Читать книгу "Живем только раз - Марина Серова"

Вера принялась выспрашивать о назначении моих магических двенадцатигранников. Я вкратце изложила ей суть гаданья.

— Ой, Тань, а мне не погадаешь?

— Да ботва все это, — вмешался Жорик.

А я-то думала, что он не обращал на нас никакого внимания. Его высказывание меня немного обидело, и я убрала косточки в сумочку.

— Как-нибудь в другой раз, Верочка. Ты уж извини. Я не люблю, когда не верят моим магическим друзьям и помощникам.

Женщина обиженно пожала плечами:

— Ладно, чего уж там. Ты, главное, сама-то не больно огорчайся. Это ведь просто ерунда.

Жорик поставил жирную точку в обсуждении «пивной проблемы». Ему не терпелось выпить за все хорошее. Этот довольно избитый тост тем не менее понравился обществу. Мы выпили за все хорошее. По сути, вообще тосты уже были не нужны. Через некоторое время выпито было уже достаточно, я решила, что пора в постель.

— Давайте-ка спать, ребята, — предложила я.

Вера меня поддержала. А мужики были категорически против. Коньяк кончился, а желание выпить еще не пропало. Наоборот, усилилось.

Гена принес из вагона-ресторана бутылку водки. Было далеко за полночь, но мужское население вовсе не собиралось занимать свои койки.

— Девочки, а может, вы оккупируете второй этажик? — робко поинтересовался Николаша.

Я наотрез отказалась, послав их к черту.

— Тогда, может, Танечка, вы ляжете головой к двери, а я на краешке полки у ваших ног присяду, а? — попросил меня Гена.

— Ладно, черти полосатые, алкаши несчастные, — милостиво согласилась я.

А Вера, поддавшись на уговоры, разместилась-таки на верхней полке. Но это ее личные трудности.

Последнее, что я слышала, был анекдот, который рассказывал Гена:

— Прикинь, мужики. Летят, значит, в самолете русский, грузин, армянин и еврей. Самолет загорелся, прыгать надо. А им на четверых три парашюта досталось. Ну, так вот, че я говорю: армянин взял парашют, прыгнул; грузин взял парашют, прыгнул. Русский заплакал. Тогда еврей его и спрашивает:

— Ты чего это плачешь?

А тот:

— Ты — еврей, значит, обманешь меня.

— Не беспокойся об этом, я уже обманул.

— Кого?

— Армянина. Я ему вместо парашюта свой рюкзак прицепил.

Мужики захохотали. А я разозлилась на них:

— Будете вопить — вылетите на фиг, бродяги! Идите вон в ресторан и квасьте сколько влезет.

Собутыльники вняли моей просьбе и удалились. И я наконец-то заснула, так и оставшись лежать головой к двери.

Проснулась я оттого, что кто-то щекотал мне нос. Я открыла глаза, Гена убрал руку, и они с Николашей захохотали.

— Вставай, тебя ограбили! — радостно сообщил Николаша.

Я потянулась.

— Что, уже Тарасов?

— Пока нет. Но ты давай просыпайся. Тебя ограбили, — продолжал гнуть свое вдрызг пьяный Николаша. — Сумочка где у тебя? Укра-али. Нету сумочки. — Гена, улыбаясь, смотрел на меня. Он тоже едва держался на ногах.

— Чего пристали? Сейчас оба в нос получите, бродяги, — спросонья я бываю порой очень резкой.

Я отвернулась к стене и снова закрыла глаза.

Как назойливые мухи! Прилипчивые парни. Тщетно пыталась я от них отделаться. Не тут-то было.

— Да ты проверь. Сумочки-то нетути! — не унимался Гена.

Я сунула руку под подушку — и обалдела! Сумки действительно не было…

— Где сумка? Я тебе сейчас физиономию попорчу, получше соображать будешь, — разозлилась я. Но они оба пьяно ржали, видя, как я закипала.

— Ребята, хватит прикалываться! Пошутили, и хватит. Верните сумку. У меня там важные документы.

Николаша, продолжая пьяно хихикать, смилостивился:

— Ладно. Иди. Жорка ее в тамбуре спрятал, в мусорном ящике.

Не говоря больше ни слова, я выскочила из купе и торпедой понеслась в тамбур.

Сумка действительно лежала в мусорном ящике. И документы были, слава богу, на месте. А вот кошелька с двумя тысячами долларов — как не бывало! Я снова ринулась в купе.

— Ну и шуточки у вас. Где деньги?

— Какие деньги? — Оба, обалдев, смотрели на меня, ничего не понимая. — Ты же нашла сумку?

— Сумку я нашла, а вот кошелек исчез!

— Да ты что?! — охнул Николаша, пытаясь забрать у меня сумку для проверки и последующего опровержения такого нелепого обвинения.

— Ничего! А ну показывайте ваши сумки, пока я милицию не вызвала.

Ребята, поклявшись жизнями и всем, чем можно, выволокли свои баулы на свет божий. Пришлось их обыскать на всякий случай. Но я уже знала, что это бесполезно. Моя интуиция говорила мне, что они тут ни при чем. Почти ни при чем, если не считать того, что содействовали вору.

Я выскочила из своего купе и бросилась в Жорино. Ага, держи карман шире, Таня! Ждали тебя тут!.. Ни Жорика, ни его жены в купе не было. Плакали твои денежки, госпожа Иванова!

Я вышла из купе и столкнулась нос к носу с Геной и Николашей.

Они, увидев мое лицо, поняли, что помогли нечестному человеку обокрасть честного.

— Ни фига себе! — глубокомысленно заявил Гена.

Оказалось, что все произошло следующим образом. Жорик, когда троица вернулась из ресторана, на минутку заскочил в свое купе — по его словам, посмотреть, спит ли его благоверная, не рвет ли на себе волосы ввиду долгого отсутствия мужа. Потом они мирно покурили все втроем.

Тут-то Жорик и предложил меня разыграть. Давайте, мол, подшутим над ней. Она же сама себе, мол, разорение нагадала. И предложил спрятать мою сумку.

На глазах у этих балбесов он ее и извлек. Очень даже просто.

Во-первых, спиртное сделало мой сон более крепким. А во-вторых, он попросту продемонстрировал ловкость рук.

В такт постукиванию колес и покачиванию вагона Жорик осторожно подсунул руку под подушку.

В итоге подушка вместе с моей головой оказалась у него на ладони. Потом он приподнял ее и извлек под восхищенное хихиканье пьяных придурков мою сумку.

— Класс, — восхитился Николаша.

— Будите ее и прикалывайтесь. Я пойду положу сумочку в мусорный ящик.

И что вы думаете, дорогой читатель? Поверили, святые души! И ну потешаться надо мной! Теперь-то вон разом протрезвели.

— Надо, наверное, в милицию заявить, — горестно произнес Николаша.

— Что случилось? — раздался с верхней полки голос Веры. Она только что проснулась. Оба «сообщника» обескураженно воззрились на нее.

— Жорик Таню обокрал.