Читать книгу "В свободном полете - Дженифер ван дер Куаст"

— Я вернусь через сорок пять минут, — сообщает он и, подмигнув напоследок, покидает комнату.

Как только он уходит, я устраиваюсь в своем отсеке и включаю таймер. Нечего дожидаться. Я готова, как и всегда. Начинаю печатать, пальцы стремительно пляшут по клавиатуре.

В жужжании флюоресцентных ламп над головой, отдаленных телефонных звонках, мерцании голубого экрана моего заслуженного монитора есть смутное, но хорошо знакомое мне чувство офиса. И мне здесь нравится.

Бодро справляюсь с текстом, страница за страницей. Преодолеваю свой тест «Word», перехожу к «Excel» и даже «Powerpoint». Я не боюсь экзаменов. Вообще-то они мне даже нравятся. Экзамены напоминают о колледже, а в колледже было хорошо.

Таймер звенит, когда я уже проверяю работу. Словно дожидаясь этого сигнала, Марк Шапиро влетает в комнату и замирает в дверях, вопросительно приподняв густую бровь.

— Итак? Как, на ваш взгляд, получилось?

— Нормально. — Я пожимаю плечами.

Откуда-то доносится вопль боли, и я едва не падаю со стула. Тут же понимаю, что это старый дряхлый принтер медленно выплевывает результаты моего теста.

Марк Шапиро выдергивает листок, просматривает его.

— Неплохо, — замечает он, протягивая мне листок.

Бросаю быстрый взгляд.

Машинопись: 50 слов в минуту.

«Word»: 93 %,

«Excel»: 90 %,

«Powerpoint»: 96 %.

С трудом удерживаюсь от смеха.

Два часа назад, когда я пришла в агентство по найму, шел дождь. Плотная пелена дождя. Но сейчас ливень стих, солнце с надеждой высунуло голову из-за облаков, выясняя, миновало ли худшее.

Лето в Нью-Йорке из моих любимых времен года. Лето — мерзкая гнусавая старая волынка, наполненная раскаленным воздухом, порождающим инсульты, и стальными каплями дождя, оставляющими синяки. Но Нью-Йорк после проливного дождя я действительно люблю. Улицы гостеприимно сияют, словно изящная благоухающая хозяйка дома в жемчужном ожерелье.

Выхожу из офиса, расположенного на Парк-авеню, и на улице так хорошо, что решаю пройтись до дома пешком. На моей карточке метро осталось двенадцать долларов, но ужасно не хочется их тратить. Это последние двенадцать долларов, которыми я располагаю. Как только карточка закончится, я стану официальным банкротом.

Пока же я стою на углу в ожидании зеленого сигнала светофора, закрываю глаза и нежусь в ласковых солнечных лучах. Нет, я не позволю нежному летнему теплу вселить в меня необоснованный оптимизм. Я знаю, что несет с собой лето. Влажные пятна пота на коленях колготок, мокрые разводы под мышками на шелковой блузке и спутанные волосы, прилипшие к шее.

Знаю я и о том, что не приносит лето. Как информировал меня Марк Шапиро, рынок рабочей силы летом замирает, поставляя вместо квалифицированных профессионалов недавних выпускников колледжа, готовых на любую низкооплачиваемую работу. Лето — праздник практикантов; они надрываются задарма, чтобы выплатить кредит за обучение.

Зажегся зеленый, и я ступила на мостовую. Взвизгнув тормозами, из-за угла вынырнуло такси. Мне не пришло в голову сделать шаг назад, а потом стало слишком поздно. На полной скорости такси влетело в лужу прямо передо мной, а я стояла как парализованная, пока грязная волна вязкой серой жижи городского дерьма не обрушилась на меня.

Глава 2

Люди теряют работу. Люди ищут работу, они занимаются поисками работы. Но важно помнить, что при этом они безработные. Безработный по природе своей пассивен. Это необходимое условие, способ существования, так же как человек может быть художником или тупицей.

Существует множество правил для тех, кто занимается поисками работы. Но едва ли не больше правил существует для тех, кто намерен быть безработным. Вы наслаждаетесь свободным временем. Вы примеряете для себя новые хобби. Вы заставляете себя проявлять социальную активность и встречаться с новыми людьми — с теми, кто мог бы в перспективе обеспечить получение рабочего места. Вы ходите на интервью, даже если не намерены занимать эти должности, только чтобы попрактиковаться. И во-первых, и в главных, у вас есть стандартные страхи.

Вот, к примеру, мой.

Паника обычно овладевает мною около двух часов ночи, когда темно и тихо и я соскальзываю в кошмарные сновидения. В них я либо не успеваю сдать к сроку курсовую работу, либо сажусь не в тот поезд, направляющийся в противоположную сторону, именно тогда, когда я опаздываю на собеседование. Я беспокойно мечусь и ворочаюсь пару часов, пиная и взбивая свой ужас, как неудобную подушку.

Как правило, утром я просыпаюсь до девяти часов, и это меня действительно расстраивает. Время от 9 до 11 труднее всего убить. Позволив искушению овладеть мною и включив компьютер ранее 11, я обнаружу, что «нет новых сообщений» в почтовом ящике и «нет новых предложений» в ответ на мое объявление о поисках работы. И весь день придется жить с горьким чувством разочарования. В идеале я предпочла бы спать до полудня, чтобы оставалось лишь семь (ладно, пять) часов до того момента, когда можно начать пить, поскольку я все же стараюсь оставаться в социально приемлемых рамках.

Наконец я вытаскиваю себя из постели по одной-единственной причине: в холодильнике есть батончик «Сникерс».

Следующее значимое событие дня — процесс одевания. Он может показаться слишком банальным для того, чтобы включать его в расписание, однако этот процесс нельзя недооценивать. Было бы слишком легко влезть в депрессивный махровый халат и пушистые тапочки, уничтожая различия между дневными часами и сумерками. У мисс Хэвишем[2]было по крайней мере ее свадебное платье. Эмили Дикинсон[3]писала стихи. А какое оправдание у меня?

Как говорится, я не заставляю себя более носить блузки с отложным воротничком и строгие юбки. Если я действительно решаю одеться, мой обычный дневной наряд стандартен: спортивный топ, помятые шорты, что-то похожее на носки, кеды и выцветшая футболка, из тех, которые выдают на память об участии в студенческом мероприятии. Сегодня я хвастаюсь участием в Йельском фестивале пения 1997 года. Это ложь. Я не училась в Йеле. И я слишком позитивная личность, чтобы болтаться в кампусе ради игры в шарады с пощелкиванием пальцами и топаньем ножками в компании посредственных вокалистов. Каким образом эта футболка проникла в мой повседневный гардероб, загадка для меня.

Вы, наверное, думаете, что следующим пунктом будет зарядка. Ошибаетесь.

В 10.30 я решаю, что пора закурить.

В 11.00 — барабанная дробь, пожалуйста, — направляюсь к финальному пункту назначения. Офисное кресло «Аэрон». Тканевая обивка, регулируемая спинка сиденья, подвижные алюминиевые подлокотники, фирма! (С этим креслом особая история, но расскажу об этом чуть позже.) Затем я включаю компьютер и просматриваю почту. Сегодня у меня одно новое сообщение, и сердце воспаряет. От Марджори Ньюман, главы небольшого литературного агентства.