Читать книгу "Король крыс - Джеймс Клавелл"

— Эй, — рявкнул Грей. — Капрал! Подойди сюда!

Кинг понял, что Грей следит за ним, как только он обогнул угол тюрьмы, и не потому, что разглядел лейтенанта в темноте хижины военной полиции, а потому что знал Грея как человека привычки, а когда имеешь врага, нужно знать, как он себя ведет. Кинг знал о Грее столько, сколько любой человек может знать о другом.

Он сошел с тропинки и подошел к обособленно стоящей хижине, выделяющейся из множества других.

— Вы хотели видеть меня, сэр? — сказал Кинг, отдавая честь.

Улыбка его была вкрадчивой. Солнечные очки скрывали презрение, светившееся в его глазах.

Из окна Грей смотрел сверху вниз на Кинга. Напряженное выражение его лица скрывало ненависть.

— Куда ты направляешься?

— К себе в хижину, сэр, — ответил терпеливо Кинг, одновременно просчитывая про себя варианты: допустил ли он где-то ошибку, стукнул ли кто-нибудь лейтенанту, что происходит с Греем?

— Где ты взял эту рубашку?

Кинг купил рубашку накануне у майора, который хранил ее в течение двух лет до того дня, когда вынужден был продать ее, чтобы получить деньги и купить еду. Кингу нравилось опрятно и хорошо одеваться. Все остальные не могли себе этого позволить, и поэтому он был доволен, что сегодня на нем была чистая и новая рубашка, брюки с отглаженными складками, чистые носки, начищенные ботинки и шляпа без пятен. Его забавляло, что Грей был наг, если не считать трогательно заплатанных шорт, сандалий на деревянной подошве и зеленого берета танковых войск, сильно порченного плесенью.

— Я купил ее, — сказал Кинг. — Уже давно. Нет закона, запрещающего покупать что-либо здесь или где-нибудь еще, сэр.

Грей почувствовал дерзость в слове «сэр».

— Ладно, капрал, заходи сюда!

— Зачем?

— Хочу немного поболтать, — саркастически объяснил Грей.

Кинг сдержал себя, поднялся по ступенькам в комнату и подошел к столу.

— Теперь что, сэр?

— Выверни карманы.

— Зачем?

— Делай, что тебе говорят. Ты знаешь, у меня есть право обыскать тебя в любое время. — Грей позволил продемонстрировать свое презрение к Кингу. — На это согласился даже твой командир.

— Только потому, что вы настояли на этом.

— Имею на то основание. Выверни карманы!

Кинг устало согласился. В конце концов, ему нечего было прятать. Платок, расческа, бумажник, одна пачка сигарет, табакерка, полная невыделанного яванского табака, рисовая бумага для скручивания сигарет, спички. Грей убедился в том, что в карманах ничего нет, потом открыл бумажник. В нем было пятнадцать американских долларов и около четырех сотен сингапурских долларов, выпускаемых японцами.

— Где ты взял эти деньги? — бросил Грей, обливаясь, как всегда, потом.

— Выиграл в карты, сэр.

Грей невесело рассмеялся.

— У тебя полоса везения. Она тянется почти уже три года. Не так ли?

— Вы уже закончили со мной, сэр?

— Нет. Дай мне взглянуть на твои часы.

— Они есть в списке…

— Я сказал — дай мне посмотреть на твои часы!

Кинг угрюмо расстегнул на запястье браслет из нержавеющей стали и вручил часы Грею.

Несмотря на свою ненависть к Кингу, Грей почувствовал укол зависти. Часы были водонепроницаемыми, противоударными, самозаводящимися. Фирма «Остер Ройял». Наиболее ценный предмет в Чанги, такой же ценный, как золото. Он перевернул часы и посмотрел на цифры, выбитые в стали, потом подошел к стене, снял с нее список вещей Кинга, автоматически стряхнул с бумаги муравьев и тщательно сверил номер часов «Остер Ройял» в списке.

— Он совпадает, — заметил Кинг. — Не беспокойтесь, сэр.

— Я не беспокоюсь. Это тебе следует беспокоиться.

Он отдал часы, которые могли обеспечить еду почти на полгода. Кинг надел часы и стал собирать со стола бумажник и остальные вещи.

— Ах да. Твой перстень! — заявил Грей. — Давай-ка проверим и его.

Но и перстень укладывался в перечень. Он проходил под названием «Золотой перстень с печаткой клана Гордон». Наряду с описанием был приведен образец печатки.

— Как это у американца оказался перстень с печаткой Гордона? — Грей задавал подобный вопрос много раз.

— Я выиграл его в покер, — сказал Кинг.

— Необыкновенная у тебя память, капрал, — сказал Грей и отдал перстень. Он наверняка знал, что и перстень, и часы окажутся в порядке. Он использовал обыск только как повод. Он чувствовал непреодолимое, почти мазохистское желание побыть некоторое время рядом со своей жертвой. Он также знал, что Кинга не так просто напугать. Многие пытались поймать его и потерпели поражение, потому что тот был сообразителен, осторожен и очень хитер.

— Почему это, — резко спросил Грей, неожиданно закипая от зависти при виде часов, перстня, сигарет, спичек и денег, — у тебя столько добра, а у остальных ничего нет?

— Не знаю, сэр. Думаю, просто везет.

— Где ты взял эти деньги?

— Выиграл в карты, сэр. — Кинг всегда был вежлив. Он всегда говорил «сэр» офицерам и отдавал им честь. Английским и австралийским офицерам. Но он знал, что они чувствовали степень его презрения к слову «сэр» и отданию чести. Это было не по-американски. Человек остается человеком, независимо от происхождения, воспитания или звания. Если ты уважаешь его, ты говоришь «сэр». Если нет, значит нет, и возражают против этого только сукины дети. Черт с ними!

Кинг надел перстень на палец, застегнул карманы и отряхнул пыль с рубашки.

— Это все, сэр? — Он заметил вспышку гнева в глазах Грея.

Грей перевел взгляд на Мастерса, который нервно следил за ними.

— Сержант, принеси мне воды.

— Воды?

Мастерс устало подал ему фляжку с водой, висевшую на стене.

— Прошу вас, сэр.

— Это вчерашняя вода, — заявил Грей, хотя знал, что это не так. — Налей свежей.

— Я могу поклясться, что уже менял воду в ней, — сказал Мастерс. Потом, покачав головой, вышел.

Грей молчал, а Кинг, расслабившись, ждал. Ветер шевелил листья кокосовых пальм, которые возвышались над джунглями сразу за забором. Это предвещало дождь. На востоке уже собирались черные тучи, готовые вскоре застлать собой все небо. Вскоре они превратят пыль в болото, и станет легче дышать в насыщенном влагой воздухе.

— Не желаете сигарету, сэр? — предложил Кинг, протягивая пачку.

Грей последний раз курил настоящую сигарету два года тому назад, в день своего рождения. В свой двадцать второй день рождения. Он уставился на пачку, страстно желая одну сигарету, нет, все сигареты сразу!