Читать книгу "Пятая Печать. Дом с привидениями - Галина Львовна Романова"

Не открывая глаз, девочка прислушалась, пытаясь понять, что ее разбудило. Голоса? Ну да. Из комнаты родителей доносятся приглушенные возгласы. Разговаривают двое… Нет, кажется, три человека. Девочка различила высокий нервный голос матери. Всегда чем-то взволнованная, нервно-восторженная («Смотри, Анна Рита, ну разве не чудо? Первая бабочка в этом году!»), сейчас она была так спокойна, что дочка даже сначала не узнала свою мать. Женщина говорила коротко, тихо, уверенно. Она успокаивала, увещевала, смиренно о чем-то просила. Девочка никогда прежде не слышала, чтобы у матери был такой ровный голос, и это ее напугало. Сердце застучало громче, грохотом отдавая в виски. Сквозь шум крови в ушах девочка не разбирала и половины слов. Слышала и узнавала только часто повторяющееся: «Успокойся!»

А вот отец – обычно сдержанный, рассудительный, почти никогда не смеявшийся и удивительно спокойный – на сей раз явно был взволнован. Голос его то и дело поднимался до истерических ноток, и девочка сообразила, что ее разбудило – возглас, почти крик отца: «Не надо!» И ответ матери – сухой, сдержанный, деловой: «Успокойся!»

Родители о чем-то спорили с… кем-то третьим. И этот третий почему-то представлялся девочке очень большим, тяжелым. Фантазия живо нарисовала существо размером со слона, которое каким-то чудом поместилось в родительской спальне, нависая над кроватью. Темно-серая тень, сгусток странной плоти на фоне ночной темноты. Существо разговаривало низким мягким голосом. Ни одного его слова девочка, как ни старалась, не могла разобрать. Но не сомневалась, что он – или оно? – сообщило ее родителям нечто такое, от чего отец здорово разволновался, а мать, наоборот, как будто оцепенела. Что же там происходит? И кто этот ночной гость?

Самым простым было встать и, подобравшись к спальне родителей, заглянуть в щелочку, но девочка была так напугана (а монстры, которые живут под детскими кроватками, по ночам так голодны!), что она даже не подумала высунуть из-под одеяла нос. Напротив, укрылась с головой, чтобы ее не сразу нашли, и лежала так долго, очень долго, пока от духоты не закружилась голова.

Тогда она тихо высунула наружу сперва только нос, вдыхая прохладный ночной воздух, а потом выставила и макушку. Но глаз открывать не спешила – подкроватные монстры очень коварны, они могут догадаться, если ребенок откроет глаза.

В доме царила тишина. Голоса родителей и того существа стихли. Как будто ей все приснилось – и испуг отца, и странное спокойствие матери, и… И кто был там, в их спальне?

Девочка задумалась, пытаясь вспомнить и представить себе ночного посетителя. Кто бы это мог быть? Может, под кроватями взрослых тоже живут свои монстры и один такой как раз вылез среди ночи? И папа испугался, как маленький мальчик, а мама, наоборот, пыталась его утешить, как… как мама конечно же!

Пытаясь представить себе, что за существо напугало папу, девочка неожиданно сообразила, что знает, о ком идет речь.

Это был он.

Он был чем-то вроде семейной тайны, которую тщательно берегут даже от родственников и тем более скрывают от соседей и прислуги. О нем почти не говорили – во всяком случае, открыто в присутствии ребенка. Но девочка догадывалась, что папа и мама что-то от нее скрывают – слишком веселой была ее мать, слишком спокойным, даже каким-то равнодушным – ее отец. Ни одна няня в их доме не задерживалась – все уходили через несколько недель. Последняя как ни в чем не бывало дождалась, пока родители придут домой, чтобы сдать им подопечную, и заявила: «Я больше не буду работать в доме, где происходят такие странные вещи!» А когда мама начала расспрашивать, что она имеет в виду, няня ответила: «Вы сами это прекрасно знаете! Незачем повторять!» Именно поэтому девочку в конце концов и отдали в гимназию, не настаивая на домашнем обучении, – пусть хотя бы не весь день сидит одна, заодно получает образование. Горничные в их доме тоже менялись чуть ли не каждый месяц, и лишь старый отцовский лакей Парфен оставался при семье. Он говорил, что слишком стар для того, чтобы чего-то бояться.

Девочка тогда впервые крепко задумалась – и действительно, вспомнила все странные совпадения, все необъяснимые мелочи вроде внезапно появлявшихся и исчезавших вещей и подозрительных писем. Они приходили сами. Их не доставлял почтальон – просто время от времени на полу у входа оказывался белый конверт без имени и адреса. Мама быстро читала письма – коротенькие, из нескольких строчек, – а потом жгла их в пламени свечи и шла мыть после этого руки. Папа спрашивал: «Опять?» И она в ответ восклицала: «Ну а как ты думаешь?» И много чего еще…

Первые несколько лет, пока не родилась дочка, родители много раз переезжали, но, когда появился ребенок, перестали мотаться с места на место. «Нельзя все время ездить! – говорила мать. – Однажды надо остановиться».

А через несколько дней после ухода няни предоставленная самой себе девочка случайно подслушала разговор родителей. Они спорили о ком-то, называя его – он. Как обычно, мама говорила много, эмоционально, ходила по комнате, вскрикивала, а папа отвечал ей односложно: «Да», «Нет» либо «Может быть». Девочка поняла, что родители ждут его уже давно, но надеются, что он никогда не придет. Что он постоянно где-то рядом и что можно, конечно, снова переехать, но тогда придется переезжать постоянно, а бегство – это не выход, тем более от этого дома. Надо подумать о дочери, о том, что ей придется бросать занятия в гимназии, которую и так нашли в провинции с превеликим трудом, а на домашнее обучение нет средств. Все равно он рано или поздно настигнет, причем в самый неподходящий момент, и тогда… Лучше оставить все как есть и попытаться подготовиться к встрече.

Девочка пробовала расспрашивать маму, но та, готовая часами разговаривать на любые другие темы, на этот раз онемела, хлопая глазами. Страх мелькнул в ее глазах, она встрепенулась, готовая то ли бежать, то ли прятаться, судорожно стиснула руки…

– Ты откуда это взяла? – поинтересовалась она, когда смогла успокоиться.

– Услышала. Вы громко говорили, а я…

Девочка осеклась и вскрикнула – мать впервые в жизни ударила ее по губам.

– Не смей! – прошипела она дочери. – Никогда не смей подслушивать! Однажды это может кончиться для тебя очень плохо!

Напуганная девочка пообещала больше никогда никого не подслушивать, но раз или два все равно ей случалось уловить обрывки разговоров родителей. Они возвращались к этой теме, когда думали, что дочка уже спит:

– Может быть, пора ей рассказать?

– Нет.

– Но девочка должна знать. Она достаточно взрослая, чтобы смотреть в лицо…

– Нет, Альберт! Нет!

– Это могло бы ей помочь…

– В чем? Это наша жизнь, а не ее. Если уж на то пошло, то это моя жизнь! Я вас в нее не звала! И ты и Анна Рита пришли в нее сами! И решать только мне!

– Но если он снова…

– Нет! Не хочу ничего слышать! Замолчи! Не хватало еще, чтобы она услышала лишнее!