Читать книгу "Ассасины - Виталий Гладкий"

Дожидаясь, пока пещера проветрится, юноша собрал немного хвороста (что было совсем непросто на лысой вершине горы) и разжег костерок – с таким расчетом, чтобы его не было видно со стороны крепости. Ему вовсе не улыбалась перспектива встречи со стражами Масйафа прежде времени. По рассказам Наставника он знал, что Старец Горы перекрыл все подходы к крепости мелкими группами верных стражей. И если им кто-то не нравился, то утром его обычно находили в глубоком ущелье с переломанными костями и позвоночником.

Когда в костре остались одни уголья, Авар нанизал на прутик двух горных куропаток-кекликов, добытых им на склоне горы, где росли кустарники с ягодами, и водрузил на рогульки с таким расчетом, чтобы мясо не горело, а томилось. Это был долгий процесс, но юноша никуда не спешил – до крепости оставалось всего полдня пути. А с муками голода Авар справлялся легко. Азермехр приучал своих питомцев обходиться без пищи почти месяц, и при этом они находились в удовлетворительной физической форме.

Авар лежал на спине, смотрел на звезды, до которых было рукой подать, и вспоминал…

Племя хоронило известного и всеми уважаемого купца, которого звали Устевар. Он был одним из «невидимых». Наверное, большое богатство (хотя почти все его деньги принадлежали племени) подействовало на купца расслабляюще.

Он утратил бдительность, и однажды какой-то паломник, с виду оборванец, которому купец подал несколько мелких монет, набросился на него с ножом и нанес смертельный удар. Когда опомнившиеся телохранители купца начали рубить убийцу саблями, он закричал: «Это тебе, собака, подарок от шейха аль-Джабаля!». Как потом стало известно, Устевар наотрез отказался выплачивать незаконный хумс – налог, которым Старец Горы обложил сирийских и персидских купцов.

Когда народ начал расходиться, Азермехр кивком головы подозвал Авара и коротко бросил:

– Ступай за мной.

Идти пришлось долго, почти до самого вечера. Авар шел за Наставником след в след и удивленно гадал: куда и зачем они направляются? Азермехр вел юношу в глубь пустыни. В этой стороне Авар никогда не бывал. Но он точно знал, что там нет оазиса, а они не взяли ни воды, ни продуктов. Только на боку Наставника висела тощая холщовая сумка, в которой могли поместиться лишь несколько лепешек и немного вяленого мяса. Неужели Авару предстоит еще одно испытание? Сколько их было…

Лишь когда солнце опустилось низко над горизонтом, впереди показалась одинокая гора в окружении невысоких скал. Когда они дошли до нее, уже начало темнеть, поэтому Авар не заметил расщелины в горе. Азермехр протиснулся между скальных выступов, и они оказались в просторной пещере, оказавшейся вагном – храмом бога Ахурамазды. В отличие от остальных храмов бехдинов-огнепоклонников, священный огонь – адархурра – здесь не горел. Не было в вагне и священника – атрабана. Зато возле одной из стен стояли два больших горшка, в которых хранилось земляное масло.

Наставник наполнил им, похожим на жидкий мед, три чаши, выдолбленные прямо в полу храма, зажег с помощью кремня и трута, и храм осветился. Затем он достал из сумки несколько кусочков ладана и совершил жертвоприношение Ахурамазде – бросил их в огонь. В воздухе появился приятный запах, Азермехр и Авар опустились на колени и произнесли короткую и незатейливую молитву, в которой был помянут и пророк Заратуштра, что дал огнепоклонникам Священное Писание.

Во время молитвы Авар неожиданно услышал звук падающих капель. Он скосил глаза налево и увидел там еще одну чашу в полу, размером гораздо больше трех чаш-светильников. Она была глубокая и до краев наполнена водой. Откуда-то сверху размеренно, одна за другой, падали крупные капли, и их звук показался томимому жаждой юноше райской музыкой.

Произнеся последние слова молитвы, Азермехр испил воды из чаши (его примеру тут же последовал и Авар), а затем достал из сумки две лепешки и плоский кусок вяленого козьего мяса. Одну лепешку и немного мяса он положил перед чашами на невысоком плоском камне-алтаре в дар Ахурамазде, а остальную еду разделил пополам с Аваром.

– В этой пещере укрывалась от преследовавших ее врагов принцесса Никбану, вторая дочь последнего шахиншаха персов Йездигерда Третьего, – сказал Азермехр, устраиваясь поудобней. – Когда она вошла сюда, скалы сомкнулись и закрыли вход. Враги ушли ни с чем. Горы не только приняли принцессу, но и напоили ее из внезапно открывшегося источника.

Ты видишь его перед собой. Правда, с той поры чашу углубили, чтобы собирать больше воды.

– А что случилось с шахиншахом Йездигердом? – спросил заинтригованный юноша.

– Ему пришлось бежать в Мерв, где его предательски убил хозяин водяной мельницы, давший ему приют. Должен сказать, что этот негодяй долго не зажился…

Авар с пониманием кивнул головой – собаке собачья смерть, – а затем спросил:

– Прости, учитель, за дерзкий вопрос… но почему никто в племени не знает об этом храме?

– Кое-кто знает. – Азермехр скупо улыбнулся. – В том числе и некоторые из «невидимых». Избранные. Это – Храм Прощания. Да-да, мой мальчик, настала пора прощаться. Еще недавно ты был птенцом, но теперь оперился, и я надеюсь, что твой полет будет полетом разящего сокола, а не пугливого, хоть и сильного, аиста. Ты уходишь завтра, на рассвете. А эту ночь мы проведем в храме. Нам нужно поговорить без лишних ушей и глаз.

Юноша печально опустил голову. Он давно ждал этого момента. Недаром столько лет провел за изучением языков и обычаев народов, живущих по соседству. Мало того, ему даже пришлось выучить язык франков[6], захвативших Святую землю. Он долго не понимал, зачем это нужно, и только когда подрос, понял, что в племени ему больше не жить, как и многим «невидимым». Хотя часть их все же оставалась дома, чтобы исполнять роль лазутчиков, если случится какой-нибудь конфликт с соседними племенами.

– Уже завтра, – продолжал Наставник, – Авар умрет, чтобы возродиться подобно птице Анка-и-Мугриб[7], но под другим именем и с другой верой в душе. Утром ты станешь исмаилитом, и имя твое отныне – Абу-ль-Фарадж. Запомни его крепко! Эта ночь будет ночью твоего перерождения, и имя это ты должен твердить много раз как молитву. А еще ты прочитаешь наизусть все суры Корана, чтобы освежить свою память.

Юноша знал Коран, пожалуй, лучше, чем мулла какой-нибудь солидной городской мечети. Авару очень не хотелось зубрить бесконечные и, как ему казалось, совершенно бессмысленные наставления чужого пророка, но Азермехр был неумолим – учи! Так надо! И эти два слова были законом для «невидимых», которые долго не могли понять смысл своего обучения.

– Завтра ты отправишься в логово Горного Старца… – При этих словах обычно бесстрастное лицо Азермехра исказила гримаса ненависти. – Или, как он себя называет, шейха аль-Джабаля. Любой ценой нужно добиться, чтобы тебя приняли в фидаи[8]. Ты мальчик способный, и я уверен, что Старец тебя заметит и возвысит. Нам нужен лазутчик в этом гнезде порока, дабы упредить действия людей шейха, направленные против нашего племени. Смерть Устевара стала последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения. Старец слишком многое о себе возомнил. Нужно его немного разочаровать и поставить на место. Только не наделай ошибок, иначе твоя смерть будет страшной! Об этом мы сейчас и поговорим…