Читать книгу "Ultraфиолет - Валерий Зеленогорский"

– Что случилось? – сказала она с тревогой и волнением.

– Ах ты, сука! Где этот гондон?

– Кого ты ищешь? – крикнула она вдогонку ему, летящему в ванную.

В дверь номера настойчиво постучали.

– У вас все в порядке? – спросили из-за двери.

– Да! Да! – сбивчиво ответила она, убегая в ванную остановить ревущего бизона. Бизон сидел на унитазе и курил. Ноги его ходили мелкой дробью, и он как-то обмяк, не найдя врага. Он даже обрадовался, что его нет. Бить его он не сумел бы, он и в школе никогда не дрался, и в армии, а тут молодой кабан в два раза моложе, а жене в рожу он дал с удовольствием. Он знал за собой этот грех: в молодости они иногда дрались, когда любовь их пылала, как вьетнамские джунгли после напалма.

Жена, держась за щеку, заплакала и ушла из ванной. Он мигом успокоился, пописал после напряженной дороги и пошел в комнату для допроса – выяснить детали у турецкой блудницы.

Блудница стояла на балконе и плакала.

– Ну что, сука! Рассказывай свой декамерон!

– Дурак ты, Сергеев, был дураком и остался.

– А фотографии? – Сергеев бросил ей в лицо пачку цифровых фото, где в пене морской его Афродита в объятиях античного вида хмыря.

Она засмеялась естественно и громко:

– Это конкурс на приз Мисс отель.

– Ни хуя себе конкурс, на рожу свою посмотри похотливую, конкурсантка! Конкурс был для тех, кто тронулся умом? Какой, на хуй, конкурс? Ты зачем приехала? Спа делать? Или спать с отребьем?

Жена молчала, глаза ее искрились радостью, не виданной Сергеевым уже много лет: он ревновал, она была на седьмом небе. Надо же, столько лет прошло, а проняло. Его нельзя было вытащить в ресторан в выходные, а тут через границу, поднял жопу и рычит яростно, как много лет назад на турбазе, когда грузины, сидя в своих «Жигулях», цокали на проходящих девушек, показывая друг другу, как они хотят их иметь.

– Почему вчера не улетела? – грозно спросил Сергеев.

– Осталось несколько процедур, жалко денег стало, решила доделать.

«Дура! – подумал Сергеев. – Никогда не умела считать».

– А номер тебе что, бесплатно продлили?

– Да! Это бонус за преданность отелю! – Она гордо показала сертификат на золотой бумаге.

Он понял, что вопросов больше нет, и резко захотел спать, устав от двухдневных забот по непривычному поводу.

Он пошел в душ, долго мылся, разговаривая с собой. «Ну не мудак?» – такой приговор он вынес себе, вошел в спальню и остолбенел.

Рядом с кроватью, на столике, была накрыта поляна, жена была нарядна и взволнованна.

– По какому поводу банкет? – спросил Сергеев.

– Двадцать лет нашей свадьбы, день в день, – торжествующе сказала жена.

– Точно, бляха-муха! – Файл памяти дал всплывающее окно из девяностого года, когда они на трамвае из Лефортова приехали в загс на «Авиамоторную».

Он поцеловал свою благоверную за безупречную многолетнюю службу и сел на кровать, обернувшись полотенцем.

Выпили, поговорили спокойно и тихо, перебирая годы, как бесконечные бусы. Неожиданно она попросила его спеть старую песню, которую он пел ей много лет назад.

Проходит жизнь! Проходит жизнь, как ветерок по полю ржи.

Проходит явь, проходит сон, любовь проходит, проходит все.

Любовь пройдет, мелькнет в мечтах, как белый парус по щеке.

Лишь пустота, лишь пустота в твоем зажатом кулаке.

Через двадцать лет все сбылось, как в песне. Но почему ей нравилась эта песня тогда, когда еще все было? Сбылось пророчество старой песни. В какой песок забвения уходит все, он знал. Он допел старую песню, жена плакала, он гладил ей руку, не зная слов, уместных в этот момент.

Тогда, много лет назад, он думал, стоя у ювелирного магазина с пустым карманом: «Вот будут деньги – куплю это и это на радость». Не купил. Деньги давал, а сам не купил.

Он встал утром рано, как всегда после пьянки, поехал на рынок и в дорогом бутике купил то, о чем мечтал двадцать лет назад. Еще купил цветы и положил у подушки. У бассейна еще никого не было, он сидел и думал: «Купить можно все, кроме прошедшей любви и прожитого времени».

Жена проснулась, увидела и опять заплакала – ей не очень понравился подарок, у него всегда не было вкуса, но желание сделать его перевешивало все цацки, лежащие в сейфе.

Она выглянула в окно: он сидел грузно в кресле, с красным лицом, немолодой, с грузом невыносимых привычек, но свой, которого она когда-то любила.

Сломался велосипед

Сергеев по тупости своей зарегистрировался на «Одноклассники. ру» и забыл.

Через неделю, вернувшись с зимнего отдыха, где отбил жопу на альпийском склоне, изображая Жана Клода Килли, открыл почту и увидел письмо одноклассника Апухтина.

Учились они всего два года вместе, в третьем и четвертом, и больше не виделись, но фамилию Сергеев запомнил, бабушка Апухтина, ветеран пионерского движения, повязала ему красный галстук так крепко, что Сергеев чуть не задохнулся в ежовых лапах преступной организации юных ленинцев.

Апухтин писал, что рад найти друга Сергеева, фотографии седого мужика, присоединенные к файлу, ничего не сказали, мотива углядеть в нем бывшего лопоухого Апухтина не было, остальные снимки жены, тещи и детей с внуками третьеклассника Апухтина вообще расстроили: ну и на какой хер мне эта фотогалерея?

Апухтин писал, что отслужил, вышел на пенсию, есть время подумать и очень хочется вернуться в прошлое, потому что настоящее и будущее отвратительны болезнями, потерями и грядущими трудностями в эпоху глобализации.

Сергеев, получив привет из прошлого, задумался, но не надолго, он жил без Апухтина уже пятьдесят лет, без первой жены двадцать пять, без Сталина пятьдесят четыре года, и что теперь, как быть с Апухтиным?

Он решил ответить вежливо и корректно, поблагодарил, фотографии не послал, ну, в общем, не послал Апухтина и решил убрать свою анкету с сайта, чтобы прошлое не стучало дятлом в окаменевшую деревом память.

Через день пришло следующее письмо, Апухтин на полстраницы описал свою часть жизни без Сергеева с четвертого по девятый класс. «Пиздец, – подумал Сергеев, – я стал мишенью графоманской атаки». Содержание мемуаров тронуло только тем, что автор упомянул Куликову, неспетую песню Сергеева: он ушел из той школы, и Куликова спелым яблоком упала в руки Апухтина на школьном вечере в честь 56-й годовщины Октябрьского переворота под танго «Маленький цветок».

Апухтин в примечании написал, что Куликова умерла от водянки головного мозга, и Сергеев перестал завидовать Апухтину и мелко перекрестился.

Два дня спустя Сергеев уже читал опус про боевые будни своего соученика, с именами командиров рот, полков и соединений, где ратным трудом Апухтин защищал Сергеева от НАТО, СЕАТО и китайской военщины. Попутно он узнал, что Апухтин исполнял интернациональный долг в Центральноафриканской империи, где присутствовал при трапезе местного руководителя своими подданными в виде жареном и фаршированном.