Читать книгу "Сборник фэнтези - Галина Булахова"

– Ну, например, можно побегать, поиграть. Ты играть любишь?

– Люблю.

– Ну, так что, будем дружить?

– Ну, давай дружить, – согласился кот.

– Так вот, пока все спя-ят, – говорил тихо домовой, специально растягивая гласные для пущей убедительности, – потихо-онечку поиграем в догоня-ялки. А потом можно спрятаться у меня в кладо-овке. Твоя хозяйка испуга-ается, что тебя нет, и будет тебя иска-ать, а когда найдёт, обра-адуется… и будет гла-адить, гла-адить тебя.

Котяра завороженно смотрел в одну точку, видимо представляя себе этот процесс.

Домовой вывел его из этого состояния вопросом:

Тебе нравится, когда тебя гладят?

– Да, нравится, – мечтательно ответил Элвис.

– Ну, так что? Будем с тобой играть в догонялки?

– Давай играть, – согласился кот.

Теперь они носились, так что полы дрожали. А когда услышали, что хозяйка проснулась, спрятались в кладовке. Элвис, тяжело дыша от беготни, ждал с замиранием сердца, когда его найдут и обра-адуются. Ждали недолго: дверца резко распахнулась в кладовку, и хозяйка, увидев кота, схватила его за шкирку, крича:

– Ага, вот ты где? Ещё и спрятался! Значит, понимаешь, что так делать нельзя? Так что же тебе неймётся? А-а? Негодяйский кот!

И выкинула его во двор.

Евпатий постоял около двери, послушал, как жалобно мяукал «негодяйский» кот, просясь обратно домой, крутанулся вокруг себя на пятке от удовольствия, и пошел опять на кухню. Сбросил пару тарелок – не разбились. Грохнул их об пол – разбились-таки.

Хозяйка опять стояла около дверей кухни, держась за голову – наверно, она у неё болела. И, решив, что это мыши, она запустила «негодяйского» кота обратно, погладив его, говоря:

– Элвис, дорогой, извини меня, что я тебя выкинула, но тут у нас, думаю, наверно, мыши, разберись с ними, пожалуйста.

Теперь кот в полной готовности стоял посередине кухни и ждал хоть какого-нибудь шороха, напоминающего мышь.

Евпатий сидел на холодильнике, с интересом наблюдая за котом. Он стал шуршать по углам, а котяра, как полоумный, тыкался везде, готовый проглотить всех мышей, только бы хозяйка не выкидывала его на улицу. Наконец, домовому надоело это развлечение, и он сказал:

– Эй, Элвис, успокойся, нет тут мышей. Это у твоей хозяйки голова не в порядке, я видел, она за голову держалась.

– А кто же скоблился тут везде? – возмутился кот.

Евпатий удивился такому проблеску ума, но сделал загадочное лицо и, положив ногу на ногу, тихо изрёк:

– Это, Элвис, ба-ба-йка.

У кота шерсть встала дыбом.

– Ладно, не боись, я с ней разобрался. Она уже ушла.

– Куда ушла? – спросил Элвис, оглядываясь.

Домовой, не задумываясь, произнёс первое, что пришло в голову, глядя на зеркало, которое стояло на столе: – В зеркало она ушла. – И добавил: – Ты в эти зеркала больше не смотри… А то ка-ак вы-ыскочит!..

Кот после этого, увидев любое зеркало, страшно шугался и впоследствии обходил с опаской все зеркала стороной.

Утром Евпатий пошел развлекаться: сбросил с тумбы вазу – она разбилась. Очень досталось опять коту. Хозяйка тыкала его туда носом и кричала, что она его всё-таки вышвырнет на улицу и он будет там почему-то червяков жрать. Евпатий, представив себе, как Элвис жрёт червяков, стал сильно хохотать. В доме при этом дрожали все люстры.

Теперь домовой и кот сидели в кладовке и обсуждали житуху последнего:

– Думаю, твоя хозяйка не в себе, – он при этом покрутил около виска пальцем. – С ней надо что-то делать.

Кот удивлённо приподнялся, переступил лапами и озабоченно сел, продолжая внимательно слушать домового.

– Думаю, тебе надо её разжалобить. Ты знаешь, как её разжалобить?

Кот задумчиво стал смотреть в угол.

– Я думаю, тебе надо поплакать, – сказал домовой, не дожидаясь, когда тот что-либо придумает. – Хозяйка услышит, что ты пла-ачешь, растро-огается, пожале-ет тебя, возьмёт на ру-уки и приласка-ает.

Кот недоверчиво покосился на дверь. Тогда Евпатий выдал веский аргумент:

– Ты же хочешь с ней помириться?

Кот послушался и завыл. Лучше бы он этого не делал. Хозяйка пришла, отлупила его тапком и выбросила опять на улицу. Евпатий сидел около двери и науськивал кота, который скрёбся с той стороны:

– Не понимают тебя тут, не понимают! Ты плачешь, можно сказать, страдаешь… а тебя – тапком! Ты… должен отомстить! Ты подумай, как ты будешь мстить, а я пока пойду за тебя отомщу! Кот перестал орать, запрыгнул на подоконник, чтобы поглядеть в окно, как за него будут мстить. А домовой тем временем, оглядев комнаты, сорвал в доме все шторы. Хозяйка стояла и, не понимая ничего, шептала:

– Что же это такое? А? Что?

Коту стало очень жаль хозяйку, и он передумал ей мстить.

Валентина вышла во двор, к ней кинулся Элвис с дикими ласками. Хозяйка, скорее по инерции, гладила его. Затем достала из кармана телефон и позвонила:

– Витюша, пожалуйста, приезжай, а то я тут умом тронусь. В доме творится что-то невообразимое.

Глава четвёртая. Витюша, ёрш твою медь…

Когда появился Витюша, Евпатий посоветовал коту защищать свою хозяйку:

– А то может произойти непоправимое для тебя!

Элвис сначала не мог понять, что значит «непоправимое», но домовой объяснил:

– Если этот Витюша тут останется жить, то хозяйка тебя выбросит на улицу и будешь там… таки жра-ать червяков. Ты любишь червяков?

– Нет, я червяков не люблю, я люблю рыбу.

Короче, Элвис по совету Евпатия нассал в кроссовки Виктору.

Жаль, что тот понял это не сразу, а только тогда, когда пришел к себе домой.

– Витюша, дорогой, тут что-то творится непонятное, – жаловалась Валентина, – шторы падают, тарелки сами бьются, люстры трясутся.

Тот был реалистом и во всякую нечесть не верил. Он методично обошел весь дом, ища чего-то, заглянул во все углы и, ничего не найдя, заявил:

– Когда руки у некоторых не оттуда растут, то всё везде падает, разбивается и звенит.

– Тряси, тряси воздух, Витюша, ёрш твою медь!.. Я тебе покажу, откуда руки у кого растут!.. Ты у меня попрыгаешь, индюк лысый – бурчал домовой. – Щас я тебе устрою счастливую житуху тут.

Кот, с прижатыми ушами в ужасе наблюдал за действиями домового. Витюша, несколько раз садился мимо стула. В чае, после того как тот сам себе его налил, обнаружилась соль. Телевизор после каждого включения сразу выключался. Закурить он так и не смог: любой огонь – зажигалки или спички – гас около сигареты. Со своей лысины он всё время стряхивал какой-то мусор и паутину. Но, несмотря ни на что, он всё-таки остался ночевать. Лёг в зале на диван, смахнув с простыни, которую только что постелил, неизвестно откуда взявшиеся хлебные крошки.