Читать книгу "Россия при смерти? Прямые и явные угрозы - Сергей Кара-Мурза"

Реформа произвела фундаментальный переворот в российской энергетике — она сделала прибыль первостепенным вопросом. Это и стало главной предпосылкой к аварии на СШГЭС. Изменился социальный уклад электростанций, организация труда, критерии распределения средств, профессиональные нормы, восприятие рисков и, шире, тип рациональности работников на всех уровнях иерархии.

Депутат А. Бурков, входящий в состав Парламентской комиссии, сказал: «Работа станции была подчинена главной задаче — извлечению прибыли. Поэтому и главной службой в системе «РусГидро» были финансисты и экономисты, под влиянием или, возможно, под давлением которых находились инженерные службы. По-другому сложно объяснить то, что срок жизни второго гидроагрегата по всем техническим параметрам практически истек, но при этом не была заказана новая турбина и даже не был разработан план мероприятий по дальнейшей безопасной эксплуатации турбины, которая выработала свой ресурс» [16].

Но дело не только в обращении «в новую веру», в повороте к поклонению Маммоне. В том варианте реформы, который был избран уже командой Горбачева, были действительно соединены «рынок и демократия». Под этими туманными названиями могут скрываться совершенно разные социальные формы, и уж тем более необычной может быть сконструированная реформаторами связь между ними. В России «переход от тоталитаризма к демократии» означал отключение очень многих охранительных механизмов, которые выработала культура и которые успешно поддерживал советский «тоталитаризм».

Когда в СССР происходила перестройка, французский философ Мишель Фуко заканчивал свою большую программу «археологии знания», в том числе знания власти. В частности, он рассуждал о биовласти — власти над жизнью. Советский эксперимент «перехода от тоталитаризма к демократии» дал большой материал — всплеск смертности и падение рождаемости, спад обращения к врачам при росте заболеваемости, массовая гибель от несчастных случаев. Тогда Фуко и сформулировал фундаментальное отличие тоталитаризма от демократии. Он сказал: «Тоталитаризм заставляет жить, а демократия разрешает умирать».[1]

Здесь — болезнь Запада, который умирает буквально. Вдвойне эта болезнь поразила советских неофитов, которые попытались «стать Западом». Еще есть время выправить «рынок и демократию», но для этого нужна тяжелая и болезненная рефлексия.

Человек возник, обретя разум и воображение. Он создал искусственный мир культуры, который ослабил или даже подавил животные инстинкты, в числе прочих — инстинкт сохранения и воспроизводства жизни. Как биологический вид, утративший этот инстинкт, человек выжил лишь благодаря миллиону лет тоталитаризма — беспрекословной биовласти Бога и его земных помазанников. Бог требовал: живи — или будешь вечно мучиться в аду. На земле правитель-тиран требовал: живи — или будешь страшно наказан (как враг племени, государства, народа).

Просвещение ослабило власть Бога, но там, где действовала «почти религиозная» светская власть, это не вызвало катастрофы. «Демократическая революция» в СССР показала, что означает для человека отмена обязанности жить.

В советское время эта обязанность воплощалась во множестве тиранических требований — мыть руки перед едой, делать прививки от тифа и кори, не тыкать вилкой в розетку и производить плановый капитальный ремонт жилых домов. Невыполнение этих требований влекло за собой наказание. Все эти требования были отменены, одно за другим, в годы реформы. Символическим действием государства стала ликвидация Госстандарта, который превращал главные конкретные требования в законы. Инерция культуры и воспитания еще в какой-то мере заставляет людей соблюдать нормы и запреты, но эта инерция иссякает.

Потрясение от катастрофы на СШГЭС заставляет нас оглянуться и начать разговор. Достаточно материала для него дают два заключения об аварии, подготовленные Ростехнадзором (3.10.2009) и депутатской комиссией Госдумы (25.12.2009). Но прежде чем перейти к ним, обратим внимание на установки и поведение «гражданского общества» и некоторых чиновников.

Вот на следующий день после аварии с заявлением выступил научный руководитель Высшей школы экономики, бывший министр и видный идеолог реформ Евгений Ясин. Он сказал: «Саяно-Шушенская ГЭС была символом крупных проектов, которые осуществлялись в СССР. Мы не знаем истинных причин этой крупной техногенной катастрофы, почему произошел гидроудар. Но, я уверен, истинная причина — в безалаберности и наплевательском отношении к строительным стандартам. В этом смысле можно, наверное, провести аналогию с Чернобылем» [4].

В устах Ясина ссылка на «проклятое советское прошлое» не удивляет. Но какова логика у этого «научного руководителя» колыбели российских экономистов: «Мы не знаем истинных причин этой катастрофы. Но, я уверен, истинная причина в…» Не знает, но уверен… Пожалуй, одна из множества причин этой катастрофы заключается в том, что такие профессора и министры воспитали людей, которые управляют сегодня техносферой России.

К строительным стандартам катастрофа на СШГЭС не имеет никакого отношения, авария произошла с машиной (гидроагрегатом). О проекте и состоянии гидротехнических сооружений СШГЭС — разговор совершенно особый, и суждение Ясина в нем смысла не имеет.[2]Да и вряд ли он отличает строительство здания (скажем, Чернобыльской АЭС) от строительства машины (реактора).

Качество построенного в СССР оборудования было удостоверено Приказом РАО «ЕЭС России» от 13 декабря 2000 г., когда СШГЭС была формально введена в строй. У А.Б. Чубайса не было мотивов перехваливать советские машины. В Заключении к Акту приемки было отмечено: «Все энергетическое высоковольтное оборудование и другая аппаратура изготовлены отечественной промышленностью. На СШГЭС такое оборудование, как гидротурбины, гидрогенераторы являются головными агрегатами и находятся на уровне лучших мировых образцов, а по некоторым электромеханическим параметрам превосходят их» [5].

Ясину, в общем, простительно, он мыслит и говорит, как идеолог, никто его слова буквально и не воспринимает. Но вот официальное лицо — Н.Г. Кутьин, руководитель Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору (Ростехнадзор). На пресс-конференции он делает сенсационное заявление, которое тут же транслируют буквально все СМИ.