Читать книгу "Элемент крови - Георгий Зотов"

…Черный силуэт в плаще вырос сзади него с молниеносной скоростью. Он не видел взметнувшихся рук – лишь захрипел в ужасе, когда проволочная петля врезалась в горло. Боль оказалась жуткой, запредельной – кожа треснула сразу в нескольких местах. Он инстинктивно рванулся влево, сильно запрокинув вверх голову, как лошадь после водопоя. Леденящий душу шепот произнес: «Наконец-то!», и в ту же секунду человек ощутил на губах каплю какой-то жидкости. Адское жжение, полностью охватившее рот, напоминало расплавленный свинец. Руки неизвестного уже не держали его – он упал на пол и начал кататься, беззвучно крича и раздирая себе горло ногтями. Чудовищное пламя пожирало его изнутри, обращая внутренности в серый пепел – пальцы морщились и рассыпались в прах, губы чернели, превращаясь в угли. Жертве казалось, что прошла целая вечность, но на самом деле его предсмертные конвульсии длились не больше трех секунд.

Убийца, мягкими шагами пройдя по ковру, присел рядом с ним, щелкнув зажигалкой. Пламя на мгновение осветило лицо. «Привет», – хорошо знакомым голосом сказал убийца, и это было последнее, что удалось услышать хозяину квартиры. Тело рассыпалось по полу обугленной искрящейся трухой, и каблук щегольского сапога из змеиной кожи со смачным хрустом раздавил дымящиеся остатки того, что еще недавно было лицом…

Глава втораяУродское утро(6 часов 02 минуты)

Как всегда, Калашников проснулся довольно рано – этому способствовали дикие крики за стеной. Обычное серое уродское утро – как и все последние восемьдесят пять лет. Соседи в квартире рядом периодически менялись, но проблемы у них всегда оставались одни и те же. Крики плавно перешли в истерический визг, в котором сквозило неподдельное страдание.

Алексею не надо было угадывать, что там в данный момент происходит, персонал Управления наказаниями не отличался цветущей фантазией. Опять в комнату к боевикам «Аль-Каиды» запустили отборных свиней, для пущего кошмара обмазанных салом. Террористы прибыли не так давно и еще не совсем привыкли к тому, где находятся. Обычно всего за какие-то пятьдесят лет человек смиряется с чем угодно и сносит наказание тупо и безропотно, словно корова в хлеву. Ведь средняя по продолжительности кара длится как минимум сто тысяч лет – при условии, если ты себя хорошо вел – и самые зверские мучения в дальнейшем становятся такой же привычной процедурой, как утренняя зарядка.

Потягиваясь до хруста в плечах, Калашников вспомнил, как полтора года назад в эту квартиру привезли Аслана Каскадова. Закопавшиеся в бумагах бюрократы из Управления наказаниями, полностью лишенные воображения, тоже вздумали пугать его свиньями. Это какой же кадровый военный в советское время хоть однажды не попробовал свинину – особенно если учитывать то, какой бурдой их кормят в солдатских столовых? Увидев, что на самочувствие Каскадова свиньи не действуют, Шеф задал всему Учреждению головомойку. «Развели здесь Сочи! У нас вам не курорт!». Насущная проблема была решена лишь через неделю с помощью «свежей крови» – нового креативного менеджера, поступившего на рабочее место после одной московской автокатастрофы. По его предложению бывшего президента поместили в качестве «молодого» солдата в ремонтный взвод, где заправляли «деды» из армии противника, – все они принимали участие в войне на Кавказе. Каскадов ввиду силы характера пока продержался среди «дедов» три месяца, хотя уже ясно, что ежедневно чистить унитаз зубной щеткой вечно не сможет никто.

Алексей с великим усилием разлепил глаза. Перед ним вновь предстала привычная маленькая комната – ободранные газетные обои, потолок с грязными полосами, вздыбившийся желтый линолеум. Засохший фикус, который ему подарила наивная Мария-Антуанетта, он его уже три года не поливал. Всего-то тридцать метров вместе с кухней. Что ж, хоть хреновая, но зато своя. Иные вон по четыреста лет в очереди стоят.

За стеной меж тем творилась полная вакханалия. Невозможно было понять, кто верещит громче – свиньи или боевики. Ладно, понятно, что уснуть уже не удастся. Хотя какое тут спать, он и так опаздывает. Чертов будильник снова не сработал.

Ополоснув лицо ржавой ледяной водой, Алексей посмотрел в треснутое мутное зеркало над умывальником. Отражение ему не понравилось – бледный брюнет с карими глазами и заросший щетиной, бровь пересекает еле заметный шрам. И что Алевтина в нем нашла? Непонятно. Впрочем, вспоминать Алевтину сейчас явно не к месту.

Глотнув отвратного кукурузного кофе, Калашников быстро застегнул наспех одетую рубашку – принимать душ лень, тем более что в офисе есть отличная душевая, хотя и без горячей воды, но ее все равно никогда нет во всем городе. Натягивая брюки, он, прыгая на одной ноге, ухватил со спинки кровати черный пиджак, мельком взглянув на часы. Лифт не работет уже полгода, дряхлая «Победа» ржавеет в гараже-ракушке – «дизеля» купить не удалось, на бензоколонке вчера была гигантская очередь, а халявные талоны закончились неделю назад.

Сбежав по лестнице с восемьдесят седьмого этажа, Алексей ударил плечом полусгнившую дверь подъезда, покрытого облезшей зеленой краской. В глаза бросился гигантский светящийся плакат с рекламой «Кока-колы» – несмотря на привычку, он инстинктивно поморщился. Следует отдать Управлению наказаний должное – подобные штуки являются на редкость универсальной пыткой. От рекламы страдают все – и сторонники «Аль-Каиды», и антиглобалисты, и коммунисты, и даже бывшие жители США – они-то были уверены, что ТУТ уж точно не увидят этой рекламы. Да что уж там, самих сотрудников «Кока-колы» – и тех при виде щитов начинает тошнить. Есть, конечно, такие сотрудники, которых наличие ярких красно-белых плакатов только радует, но все же Управление даром хлеб не ест – их заранее селят в ту часть города, где висят плакаты с «Пепси»…

Пробежав мимо ларька с криво приклеенной бумажкой «Пива нет по понедельникам и во все остальные дни недели», Калашников еле успел запрыгнуть в облезший автобус, несущийся с реактивной скоростью и чуть притормозивший на остановке. Такси в городе не пользуется почти никто, непонятно, зачем они вообще существуют – ведь туда набирают слепых водителей. По запаху бензина они превосходно ориентируются в потоках машин, однако мало кто может выдержать то, что таксисты всегда привозят пассажиров по другому адресу. Разноцветные автобусы в городе только индийские – мало того, что человек двести набивается внутрь до упора, так еще снаружи гроздьями висит столько же.

Вцепившись в ситцевую юбку державшейся за поручень женщины, Алексей снова бросил нервный взгляд на часы: он уже опоздал на целых три минуты. Бывали случаи, что Шеф увольнял людей, что пришли позже всего на секунду – куда они потом сгинули, никто не знал. Казалось бы, хуже, чем жить в городе, ничего и быть не может, однако Калашников на личном опыте знал – может, и еще как. Лет пятьсот не давать видеться с семьей – это у них запросто. При мысли о семье сделалось еще тоскливее. Ну что за фигня такая? Ведь почти век прошел, а он никак не успокоится. Решено. Что бы там ни было, надо вечером заглянуть в китайский квартал, взять графин и планомерно напиться.

…Автобус, на очередном вираже едва не завалившись на бок и страдальчески взвизгнув тормозами, остановился рядом с тысячеэтажной башней Управления наказаниями. И хотя Алексей был любимчиком Шефа, он отлично понимал – опоздание на четверть часа тот не простил бы даже своей родной сестре. Ворвавшись в здание и махнув эскимосу-вахтеру пластиковым удостоверением, он с разбегу втиснулся в переполненный железный лифт.