Читать книгу "Таланты и покойники - Александра Романова"

Вика не умерла, хоть и была к тому близка. Но ведь рядом находился моментально повзрослевший Лешка, как же оставить его в этом мире одиноким. Привидением бродила она по дому, машинально ела подсунутую сыном еду, машинально ложилась вечерами в кровать, однако не засыпала, а все прокручивала в памяти прошлое, с тоскою понимая — если б вернуться назад, вела бы себя иначе, повторяла бы мужу вновь и вновь: «Я люблю тебя, я люблю тебя так же сильно, как сразу после первой встречи, но по-другому!» Господи, скольких радостей она его лишила из-за собственной слепоты, и вот теперь ничего не поправишь!

Знакомые пытались выражать сочувствие — Вика резко их обрывала. Она не хотела ни с кем разговаривать. Постепенно ее оставили в покое. В конце концов, кому приятно, выполняя тягостный долг по отношению к ближнему, наткнуться на вопиющую неблагодарность? Только сын продолжал теребить, заставляя иногда возвращаться из сомнамбулического состояния к жизни. Это раздражало, поскольку в подобные моменты боль усиливалась, становясь совсем нестерпимой.

А потом Лешка деловито сказал:

— Мама, хочешь, я заделаю все щели, и мы откроем газ? Говорят, это совсем не больно. Все лучше, чем так.

И тут Вика вдруг явственно представила мертвое тело сына, которое заколачивают в гроб. Словно Сашку хоронят снова. Снова убивают и снова хоронят, будто мало было одного раза, будто замкнулось кольцо времени и страшные события станут повторяться вновь и вновь. И она поняла, что ей есть что терять в этой жизни, а следовательно — жизнь продолжается.

Но восстала из пепла не прежняя Вика, в сорок лет все еще ощущавшая себя девчонкой. Родилась Виктория Павловна, зрелая женщина, беззаботная активность которой преобразовалась в умение твердо идти к намеченной цели, а наивный эгоцентризм — в прагматическое использование окружающих.

Цель была проста — не сойти с ума в пустом мире, где больше нет Сашки. Значит, требуется… язык не поворачивается произнести… требуется заменить его… нет, не другим мужчиной, это нелепо, но неким стержнем, способным поддержать развалины порушенной души.

Сперва Виктория Павловна сделала таким стержнем любовь в сыну, но быстро опомнилась. Она видела, как оголтелые матери калечат мальчишкам судьбы, пестуя инфантильных субъектов, до старости не обретающих самостоятельности. А Лешка должен вырасти похожим на отца — мужественным, верным, умным, и, следовательно, любовь к нему нельзя превращать в культ. Не стоит душить ребенка излишней заботой, надо дать ему право набить шишек, как бы ни хотелось подстелить всюду соломки. Виктория Павловна сумела взять себя в руки и направила лавину чувств к сыну в более спокойное русло, а когда загадочная энергия, заставляющая беспричинно тосковать, снова потребовала выхода, нашла более безобидный — искусство.

Едва Виктория Павловна поняла, что ей нужно, она тут же взялась за дело. Возобновила порванные богемные связи, мило извинилась за свою грубость, была почти всеми прощена, и ей подыскали работу ассистента режиссера в одном из солидных театров. Однако не прошло и месяца, как опять нахлынула тоска. Быть девочкой на побегушках, пусть при талантливом хозяине, не то, чем Виктория Павловна могла заглушить боль в сердце. Лучше быть первым на деревне, чем вторым в городе, — исходя из данного принципа, она стала присматривать новое место и приземлилась, наконец, кружководом при Доме культуры. Знакомые недоумевали. Зарплата мизерная, престиж нулевой, окружение дилетантское — честное слово, у бедной Вички после смерти мужа начались явные заскоки!

Но Вика знала, чего добивается. Она была неплохим, хоть и не выдающимся режиссером. Не интересуясь внутренним миром окружающих и не понимая его, она зато чутко отмечала внешние его проявления. Присущая от природы деловая жилка давно научила отгадывать по выражению лица, интонации, пластике человека если не душевные качества, то, по крайней мере, каких поступков следует от этого человека ожидать и каким способом проще добиться от него желаемого. В результате Виктория Павловна не только ловко управляла актерами, но и помогала им создавать на сцене легкоузнаваемые типажи. Ее не волновало, почему герой делает то-то и то-то, однако она помнила, как личность подобного типа обычно выглядит, как говорит, как ходит. «Все будто в жизни», — восторгались довольные зрители. Впрочем, что это раньше была за публика? Мужья да любовники задействованных в спектакле гарнизонных красоток. Тем не менее опыта у Виктории Павловны накопилось достаточно. Она прекрасно сознавала, что в Питере создать «свой театр» будет сложнее, но комплексом неполноценности Виктория Павловна не страдала и надеялась, что главное — возможность проявить себя, а успех никуда не денется. Да, она начинает сейчас с нуля, зато имеет полную свободу. В Доме культуры должны быть счастливы получить образованного и бескорыстного специалиста, энтузиаста своего дела.

Она и впрямь мало думала о деньгах и не считалась с затратами времени. Сперва в театральную студию принимались все желающие. Поскольку ярко выраженного лидера не нашлось, Виктория Павловна начала с «Мышеловки» Агаты Кристи. Небольшое число почти равнозначных персонажей, схематичных, но ярких, динамичная интрига — в общем, недаром эта пьеса часто выручает провинциальные труппы. Некоторую скованность актеров, лишенных серьезного таланта, легко списать на особенности жанра — ведь каждый герой что-то скрывает, потому и скован. Знаменуя новую эру в истории кружка, на премьеру собрались не только родственники и знакомые участников, но и родственники и знакомые работников Дома культуры. И всем понравилось! Вскоре потянулся тоненький, однако постоянный ручеек желающих влиться в студию Косицкой, и Вика получила возможность отбирать лучших. Принятых же ранее официально не выгоняли, однако бездарным почему-то не находилось подходящих ролей в очередной пьесе, и балласт потихоньку отпал.

Тогда и появилась Наташа Преображенская — Таша, как все ее называли. Двадцатилетняя студентка филфака, довольно хорошенькая, с толстой каштановой косой и серьезными карими глазами. Умна и не без артистических способностей, хотя на героиню не тянет — нет той энергетики, которая держала бы зал. Виктория Павловна приняла бы девочку в любом случае, но фамилия заставила внутренне вздрогнуть и с деланым безразличием произнести:

— Приятно, что вы однофамилица замечательного артиста — Евгения Борисовича Преображенского.

— Я его племянница, — пояснила Таша. — Но, к сожалению, дядя Женя теперь не играет. Он стал предпринимателем.

— Успешно?

— Он все делает успешно.

Легкая ирония последней фразы насторожила. Виктория Павловна поняла, что безопаснее не пережимать, однако сердце затрепетало от острого предвкушения удачи. Да, хотя Преображенскому нет еще шестидесяти, он теперь не играет. Гениальный актер сменил за тридцать лет почти дюжину театров, нигде не уживаясь по причине отвратительного характера. Главные роли получал редко — все по той же причине, но был бесподобен в любом эпизоде. А затем однажды, взяв в бухгалтерии расчетный лист и узрев там заработанную сумму, начисленную, впрочем, в полном соответствии с единой тарифной сеткой, сплюнул и заявил: «Жилы рвать за такие гроши — оставайтесь сами, а Преображенский, он вам не идиот, он цену себе знает!» И неожиданно для всех, вместо того чтобы отправиться на поклон к режиссерам сериалов, открыл сеть ларьков, торгующих разнообразной мелочовкой у метро.