Читать книгу "Академия Проклятий. Урок 5. Как не запутаться в древних клятвах - Елена Звездная"

Все так же глядя в окно, тихо ответила:

– Я адептка Академии Проклятий, запоминать схемы с первого взгляда – навык, который у нас доводят до автоматизма.

Усмехнувшись, лорд Тьер забрал свиток из моей все еще протянутой руки, раскрыл, просмотрел и поинтересовался:

– И сколько же у вас, адептка Риате, ушло времени на восстановление номеров данных счетов?

– Несколько дней.

– И ночей? – проявил магистр чрезмерную осведомленность.

– И ночей, – не стала лгать я.

Потрудиться действительно пришлось, но я вспомнила и записала все – не только счет, с которого перечислялись деньги, но и номера счетов Третьего королевства.

– Забавно, – зло произнес лорд Тьер.

И кабинет погрузился в напряженное молчание.

Я украдкой посмотрела на лорда, сосредоточенно всматривающегося в столбики цифр, и на душе стало чуть-чуть теплее. Я знала, что мне будет плохо без Риана, но даже представить не могла, что настолько… Плохо утром, когда рассвет приносил осознание, что я опять не спала всю ночь. Плохо днем, когда я сидела в столовой и вспоминала наши совместные ужины. Плохо вечером, когда я оставалась одна и старалась не отрывать голову от учебника, потому что каждый раз казалось: стоит взглянуть на противоположный конец стола – и…

Риан стремительно вскинул голову, поймал мой взгляд, я мгновенно отвернулась. В кабинете вновь стало тихо. И мне показалось, что как-то напряженно тихо. От магистра вообще не доносилось ни звука, но и я больше не смотрела на него, направив все свое внимание исключительно на виднеющийся в окне кусочек неба. Не хочу, чтобы Риан знал, как мне без него тяжело. Не хочу быть жалкой.

– Да, ты выросла, – неожиданно произнес лорд-директор.

Я промолчала.

– Так, значит, никаких чувств ко мне нет, да, Дэя?

Вздрогнув, вновь промолчала.

– Мне интересно, – издевательски продолжил магистр, – как долго еще ты будешь делать вид, что я абсолютно безразличен тебе? День, два, неделю?! Или подождем, пока свалишься от переутомления и недосыпания?

Откровенная злая насмешка в голосе спровоцировала вполне очевидную реакцию:

– У меня все замечательно, – продолжая смотреть в окно, отчеканила главе Академии Проклятий. – А не спала я, потому что восстанавливала список.

Молчание, затем взбешенное:

– Я так и понял.

И магистр вновь уделил внимание счетам ныне уничтоженного «ЗлатоСереброИнвестБанка».

– Знаешь, кому принадлежит этот счет? – спокойно, без злости спросил Риан.

Оторвав взгляд от окна, подошла ближе, перегнулась через стол, посмотрела на место, куда указывал магистр, и ответила:

– Господин Дартаз-старший отдал распоряжение узнать по поводу этого конкретного счета из семнадцати цифр, но служащие сообщили, что он принадлежит Императорскому Банку, куда они не имеют доступа. Так что не знаю.

Я выпрямилась, снова начала смотреть в окно.

– Так, а вот этот?

Свиток получился значительным, чуть больше, чем у гномов в банке, просто потому что у меня все же крупнее почерк, и развернутый занимал половину стола. А палец магистра указывал на ряд циферок, располагающихся прямо перед ним самим, то есть мне или на стол почти лечь придется, или кристалл-увеличитель достать.

– Стол обойди, ты же не увидишь оттуда, – приказал лорд-директор.

Неуверенно взглянула на магистра – он был полностью увлечен свитком и уже даже не смотрел на меня. Но подходить все равно… было страшно. И я достала кристалл-увеличитель из браслета.

– По-моему, здесь ошибка, – как-то насмешливо произнес Риан.

Вспыхнув от обиды, я торопливо обошла стол, остановившись рядом со стулом лорда-директора.

– Где? – наклонилась, пытаясь понять, что там указала не так. И ведь проверяла же, в комнате копия этого свитка, составленная отдельно, и они оба сошлись. То есть я все верно скопировала. – Какая ошибка?

Лорд Тьер убрал руку, открывая моему взору шесть цифр одного из счетов, но ошибки там точно не было. Всмотрелась, отрицательно качнула головой.

– Нет, – возразила я, – я перепроверила все трижды и не могла ошибиться.

– Правда? – насмешливо-ироничный тон.

Внезапно магистр поднялся, в следующее мгновение я оказалась зажата между ним и столом, и, убрав мои волосы с левого плеча, Риан наклонился, чтобы, почти касаясь губами моего виска, зло прошептать:

– Взгляд – твоя ошибка. Один-единственный взгляд.

Я замерла. Риан тихо рассмеялся, обнимая меня одной рукой, свернул свиток, а затем, скользнув губами по моим волосам, прошептал:

– Всего вам темного, адептка.

Отпустив потрясенную меня, он вышел из кабинета, весело помахивая списком с восстановленными банковскими счетами. Уже из кабинета леди Митас я услышала его громкое:

– И да, даже не надейся на отчисление, дорогая.

А я точно знаю, что там сидит леди Митас! И кажется, не только она одна.

Из кабинета лорда-директора я выходила не менее пунцовая, чем алый ковер на его полу, правда, несмотря на откровенное смущение и злость, мне почему-то стало намного легче и плакать уже не хотелось. И дело не в том, что отчислять меня не будут.

Пройти мимо леди Митас, у которой после столь громкого заявления лорда-директора из руки выпало перо и теперь на каком-то явно важном документе расплывалось пятно, оказалось непросто. Но ладно секретарь – у дверей стояла леди Орис, и вот ее взгляд мне запомнится надолго.

– Темных вам, – пробормотала я и стремительно покинула секретарскую.

* * *

В коридоре долго стояла, пытаясь прийти в себя. Потом медленно направилась к выходу из административной части и, едва вышла на порог, остановилась вновь, подставляя лицо яркому весеннему солнышку.

Весна!

Третий день сегодня, и склоны уже покрылись зеленью, кусты, едва скинув снежные хлопья, расцвели, деревья зазеленели, первые, самые нежные цветы робко пробивались сквозь опавшую и примятую растаявшим снегом листву. Как же красиво! И так сказочно-волшебно! Никак не могу к этому привыкнуть. Загреб севернее Ардама, у нас весна сменяет зиму в течение шести дней, здесь же все происходит за три. И праздник смерти зимы – действительно прощание со снежной красавицей, ведь, сколько ни выпадет снега в последнюю ночь, поутру с первыми лучами уже по-весеннему теплого солнца все растает. Оттого и празднуется смерть зимы до самого рассвета. Приграничье – край суеверный, у нас говорят: «Последним снегом умоешься – от всех хвороб избавишься».

– Ровнее, ровнее поднимай! – раздался крик магистра Тесме.

– Держи ее! – вопил Сэдр.