Читать книгу "Ошибка Купидона - Марина Серова"

Да, косточки — это совсем другое дело. Я отношусь к ним как к живым, каковыми они и являются, по моему глубокому убеждению. Поэтому я не только гадаю, но и просто разговариваю с ними, а иногда мы даже ссоримся.

Именно это произошло дней пять назад, когда они из вредности три или четыре раза подряд выкинули одно и то же сочетание чисел: 36 + 20 + 2, что означает: «Выходите замуж при первой предоставившейся вам возможности». Если первый раз я приняла это за шутку (а у моих костей удивительно тонкое и своеобразное чувство юмора), то на третий раз серьезно разозлилась и несколько дней не брала их в руки.

Два дня назад я решила, что пора помириться. Попросив у них прощения, протерла кости тряпочкой и кинула на стол с максимальной бережностью. В ответ получила: 25 + 6 + 17. И еле сдержалась, чтобы не вышвырнуть двенадцатигранники в окошко. А как бы вы отреагировали на такое высокомерие? Ведь это сочетание означает следующее: «Поймите, принести извинения недостаточно! Надо исправлять совершенные вами ошибки». Ни больше, ни меньше!

После этого мы снова два дня «не разговаривали».

Но теперь мне было не до мелких обид. Как можно быстрее я хотела узнать, что сулит мне новое дело, и, сделав вид, что между нами ничего не произошло, с нетерпением кинула кости на кухонный стол.

Иногда после подобных ссор они отказываются отвечать на прямо поставленные вопросы, пока я не вымолю у них прощения, и показывают, например, такое: 25 + 8 + 17, то есть — «Вы способны несправедливо обидеть любящих вас людей». Но на этот раз кости не пожелали помнить зла и ответили вполне по делу: 26 + 7 + 14. В переводе это вот что: «Ожидаются переживания, связанные с вашим согласием участвовать в деле, от которого вы не ждете ничего хорошего».

Это было уже интересно.

Не всегда «слова» магических косточек надо понимать буквально. За ними иногда кроется нечто большее. За время нашего общения я научилась читать между строк и, может быть, поэтому получаю от них действительно важную для меня информацию.

На этот раз, кроме прямого значения фразы, я увидела в ней и неожиданный для меня интерес, и столь же неожиданное его завершение. Косточки предупреждали меня, что нужно избавиться от предвзятого отношения к новому делу. Иногда, если хочешь уточнить рекомендацию костей, можно бросить их еще раз. Только я собралась это сделать, как прозвенел звонок в дверь. Поблагодарив своих помощников (это необходимая часть ритуала), я пошла открывать.

Передо мной стоял человек, по внешности которого я бы никогда не сказала, что он принадлежит к зажиточному классу. Более того, он настолько не был похож на богатого человека, что это сразу вызвало у меня интерес.

Ко мне редко обращались люди бедные. И лишь тогда, когда совсем, что называется, нужда припрет. Но в основном мои клиенты — люди, для которых двести долларов в день (а у меня именно такая ставка) — не деньги.

— Вениамин Зеленин, — протянул он мне руку через порог, но из суеверия сразу же спрятал ее за спину.

— Татьяна Иванова, — ответила я с улыбкой, поскольку мужичок показался мне забавным. — Проходите.

Вениамин снял у порога ботинки и поискал глазами тапочки. Нет, он совершенно не походил на традиционного клиента.

Я подала ему свои старые тапочки, в которых он сразу же стал похож на холостяка со стажем, трогательного и беззащитного. Для полноты образа ему не хватало только газеты с кроссвордом в руках.

Я пригласила его в комнату и усадила в глубокое мягкое кресло. Но он и в нем умудрился выглядеть неуверенно. Сел на самый край, положив руки на колени.

— Сколько в моем распоряжении времени? — спросил он, посмотрев на часы, и этим еще больше расположил меня к себе. Люди, умеющие ценить чужое время, — редкость в наши дни.

— С этой минуты я работаю на вас, — ответила я ему, и он приободрился. Уселся поудобнее, откинулся на спинку кресла и приготовился к долгому разговору.

Как обычно, я включила диктофон, на который он покосился с недоверием, но ничего не сказал.

— Расскажите немного о себе, — попросила я, чтобы понять, с кем имею дело.

— Да-да…

Вениамин передохнул и сосредоточился. Эта небольшая пауза позволила мне как следует его рассмотреть.

Около сорока, довольно симпатичный брюнет, одет недорого, но со вкусом, хотя и немного неряшливо. Средний палец правой руки с характерным желтым пятном заядлого курильщика.

— Можете курить, — предложила я и поставила перед ним пепельницу.

— Спасибо, — кивнул он головой и достал из сумки сигареты и зажигалку.

Сумка у него была из натуральной кожи, каких я не видела в продаже у нас. Я привезла себе похожую из Америки, заплатив за нее бешеные деньги.

Глубоко затянувшись дешевой сигаретой, Вениамин приступил к рассказу.

— Я веду довольно необычный образ жизни… Дело в том, что я цирковой режиссер…

«Вот оно что, — подумала я, — наградил же бог профессией». Я уже начала голову ломать — к какой категории граждан отнести моего посетителя. Можно было перебирать профессии до вечера, но эту не вспомнить.

— Редкая профессия, — ответила я с самым невозмутимым видом.

Профессия действительно была редкой. А для меня еще и загадочной. Мы много слышим о кинорежиссерах, чуть меньше — о режиссерах театра, но про режиссеров цирка почему-то не слышим никогда. Я, например, в жизни не видела цирковой афиши, на которой бы крупными буквами было написано: «Программа поставлена режиссером таким-то». То ли это не принято в цирке, то ли по какой другой причине, но цирковые режиссеры для большинства публики как бы и не существуют. И я до сих пор не знаю, кто ставил номера Никулину или Енгибарову. Или они сами репетировали их перед зеркалом.

— Я много езжу и иногда неплохо зарабатываю. Хотя по нынешним меркам не так много… — продолжил Вениамин.

— А жена у вас тоже в цирке работает? — уточнила я, чтобы до конца представлять себе картину.

— Ну что вы, — впервые улыбнулся мой новый знакомый, — Светлана — искусствовед и в настоящее время не работает, то есть нигде не состоит на службе. Иногда в газетах появляются ее статьи…

— Она моложе вас? — поинтересовалась я, поскольку в его голосе мне послышалась та доля умиления, с которой стареющие мужчины обычно говорят о своих молодых подругах.

— Да, и намного, — кивнул он головой и посмотрел на меня с подозрением и затаенной болью, видимо, боясь обнаружить на моем лице насмешку.

— И вы подозреваете, что она вам изменяет?

Вениамин покачал головой, будто бы я допустила бестактность.

— Я бы не стал торопиться с выводами, — деликатно поправил он меня. — Но что-то с ней происходит неладное. И это меня беспокоит.

«Боже мой, какие мы ранимые, — мысленно вздохнула я. — „Что-то происходит…“ Понятно, что происходит. Иначе не побежал бы к частному детективу».