Читать книгу "Невеста по завещанию - Ольга Куно"

Я всё-таки не выдерживаю их взглядов, которые, как мне кажется, делятся на насмешливые и враждебные. Но всё время смотреть в пол тоже нельзя, и я делаю вид, будто чрезвычайно заинтересовалась висящим на стене гобеленом. Работа действительно очень искусная, а рисунок хорошо мне знаком. Знаменитое изображение религиозной тематики: "Святой Веллир силой мысли убивает дракона". Это лишь одна из целой серии подобных картин: "Святой Веллир силой мысли побеждает демона", "Святой Веллир силой мысли разводит огонь", и прочая, и прочая. Я улыбаюсь уголками губ: припомнился альбом с карикатурами, который девчонки как-то раз отыскали в одной из спален между днищем кровати и матрасом. Видимо, рисунки были выполнены и спрятаны одной из прежних учениц пансиона. Помимо традиционных изображений там были добавлены ещё два: "Святой Веллир силой мысли лишает святую Катильду девственности" и "Святой Веллир силой мысли зачинает святой Катильде ребёнка". Улыбка слетает с моих губ: тех двух девочек, которых застали с этими рисунками, потом били по рукам розгами. И делали это публично, прекрасно понимая, что посмотреть карикатуры успели все. Бить всех не станешь, но и устрашение тоже работает неплохо.

Громкие шаги, раздающиеся откуда-то сверху, возвещают о прибытии новых действующих лиц. Вместе со слугами я поднимаю взгляд, чтобы встретить глазами тех, кто спускается по лестнице. От страха всё деревенеет внутри. Спустились двое мужчин. Один не то помощник, не то секретарь, или кто-то ещё в этом роде. Но всё моё внимание приковано ко второму.

Виконт Дамиан Телбридж сошёл с лестницы и шагнул в моём направлении. Слуги почтительно расступились. Он остановился в нескольких шагах от меня и тоже разглядывает, откровенно изучающе. И молча. Господи, да он же годится мне в отцы! Не иначе, драгоценный папочка так давно не видел свою дочь, что просто забыл, сколько ей лет, когда надумал подобрать жениха. А ей, между прочим, не более, чем семнадцать! Простите меня, боги, я знаю: нельзя так о покойнике.

Возраст — это ещё полбеды, но он и впечатление производит чрезвычайно отталкивающее. Мрачный, угрюмый. В глазах ни тени приветливости. Только отчуждённость и почти что осуждение, словно он заведомо обвиняет меня в тех грехах, которые я не успела ещё совершить, но непременно совершу в будущем. Губы плотно сжаты. Никакого намёка на улыбку; наоборот, уголки губ опущены книзу. Чёрные волосы, тёмная одежда, бледное лицо. Цвет глаз я не разглядела: здесь темно, да я и не решаюсь смотреть ему прямо в глаза. От всего облика веет холодом. И у меня всё рушится внутри.

Нет, я не такая уж глупая и наивная, хоть и прожила несколько последних лет, запертая в пансионе. Я не романтик и вовсе не ожидала, что между мной и женихом внезапно вспыхнет большое и светлое чувство. На любовь я не рассчитывала, но надеялась на что-то немного более скромное. Дружба? Уважение? А этот человек, кажется, испытывал ко мне лишь неприязнь. И я его уже боялась.

— Леди Вероника Фостер?

Вопрос задан таким тоном, что хочется вытянуться по струнке и по-солдатски крикнуть "Я!". Но я просто молча киваю, внутри и без того уже чувствуя себя натянутой струной.

Он снова оглядывает меня, как будто только что узнал что-то новое. Заговаривать повторно не спешит. Слуги перешёптываются, косясь в мою сторону с откровенной насмешкой. Не иначе ему нравится держать меня в нынешнем идиотском положении.

— Приветствую вас в замке Телбридж.

И на том спасибо.

— Благодарю вас, виконт.

Хотела ответить громко, но голос не слушается, и получилось едва слышное бормотание.

— Простите, милорд, куда прикажете доставить это?

Сопровождавший меня слуга успел ещё раз сбегать к карете и теперь вернулся, держа в руке совсем маленький сундучок. Моё приданое. Маленький-то он маленький, почти шкатулка, но под завязку набит драгоценными камнями. Я видела. И он, виконт Телбридж, тоже прекрасно понимает, что это такое. Небось сундучок подробно описан в одном из тех писем, что мой отец отослал ему перед смертью.

— Отнесите в сокровищницу.

Голос звучит холодно, почти равнодушно, будто ему нет до приданого никакого дела. Ага, так я тебе и поверила. Если тебе нет дела ни до меня, ни до приданого, тогда с какой бы стати я здесь оказалась?

— Ивонна!

На этот раз голос хозяина замка звучит повелительно. Из группы слуг выступает невысокая, очень старая женщина. Она сутулится так сильно, что выглядит почти горбатой.

— Да, господин.

Когда старуха склоняет голову, кажется, что ещё чуть-чуть — и она согнётся пополам.

— Познакомьте миледи со слугами, а затем проводите в её покои. Помогите ей обустроиться и объясните правила поведения в этом доме. Меня не беспокоить.

Последний взгляд в мою сторону. Он смотрит, слегка прищурившись, затем разворачивается и отправляется вверх по лестнице туда, откуда пришёл. Помощник следует за ним.

Ну, вот и всё. Познакомились. Теперь хоть прямиком под венец.

Ивонна действительно представила мне слуг. Не всех, конечно. Тех, кто находился сейчас в зале. Дворецкий, коннетабль, горничная, повариха. Сама Ивонна была ключницей. Амандина — женщина в вызывающем красном платье — оказалась экономкой, чем основательно поколебала мои представления о людях этой профессии. Отчего-то мне казалось, что экономка должна быть женщиной лет сорока или пятидесяти, сухощавой, с бледным цветом лица и прилизанной причёской. Амандина с этим образом никак не вязалась. Впрочем, что я знаю об экономках? У нас дома мама сама занималась ведением хозяйства.

Я была так напряжена, что имён остальных слуг не запомнила. Потом Ивонна повела меня вверх по ступенькам на второй этаж и там, открыв тёмно-коричневую дверь в конце коридора, пропустила вперёд себя в одну из комнат. Мои покои мне на первый взгляд понравились. Здесь, в отличие от располагавшегося внизу зала, было светло. Единственное окно было самым обыкновенным, без витража, и довольно большим, а потому солнечный свет проникал сюда беспрепятственно. Кроме того, на столе и стенах было несколько медных канделябров, а на полке обнаружилось много запасных свечей. По-видимому, я всё-таки ошиблась насчёт экономии: этого добра в замке было предостаточно. И на том спасибо: хоть почитать можно. Книги, кстати сказать, тоже были в избытке, что несказанно меня порадовало: ими были уставлены несколько полок, а с десяток не уместившихся даже лежали поверх других. В первый раз за всё время я испытала к виконту чувство, похожее на благодарность.

Пока горничная разбирала мои вещи, ключница просвещала насчёт "правил поведения в этом доме". У старухи не хватало нескольких зубов, и в её скрипучем шамканье невозможно было различить интонации, которые хоть что-то говорили бы о её чувствах или настроении. Испещрённое морщинами лицо тоже было лишено выражения, так, по крайней мере, мне казалось.

— В замке следует соблюдать тишину, — говорила ключница, не отрывая от меня цепкого взгляда. — Господин виконт не любит шума, суматохи и беспорядка. Господина виконта не следует беспокоить по пустякам. По вечерам он обычно проводит несколько часов в библиотеке. Тревожить его в это время запрещается категорически.