Читать книгу "Мрачный Жнец - Терри Пратчетт"

Это все работа на один день. Вернее, она была бы рассчитана на один день, если бы дни здесь существовали. Стук, стук, темная тень терпеливо следует вдоль полок. И вдруг в нерешительности останавливается.

Странный маленький жизнеизмеритель. Размером не больше наручных часов. Золотой. Но вчера его здесь не было – вернее, не было бы, если бы здесь существовала такая штука, как «вчера».

Костяные пальцы смыкаются вокруг жизнеизмерителя и подносят его к свету.

Там, небольшими прописными буквами, написано имя.

И это имя – «СМЕРТЬ».

Смерть поставил жизнеизмеритель на место, но потом снова взял его в руку. Внутри колбочек струились песчинки времени. Смерть перевернул измеритель – так, на всякий случай, посмотреть, что будет. Песок продолжал течь, только теперь он падал снизу вверх. Впрочем, иначе и быть не могло.

Все это означало только одно. Завтра не будет – пусть даже такой штуки, как «завтра», здесь никогда не существовало.

Смерть почувствовал за спиной движение воздуха. Он медленно повернулся:

– ПОЧЕМУ? – спросил он у колышущейся в полумраке фигуры.

Фигура объяснила.

– НО ЭТО… НЕПРАВИЛЬНО.

Фигура сказала, что он ошибается, все идет как идет.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Смерти – просто потому, что мускулов там не было.

– Я ПОДАМ АПЕЛЛЯЦИЮ.

Фигура сказала, что апелляции не принимаются, уж кто-кто, а он должен это знать. Смерть немного поразмыслил.

– Я ВСЕГДА ЧЕСТНО ИСПОЛНЯЛ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ. ТАК, КАК СЧИТАЛ НУЖНЫМ, – наконец промолвил он.

Фигура подлетела ближе. Она немного напоминала монаха в серой рясе с капюшоном.

– Мы знаем, – сказала она. – И поэтому разрешаем тебе оставить лошадь.

Солнце клонилось к горизонту.

Самые недолговечные создания Плоского мира – это мухи-однодневки, они живут не больше двадцати четырех часов. Как раз сейчас две самые старые мухи бесцельно кружили над ручьем с форелью, делясь воспоминаниями с более молодыми мушками, что родились ближе к вечеру.

– Да, – мечтательно произнесла одна из них, – такого солнца, как раньше, уже не увидишь.

– Вы совершенно правы, – подтвердила вторая муха. – Вот раньше солнце было настоящим. Оно было желтым, а не каким-то там красным, как сейчас.

– И оно было выше.

– Именно так, именно так.

– А личинки и куколки выказывали к старшим куда больше уважения.

– Именно так, именно так, – горячо подтвердила другая муха-однодневка.

– Это все от неуважения. Думаю, если бы нынешние мухи вели себя как подобает, солнце осталось бы прежним.

Молодые мухи-однодневки вежливо слушали старших.

– Помню времена, когда вокруг, насколько хватало глаз, простирались поля, поля… – мечтательно промолвила старая муха.

Молодые мухи огляделись.

– Но ведь поля никуда не делись, – осмелилась возразить одна, выдержав вежливую паузу.

– Раньше поля были куда лучше, – сварливо парировала старая муха.

– Вот-вот, – поддержала ее ровесница. – А еще корова, корова была.

– А и верно! Верно ведь! Я помню эту корову! Стояла здесь целых… целых сорок, нет, пятьдесят минут! Пегая такая, если память не изменяет.

– Да, нынче таких коров уже не увидишь.

– Нынче вообще коров не увидишь.

– А что такое корова? – поинтересовалась одна из молодых мух.

– Вот, вот! – торжествующе воскликнула старая муха. – Вот они, современные однодневки. – Она вдруг замолчала. – Кстати, чем мы занимались, прежде чем зашел разговор о солнце?

– Бесцельно кружили над водой, – попыталась подсказать молодая муха.

В принципе, так оно и было.

– А перед этим?

– Э-э… Вы рассказывали нам о Великой Форели.

– Да, верно. Форель. Понимаете, если бы вы были хорошими однодневками и правильно кружили над водой…

– И с большим уважением относились к старшим, более опытным мухам… – подхватила вторая.

– Да, и с большим уважением относились бы к старшим мухам, тогда Великая Форель, быть может…

Плюх. Плюх.

– Да? – нетерпеливо спросила молодая муха. Ответа не последовало.

– Великая Форель – что? – с беспокойством переспросила еще одна молодая муха.

Они посмотрели на расходящиеся по воде концентрические круги.

– Это святой знак! – воскликнула молодая муха. – Я помню, мне рассказывали о нем! Великий Круг на воде. Это символ Великой Форели!

Самая старая из оставшихся мух-однодневок задумчиво взглянула на воду. Она начинала понимать, что, будучи самой старшей, получила право летать как можно ближе к поверхности воды.

– Говорят, – сказала муха-однодневка, летавшая выше всех, – что, когда Великая Форель съедает тебя, ты попадаешь в страну, изобилующую… изобилующую… – Мухи-однодневки ничего не едят, потому молодая мушка пребывала в полной растерянности. – Страну, изобилующую водой, – неловко закончила она.

– Очень интересно, – произнесла старшая муха.

– Там, наверное, так здорово… – сказала самая молодая мушка.

– Да? Почему?

– Потому что никто не хочет оттуда возвращаться.

Ну а самые древние обитатели Плоского мира – это знаменитые Считающие Сосны, которые растут высоко-высоко в Овцепикских горах, на самой границе вечных снегов.

Считающие Сосны являются одним из немногих известных примеров одолженной эволюции. Большинство видов проходят собственный путь эволюции, каковой назначается им самой природой. Такой путь является наиболее естественным и органичным. Он пребывает в гармонии с загадочными циклами космоса, которые искренне уверены: ничто не может сравниться с миллионами лет, полными разочарований и ошибок, в конце которых вид обретает моральные силы, а в некоторых случаях даже хребет.

Возможно, с точки зрения развития видов такой долгий путь оправдан, но с точки зрения развития отдельной особи… Ведь процесс может завершиться созданием обычной свиньи. Жило-было мелкое розовенькое пресмыкающееся, поедало себе корни, надеялось на лучшее – а получилась свинья.

В общем, Считающие Сосны постарались избежать всех этих трудностей, предоставив другим растениям эволюционировать вместо них. Семена сосны, оказавшись где-либо на поверхности Диска, немедленно заимствовали у местных растений самый эффективный генетический код и вырастали в то, что наиболее подходит окружающей почве и климату. Местные деревья не успевали и веткой качнуть, как оказывались вытесненными на самые неплодородные земли.