Читать книгу "Багдад. Война, мир и Back in USSR - Борис Щербаков"

Как одеться, чтоб было не стыдно ходить на работу во внешнеторговое учреждение, да и к тому же встречаться на переговорах с иностранными коллегами — был большой и открытый вопрос, каждый должен был сам найти на него ответ.

Командировки в «соцлагерь» сильно помогали в этом вопросе, на эквивалент 400 рублей в Венгрии или в Чехословакии, можно было прилично одеться самому, привести обновки детям, жене шубу, купить хрустальную (!!!) люстру да и колбасы несколько сумок вдобавок. Две-три командировки в год решали, в общем, все материальные проблемы с гардеробом, но не с питанием, конечно, без продуктовых «заказов» на работе, без «доставания» продуктов у нужных людей в эпоху развитого социализма было невозможно обойтись, но это тема отдельная, хотя тоже так или иначе связанная с предстоящей иракской эпопеей: от полуголодного, абсурдного, замороченного идеологией и всевозможными ограничениями советского быта люди были готовы бежать, уезжать куда угодно, и Ирак с его полыхающей войной вовсе не казался таким уж отвратительным выходом. Правда, мама моя опять плакала, провожая меня в очередную арабскую ночь…

Напомню, что в 1982 году мир вообще оказался на пороге нового военного столкновения систем — был сбит корейский «Боинг», история до сих пор темная и страшная. Умер Брежнев, вскоре после него Андропов, Черненко…атмосфера в обществе была устрашающе — неопределенной, перспективы жизни и карьерного роста в той системе были, по инерции, все еще связаны с членством в КПСС, о развале СССР никто и не помышлял.

Глоток свежего воздуха был нужен всем, мне в том числе, и проще, чем длительная командировка в плановый Ирак, несмотря на войну, придумать было нельзя. Несколько лет активной работы в Комсомоле дали мне индульгенцию и на вступление в Партию (КПСС, естественно, других тогда не было), и на оформление в капиталистическую страну! «Морально стоек, делу КПСС предан…» — и далее по тексту, про смысл и ауру характеристик тогдашнего времени я уже писал.

Перестройка и гласность пришли несколько позже, а тогда…

…В 1985 году в Москве проводился Международный Фестиваль Молодежи и Студентов. Из Москвы были выселены за несколько месяцев до этого все неблагонадежные элементы, автомобильное движение на улицах сократилось до исторического минимума, и вот по какой причине. ГАИ получило указание, не мытьем, так катаньем, снимать номера и ставить машины на прикол, дабы гости фестиваля смогли без затруднений добираться до своих гостиниц, ездить на экскурсии, на мероприятия фестиваля. В один из дней, я отвозил дочку в детский сад, и угораздило меня встать в переулке, в опасной близости к плывущему по Сивцеву Вражку эскорту правительственного ЗИЛа, ГАИшник счел мое поведение угрозой безопасности правительственному чиновнику, видно, по канонам советского времени меня нужно было четвертовать немедленно, но он ограничился снятием номеров, что было очень не кстати: через день мы планировали уехать на машине от греха подальше в Калининград. К счастью, быстро нашлись знакомые в центральном союзном ГАИ, и через день номера были вновь прикручены к моей боевой оранжевой «копейке». Выдававший их мне назад прапорщик смотрел на меня с нескрываемой классовой ненавистью

… Уже в дни собственно Фестиваля я наблюдал за проездом колонны украшенных флагами разных государств автобусов по Садовому кольцу, из окна своей квартиры на Смоленском Бульваре.

Прямо под моими окнами толпились граждане, скорее всего, по разнарядке поставленные вдоль Кольца для приветствия гостей. Так было принято тогда, разнарядки на выделение приветствующих приходили и в учебные заведения, и на предприятия, в учреждения. Не густо, но народ был. Во время проезда автобусов по абсолютно пустому Садовому кольцу(это Зубовская-то площадь!), я вдруг увидел, как один из «приветствующих», тщедушный, провинциального вида мужичок в очках, сделал шаг в сторону колонны и принялся снимать их на фотоаппарат. В долю секунды к нему подлетел невыразительный человек в сером костюме и с размаху ударил в лицо, разбив и очки и фотоаппарат. В следующий момент, провинциал — фотограф был скручен парой дюжих молодцев, оказавшихся рядом, которые тут же затолкали его в стоящий неподалеку зашторенный серый автобус. Я не стал смотреть продолжение спектакля, разумно полагая, что лучше на время вылезти из окна.

Через несколько минут, когда инцидент был исчерпан, я вновь, с интересом, высунулся и… случайно задел рукой подушку от кресла, квадратную такую, на которой сидел на подоконнике!!! Подушка мягко упала на тротуар, прямо под моими окнами. Я в ужасе наблюдал, как люди в штатском споро раздвинули толпу зевак, удалив их на безопасное расстояние, образовав вокруг моей подушки как бы поляну. Через несколько секунд в мою дверь раздался звонок, ожидать иного я и не мог, и понуро открыл дверь, готовясь все объяснить и признать свою вину сразу и безоговорочно:

— Документы, — потребовал человек с порога, по-моему, даже не представившись.

— Пожалуйста, вы уж извините, это моя подушка упала, — забормотал я.

— Следуйте за нами, — сказал человек и я, как был, в тапках, отправился на улицу.

На тротуаре люди с интересом смотрели на меня, мысленно уже, наверное, примеряя на меня как минимум наручники. Субъект в штатском ткнул пальцем в сторону подушки:

— Это ваша подушка?

— Да, моя, конечно, случайно вот упала из окна! — с энтузиазмом подтвердил я, — Обычная подушка, это от кресла моего!

Субъект пнул подушку ногой на предмет террористической опасности, она была вполне себе поролоновой мягкой подушкой, и более ни чем. Посовещавшись с коллегами пару минут, старший субъект дал мне отрывистую команду:

— Так, быстро, забрал свою подушку, и вали отсюда, чтоб я тебя не видел. И окно закрой накрепко.

Ну, на этот счет мне повторять дважды нужды не было, я в тот день и не смотрел больше за фестивальными колоннами, к лешему эту молодежь и их фестиваль. Уф, повезло, несколько больше, чем незадачливому фотографу из толпы встречающих.

Москва — 1985 год, первое лето Перестройки. «Сухой закон» еще только начинает свое победное шествие по Стране Развитого Социализма, цены на нефть уже упали, Афганская война оттягивает все больше денег из бюджета, а тут еще Рейган со своими «космическими войнами», ситуация, в общем, аховая. Но через год мне предстояло уезжать в Ирак, к новым карьерным перспективам, и опять — к валютному достатку. Жизнь не казалось совсем уж конченой, Багдад уже рисовался в воображении лесом своих бесчисленных мечетей, изобилием восточных базаров, и что еще там из сказок «Тысячи и одной ночи»?

Я уже начал оформлять(правильно!!) характеристику, меня записали на обязательные Курсы Повышения Квалификации для совзагранработников, что при Академии Внешней Торговли, я в очередной раз сдавал анализы, делал какие-то прививки и проходил полное медицинское обследование, все как положено.

Экзамены по арабскому и английскому языкам я сдал еще раньше, это нужно было все равно делать каждые два года для подтверждения права на 20 % надбавку к зарплате. К удивлению своему, потребовалась лишь небольшая подготовка по коммерческому арабскому, оба экзамена я сдал на отлично. Язык имеет обыкновение возвращаться из ниоткуда, вроде бы и не говоришь на нем сколько лет, и не читаешь ничего, но если есть хорошая база, то восстановить его не стоит особого труда. Даже сегодня, я иногда, попадая в арабские страны, начинаю мало-помалу говорить буквально через несколько дней, а при чтении газеты вообще удивляюсь откуда я еще помню все эти термины, всю лексику двадцать лет спустя? Работает какая-то внутриклеточная память.