Читать книгу "Дублинцы - Джеймс Джойс"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(пауза)
ХАННА ШИХИ:…Немецкий?
О’РЕЙЛИ:…Да.
(молчание)
ХАННА ШИХИ: Я думаю… Гёте…
[Дублин: в доме Шихи на Бельведер-плейс]
ФОЛЛОН (проходя мимо): Мне сказали, чтобы я особо поздравил вас по случаю вашего выступления.
ДЖОЙС: Благодарю вас.
БЛЕЙК (после паузы): Я никому бы и никогда не посоветовал этого… Нет, это ужасная жизнь!..
ДЖОЙС: Ага.
БЛЕЙК (между двумя затяжками): Конечно… тут все отлично на вид… для тех, кто не знает… Но если б вы знали… это просто ужасно. Огарок свечи, никакого… ужина, убогая… бедность. Вы просто не представляете себе…
[Дублин: в доме Шихи на Бельведер-плейс]
ДИК ШИХИ: Это как это ложь? Господин спикер, я должен попросить…
МИСТЕР ШИХИ: К порядку, к порядку!
ФОЛЛОН: Вы знаете, что это ложь!
МИСТЕР ШИХИ: Вам следует взять эти слова обратно, сэр.
ДИК ШИХИ: Как я уже говорил…
ФОЛЛОН: Нет, я их не возьму обратно.
МИСТЕР ШИХИ: Я призываю достопочтенного депутата от Денби… К порядку, к порядку!..
[В Маллингаре: осенний вечер]
ХРОМОЙ НИЩИЙ (стискивая свою палку):…Так это вы мне вчера кричали вдогонку, вы.
ДВА МАЛЬЧУГАНА (уставившись на него): Нет, сэр.
ХРОМОЙ НИЩИЙ: Я знаю, это вы были… (махая угрожающе палкой)… Зарубите себе, что я вам говорю… Видите эту палку?
ДВА МАЛЬЧУГАНА: Да, сэр.
ХРОМОЙ НИЩИЙ: Так вот, если будете еще мне кричать, я вас этой палкой распотрошу. Я вам отобью все печенки… (разъясняет свои слова)… Слыхали? Распотрошу вас. Отобью вам все нутро, все печенки.
Белый туман выпадает снежными хлопьями. Тропа меня выводит к полутемному пруду. В пруду что-то движется, какой-то полярный зверь с грубой рыжей шкурой. Я тыкаю своей тростью и когда он вылезает из воды, я вижу, что у него покатая спина и что он очень неуклюж. Я не пугаюсь и, тыкая в него быстро тростью, гоню его впереди себя. Он тяжело переставляет лапы и бормочет слова на каком-то языке, которого я не понимаю.
[Дублин: в доме Шихи на Бельведер-плейс]
ХАННА ШИХИ: Конечно, будут огромные толпы.
СКЕФФИНГТОН: Это, знаете ли, будет, как выразится наш друг Джокекс, триумф черни.
МЭГГИ ШИХИ (произносит с пафосом): Быть может, уже в этот миг чернь у наших дверей!
[Дублин, на Северной Кольцевой: Рождество]
МИСС О’КАЛЛАХАН (почти шепчет): Я же вам сказала название, «Сбежавшая монахиня».
ДИК ШИХИ (громко): О, я бы не стал читать подобную книгу… Я должен спросить у Джойса. Послушайте, Джойс, вам случалось читать «Сбежавшую монахиню»?
ДЖОЙС: По моим наблюдениям, в данное время происходит некоторый феномен.
ДИК ШИХИ: Какой феномен?
ДЖОЙС: О… появляются звезды.
ДИК ШИХИ (обращаясь к мисс О’Каллахан): Вам не случалось ли наблюдать, как… в данное время на кончике носа у Джойса появляются звезды?… (она улыбается)… Ибо по моим наблюдениям сейчас происходит этот феномен.
[Дублин: в доме на Гленгарифф-пэрейд, вечер]
МИССИС ДЖОЙС (появляется на пороге гостиной, трясущаяся, багровая): Джим!
ДЖОЙС (за пианино): Что, мама?
МИССИС ДЖОЙС: Ты что-нибудь знаешь про тело?… Что надо делать?… Там что-то такое течет у Джорджи из отверстия в животе… Ты не слыхал никогда, чтобы такое случалось?
ДЖОЙС (с удивлением):…Не знаю…
МИССИС ДЖОЙС: Надо наверно за врачом, как ты думаешь?
ДЖОЙС: Не знаю… Какое отверстие?
МИССИС ДЖОЙС (начиная раздражаться): Отверстие, которое у нас всех… тут (показывает).
ДЖОЙС (поднимается).
Все заснули. Я встану сейчас… Он лежит на моей постели, где прошлую ночь я лежал: его накрыли простыней, на глаза положили ему монетки… Бедный малыш! Мы часто с ним вместе хохотали, он так легко носил свое тельце… Как мне жаль, как жаль что он умер. Я не могу молиться за него как другие… Бедный малыш! А все остальное так непонятно!
Двое участников похорон проталкиваются сквозь толпу. Девочка, держась ручонкой за платье женщины, бежит впереди. Лицо девочки бесцветное как у рыбы, со скошенными глазами; лицо женщины небольшое, квадратное, лицо барышницы. Девочка, искривив рот, глядит на женщину снизу вверх, понять, не время ли плакать; женщина, поправляя плоскую шляпку, спешит к кладбищенской часовне.
[Дублин: в Национальной библиотеке]
СКЕФФИНГТОН: Я с такой печалью узнал о смерти твоего брата… мы, к сожалению, слишком поздно услышали… не могли быть на похоронах.
ДЖОЙС: О, он еще был маленький… совсем мальчик…
СКЕФФИНГТОН: И все-таки… это причиняет боль…
Тут нет танцев. Выйди вперед, мальчуган, станцуй для них… Он выбегает вперед, гибкий, одетый в темное, серьезный оттого что танцует перед всеми. Музыки для него нет. Он начинает свой танец совсем внизу, в амфитеатре, плавными и медленными движениями, раздельно от одного движенья к другому, со всею грацией юности и чуждости, и вскоре он уж кажется вихрем, паучком, закруживающим свою паутину в пространстве, звездой. Меня тянет крикнуть ему какие-то слова восторга, вызывающе прокричать над головами толпы: «Глядите! Глядите!»… Его танец это не танец шлюх, не танец дочерей Иродиады. Он исходит из недр народа, внезапный, молодой, мужественный, и падает обратно на землю, сотрясаясь в рыданиях, и умирает среди своего торжества.
На минуту она положила руку мне на колени, потом сняла, и взгляд ее на минуту раскрыл ее – таящуюся и сторожкую, сад, стеной обнесенный. Я помню эту гармонию красного и белого, что создана была для такой как она, славословя ее, призывая ее, нареченную невесту, восстать для обручения и двинуться в путь, с вершины Аманы, от гор барсовых[1]. И помню я тот ответ, что вобрал в себя всю совершенную и нежную чуткость тела и души и все тайны ее: Inter ubera mea commorabitur[2].
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дублинцы - Джеймс Джойс», после закрытия браузера.
