Читать книгу "Прогулки по Риму - Ирина Степановская"

Но кроме меня была еще одна женщина в группе, кому Лара хотя бы внешне не была неприятна. Эта дама путешествовала в одиночку, что тоже было нехарактерно — большинство туристов предпочитает наслаждаться поездкой в компании. Я даже удивилась, когда увидела ее в нашем автобусе. Мне казалось, что эта женщина едет в Рим по каким-то своим и, возможно, очень печальным делам. Во всяком случае, в московском аэропорту, где я увидела ее впервые, вид у нее был такой, будто она или возвращается с похорон, или едет выполнить свой последний долг. Звали эту женщину Татьяна Николаевна, впрочем, я могу и ошибиться, но мне казалось, что именно так к ней несколько раз обращалась Лара, напоминая о некоторых особенностях нашего расписания. Татьяна Николаевна не баловала никого из группы общением и держалась особняком. Во всяком случае, не однажды во взгляде Лары на эту странную незнакомку я замечала что-то вроде неудовольствия, но и в то же время особенное внимание — наметанным глазом она сразу определила, кто из туристов в группе может быть предметом ее особых хлопот.

Итак, Лара дала указание Петро ждать ее, выскочила из автобуса на площади у аэропорта Фьюмичино, который еще называют аэропортом Леонардо да Винчи, вошла в зал прибытия и устремилась к толпе туристов, сгрудившихся возле знакомой стойки с надписью «Италия-Элефант». Девочки-распорядительницы здоровались с ней, а она наметанным глазом осматривала вновь прибывших. На мгновение взгляд ее задержался на целующейся паре: девушка по возрасту годилась Ларе во внучки, но вот ее спутник…

«Витька! Ты что делаешь, негодяй?!» — чуть не крикнула Лара в один момент, как пузырь, наполнившись ревностью и возмущением. Мужчина с девушкой на миг отлипли друг от друга и посмотрели на нее. На лице мужчины не отразилось ничего, а девушка, казалось, так была поглощена своим счастьем, что не разглядела бы даже слона, сойди он по какому-то волшебству с рекламного проспекта туристической компании и пустись в пляс в середине зала.

Лара на секунду смутилась. «Вот что значит женщина! — подумала она. — Сколько бы ни было лет, а все мужики на уме!» Она покачала головой, отгоняя внезапно возникший в ее сознании образ, подняла повыше розовый бант на указке и приступила к сверке списка туристов. У девушки и мужчины оказались разные фамилии.

«Какой же он Витька? — подумала Лара, произнеся вслух фамилию незнакомца. — Ему всего-то лет тридцать шесть, ну, может, с натяжкой все сорок. А Витька уже сто лет как на пенсии. Хоть и на военной, более ранней, чем у всех остальных, но все же… Так или иначе, но от времени не убежишь — Витька ведь старше меня на два года. Интересно, каким он стал сейчас, мой Витька? — Лара про себя усмехнулась. — Что ни говори, старая любовь — все равно любовь! Позови он меня сейчас…»

И хотя Лара прекрасно сознавала всю неправомочность местоимения «мой» по отношению к Витьке, всю жизнь прожившему с другой женщиной, в мыслях она как бы отметала наличие у любимого человека законной жены и вот уже почти сорок лет упорно называла его своим и вслух, и про себя.

«Да, я не ошиблась. Он очень похож на него! — оценила она, когда мужчина придвинулся ближе, чтобы удостовериться, что его отметили в списке. — Ростом, фигурой, очками в темной оправе… А вот каков он душой, характером? Какая, впрочем, мне охота копаться в его душе, тем более если он приехал сюда не со мной, а с красивой девочкой! Пусть будет счастлив!» — мысленно благословила мужчину Лара и перешла к другой фамилии в списке. А тот, даже не замечая пристального взгляда ее голубых глаз, ласково шептал что-то на ухо своей избраннице. Та снисходительно улыбалась. Перекличка шла своим чередом, дошла очередь и до меня. Лара мгновенно запечатлевала лица своих подопечных, будто фотографировала их на память, и, как я узнала потом, помнила всех до конца поездки. Потом мгновенно забывала, будто вынимала дискету из компьютера и стирала память. Но судя по тому, что в течение нашей поездки на кого-то из туристов она смотрела более пристально, а на кого-то совсем не обращала внимания, я пришла к выводу, что все-таки некоторые из нас вызывают у нее чувства. Во всяком случае, на мужчину в очках и на девушку Ларочка в течение всего тура поглядывала частенько, а вот что она о них думала, было мне неизвестно.

Я не совсем понимала, за что Лару невзлюбили почти все туристы. Если она и пыталась делать на нас свой маленький бизнес, рекламируя те или другие мелкие товары, то это не выходило за нормы приличия — точно так же поступали сопровождающие групп во всех других фирмах. То, что она забывала некоторые слова и долго не могла подобрать синонимы на нашем родном языке, хотя и была русской, коренной москвичкой (как она сама рассказала потом мне), объяснялось скорее склерозом, вполне извинительным для ее возраста, чем незнанием или неумением говорить. Большинство из нас временами забывает, что хочет сказать, чуть ли не начиная с тридцати лет. Но когда через динамики автобуса каждое утро раздавался Ларин хрипловатый от сигарет голос, объявляющий программу на день с неизменным добавлением: «Все ли вам понятно, господа, или повторить еще раз?» — в салоне раздавались иронические смешки, стоны и даже возмущенные возгласы: «Опять она здесь!»

Но мы все сидели в автобусе на высоком втором этаже, а Лара на первом, рядом с водителем Петро, поэтому, я надеюсь, ей не была слышна реакция на ее слова. Во всяком случае, она никак не давала об этом знать, выполняя свою работу неуклонно и четко — держала группу железным морщинистым кулачком, отвечала за наше размещение, кормежку, доставку, организацию экскурсий. Также она была должна оказывать помощь во всех наших нуждах — в случаях пропаж, болезни и тому подобных делах. В истории и искусстве Лара тоже немного ориентировалась — не слишком, но достаточно, чтобы отвечать на наши вопросы, хотя культурной программой занимались специальные экскурсоводы, она же была менеджером, нянькой, поводырем и переводчиком в прекрасной, но все-таки чужой стране.

Я могу представить, как ей надоели толпы безграмотных людей, силящихся задавать умные вопросы. Редко кому хотелось получить системные знания — в большинстве случаев туристы просто тыкали пальчиком по какой-то причине в заинтересовавший их объект и гордо вопрошали: «А это что?»

И когда Лара честно отвечала: «Не знаю. В Риме множество прекрасных и интересных зданий, спросите у экскурсовода…» в ответ она встречала презрительный взгляд, будто говоривший: «Если ты ни черта не знаешь, зачем здесь работаешь?»

Но Лара не очень-то обращала внимание на подобные взгляды. Она прекрасно понимала, что у большинства туристов это интерес праздный и через минуту его вытеснит из сознания какой-нибудь другой, столь же сиюминутный. Человек на всю жизнь забудет и то, что он хотел узнать, и весь этот Вечный город, и останется у него лишь пачка фотографий где-нибудь в дальнем ящике письменного стола да горделивое выражение, то и дело слетающее с уст: «Знаете, вот когда я был в Париже… в Лондоне, в Мадриде, в Риме…» Продолжать можно бесконечно.

Я ни разу не видела, чтобы у Лары был замотанный вид. Мы все, будучи много ее моложе, к концу поездки ходили хромая, половина группы страдала насморком, или головной болью, или радикулитом. Она же передвигалась неизменно легкой походкой, была постоянно собранна, вежлива и энергична, хотя сопровождала нас на всех экскурсиях, во время трапез и походов по магазинам, а значит, выдерживала ту же нагрузку, что и мы.