Читать книгу "Фото на развалинах - Николай Пономарев"

Вдоволь насидевшись в окне и надышавшись промозглым воздухом, я, наконец, решился идти домой. Но напоследок обошёл, как и планировал, постройку вокруг и добыл ещё немало кадров в стиле футуристической готики.

По дороге мне повезло ещё раз — из окна автобуса, остановившегося перед светофором, я увидел сломанный фонарь. Фонарный столб выглядел так, словно его силой согнули почти пополам. Я достал фотик и щёлкнул это прямо через закапанное окно. Посмотрим, что получится.

По моим подсчётам, домой уже можно было. Сегодня отец улетал в очередную командировку. И сейчас он как раз едет в аэропорт. Значит, никто не прикопается к тому, что я грязный, мокрый и вообще непонятно где шарился полдня. Не то, чтобы я вообще не хотел видеть отца, но уж очень фальшивой получалась его забота обо мне в последние годы. Большую часть времени он меня не замечал, зато, вдруг неожиданно вспомнив, что я у него есть, начинал задавать сотни глупых вопросов и требовать, чтобы я поделился с ним всем, что я думаю и чем живу. Пытался за несколько минут стать моим лучшим другом. Раньше, когда я был младше и наивней, я принимал эти его приступы родительства за чистую монету и радостно бросался общаться. Но он меня не дослушивал. Не успевал, не хотел… Или и то и другое вместе. Так мы и пришли к полной взаимности: он спрашивает, как дела, я говорю, что хорошо. Ещё он выдаёт карманные деньги и периодически интересуется оценками. Всё. Лишние разговоры в эту схему никак не вписываются. Поэтому пусть их вовсе не будет…

Однако я просчитался. Дома было шумно, свет во всех комнатах включен, и два человека носились по квартире так, что создавалось впечатление, что их тут штук десять. Всё ясно, отец опаздывал. Это происходило с ним чрезвычайно редко, и только из-за чего-то непредвиденного. Непредвиденное отец очень не любил, поэтому стоило такому случиться, начинал паниковать, психовать, терять паспорт и билеты, и от этого опаздывал ещё больше, чем мог бы, если бы сохранял спокойствие.

Я разулся и попытался незаметно просочиться в свою комнату, но не тут-то было. Мать заметила меня и картинно всплеснула руками:

— Лесь, где ты ходишь по дождю? Почему ты такой грязный? Ты упал? Тебя побили? Что случилось?

— В футбол играл на грязном поле, — быстро сочинил я.

Отец, уже с сумкой в руках, скривился:

— Футболист. Завтра же свалишься с ангиной. Тебе в любую грязь, лишь бы не дома, да?

В принципе он был не так уж и не прав, но обсуждать это я не собирался.

— Пойду переоденусь.

Мать с отцом тут же забыли обо мне. В последний раз проверив, всё ли на месте, отец вылетел из квартиры. Дверь за ним захлопнулась.

Я подошёл к окну и выглянул во двор. Увидел машину из отцовской фирмы, но ждать, пока она отъедет, не стал, полез в шкаф за сухими носками. Потом включил компьютер и стал скидывать с фотика кадры, отснятые сегодня.

В квартире было теперь тихо-тихо, как будто я тут один. Мать не заходила ко мне, она знала наверняка, что я сижу за компьютером, так же как и я знал наверняка, что вот сейчас она в спальне достанет из какого-нибудь укромного местечка бутылку ликера и будет пить его одна, прямо из горлышка. Пить от облегчения, что муж уехал. Потом, когда ликер кончится, она будет смотреть телевизор и заснёт, не выключив его. А может быть, выпьет лишь немного, после чего соберётся и поедет к какой-нибудь из своих подруг, а оттуда, уже с подругой — в ночной клуб. Моей матери, актрисе и пианистке, разумеется, противно всё то, что показывают в ночных клубах, но она приезжает туда уже в таком состоянии, что покажи ей хоть жёсткую корриду, она не обратит на это никакого внимания. Пьяной ей нравятся такие вещи, от которых трезвая она бы пришла в ужас…

А отец сейчас сядет в самолёт и полетит, радуясь, что целую неделю он не увидит нас и может развлекаться, не объясняя, почему он не пришёл домой ночевать.

Вот такая у нас семейная идиллия…

• • •

Многие люди хоть раз да побывали новенькими в классе. Мне удалось попасть в более забавную ситуацию — новеньким был весь класс. То есть, конечно, многие были знакомы и раньше, но тем не менее… Нашу школу открыли только в этом году, выстроив новое школьное здание на пустыре между старым панельным районом и микрорайоном новостроек. Часть учеников живут в новостройках, часть перешли в нашу школу из старой, находившейся в центре панельного района. На здании висит табличка «школа № 97 с углубленным изучением отдельных предметов». Каких — для читающего табличку остаётся загадкой. Хотя десятые классы сделали профильными — физико-математический, химико-биологический и наш, гуманитарный.

Из моего окна школу видно лишь частично — она выглядывает из-за второго корпуса нашего дома. Зато этот второй корпус видно хорошо. Во втором корпусе живёт моя одноклассница Наташа Титова. От нас можно увидеть окно Наташиной комнаты. Можно увидеть, открыта или закрыта у неё форточка, задёрнуты или нет занавески, горит или не горит свет…

Наташа — вторая тема моих фотографий. С начала учебного года я фотографирую её и тайно и открыто на улице и в школе, и держу отпечатанные фотки в ящике стола… Фотки Наташи, в отличие от пейзажных, всегда цветные. И на всех она улыбается. Конечно, не мне, а просто так, но всё равно приятно. Глаза у неё красивые — большие, золотисто-карие. И черты лица правильные. И волосы густые, волнистые, падают на плечи не хуже, чем у любой модели из рекламного ролика. А самое главное, она ещё и умная. Это, между прочим, редко — чтобы девчонка и выглядела хорошо и не дура. Мне такие раньше не попадались…

Беда только в том, что Наташа не обращает на меня никакого внимания… Ни первого сентября, ни сейчас, в октябре, я для неё ничем от других одноклассников не отличался и не отличаюсь…

В это дождливое утро я еле продрал глаза — поспать удалось только пару часов. Конечно, сам виноват, заигрался в компьютерную игру и лёг очень поздно. Настроение при пробуждении у меня, естественно, было — хуже не придумаешь. К тому же в горле першило, и голова побаливала. Хотелось послать школу ко всем чертям и забраться обратно под одеяло. За прогул мне дома всё равно не попадёт, мать с похмелья не склонна заботиться о моём посещении школы. Но как раз то, что мать вчера напилась, было плохо. Проснувшись после такого вечера, она обычно начинала изводиться от чувства вины, лезть ко мне с разговорами и поцелуями, а мне это глубоко противно. Поэтому, как ни крути, надо пойти в школу, а потом гулять. И не появляться дома чем дольше, тем лучше.

Я умылся ледяной водой, налил себе кофе настолько крепкий, что от горечи сводило челюсти, а от головы проглотил таблетку цитрамона, и только после этого почувствовал, что хоть немного соображаю…

Выскочив из подъезда и ощущая, что опаздываю, я развил такую скорость, что чуть не влетел с разбега в Титову, идущую по дорожке от своего дома. Она, несмотря на дождь, шла не торопясь, держа над собой разноцветный зонт. У меня зонта не было, капли стекали с кепки за шиворот.