Читать книгу "Отступник - Робин Янг"

Мужчины с повозкой остановились на краю кладбища, предоставив Малахии в одиночку подниматься по склону; полы черной накидки хлопали его по босым ногам. На голове у него была выбрита аккуратная тонзура, и обнаженная кожа на макушке уже почернела под лучами беспощадного июльского солнца. Лицо его было худым и морщинистым, кожа туго обтягивала выступающие скулы, западая вокруг темных провалов глаз. Найалл почувствовал, как напряглись обступившие его спутники; кое-кто не выдержал и попятился. В прошлом месяце Малахия уже побывал здесь. Тогда он привел с собой целую армию, и древние склоны оросились кровью. Но Найалл понимал, что отнюдь не воспоминания о сражении вселили неуверенность в его людей. Они были бы куда спокойнее, если бы им противостояли топоры и копья, а не этот одинокий и худой как щепка человек, мозолистые ступни которого загрубели после многих лет хождения по стране, где он нес слово Божие. О нем слышали и знали все.

Говорили, что однажды Малахия проклял человека, который посмел оклеветать его, отчего языку несчастного распух и начал гнить, да так, что из него полезли черви. Бедолагу семь дней подряд рвало личинками, плодившимися у него во рту, а затем он умер. Женщина, вздумавшая поучать Малахию прямо во время проповеди, повалилась на землю сразу после своей обличительной речи, и ее сотрясли столь сильные конвульсии, что она проглотила язык. Ходили упорные слухи, что он способен исцелять бубонную чуму и насылать ее, заставлять реки выходить из берегов и что сам Господь обрушивает свою кару на тех, кто осмеливается противостоять ему.

Но, несмотря на все это, Найалл мак Эдан не двинулся с места и даже не потрудился вынуть меч из ножен. Вот уже десять месяцев он не позволял Малахии войти в Арму и ее собор — и ничего, жив до сих пор. Взгляд его скользнул к повозке. Даже с такого расстояния было видно, что на ней громоздятся сундуки. Подобное зрелище способно вселить уверенность в своих силах в кого угодно. Только человек столь же смертный, несовершенный и способный ошибаться, как и прочие дети Адама, стал бы прибегать ко взятке, дабы получить то, в чем нуждался. Повелительным жестом Найалл приказал своим людям расступиться, когда к ним приблизился Малахия, архиепископ Армы.

Малахия смотрел, как поспешно подаются в стороны стоящие перед ним мужчины. За их спинами в полумраке чернели распахнутые настежь врата собора. И сама Маха, объятая туманом, была знакома ему, как старый и добрый друг. Появившись на свет почти сорок лет назад в этом самом городе, он стал мужчиной на ее зеленых склонах — на которых святой Патрик, да будет благословенно имя его, основал свою церковь. Каменный собор основательно изменился за годы, прошедшие со времен его детства. Минуло всего десять лет с той поры, как кровля здания, изуродованная ударом молнии в эпоху, живых свидетелей которой уже не осталось, была отремонтирована стараниями архиепископа Келлаха. Кровельная плитка до сих пор выглядела как новенькая. Малахия с радостью отметил, что, хотя его друг и наставник скончался, дело его живет. Мысль о Келлахе заставила его обратить внимание на Найалла мак Эдана, стоящего в первом ряду группы людей, явно поджидающих его.

Вот уже почти два столетия мужчины из клана Найалла управляли собором, утверждая, что право повелевать епархией, равно как и распоряжаться ее богатствами и податями в виде лошадей и коров, поставляемых местными крестьянами, досталось им по наследству. Но очень немногие из них заслужили духовный сан епископа или же были посвящены в него в Риме. В большинстве своем они оставались самыми обычными женатыми прихожанами, чьи руки привыкли держать оружие, а не Священное Писание; это были люди, склонные к корыстолюбию, похоти и насилию, и их власть над Святым престолом Ирландии была сущим проклятием в глазах Церкви.

Но Келлах сумел выкорчевать семя зла. Представитель клана, но при этом — истинный избранник Божий и последовательный реформатор, он провозгласил Малахию своим преемником. Однако после смерти Келлаха Найалл и другие члены семьи пренебрегли его указом и не пустили Малахию в город. И тогда он пришел взять то, что принадлежало ему по праву; сначала — с армией, что вылилось в кровопролитие, а теперь — в одиночку, с десятью сундуками, набитыми золотом. Плата была высокой, но игра стоила свеч.

Малахия остановился перед Найаллом, спрашивая себя, как лоно, породившее такого святого человека, как Келлах, смогло произвести на свет и столь грубое животное? «Каин и Авель», — мелькнула у него мысль.

— Он внутри?

— Как только я получу то, что причитается мне, можешь взять его себе, — последовал оскорбительный ответ.

— Мои братья доставили плату.

Найалл резко взмахнул рукой и приказал двум своим людям:

— Сходите и проверьте.

Осторожно обойдя архиепископа, те побежали к повозке.

Малахия молча стоял в ожидании, пока люди Найалла осматривали сундуки. Совсем немного лун тому назад ирландцы предпочитали натуральный обмен — товары и скот. Но бродяги викинги положили этому конец, когда привезли с собой проклятое серебро. И сейчас достоинство человека все чаще измерялось количеством презренного металла, коим он обладал, а не крепостью его веры.

Покончив со своей задачей, мужчины поспешно поднялись обратно на вершину холма. Оба улыбались во весь рот.

— Все на месте, — доложил один из них Найаллу. — Все десять сундуков.

Найалл перевел взгляд на Малахию и широким издевательским жестом пригласил его войти в собор.

— Прошу вас, ваше преосвященство, — пророкотал он, произнеся титул так, словно хотел выплюнуть его.

«Гореть тебе в аду», — подумал Малахия, проходя мимо Найалла и направляясь между двумя рядами вооруженных мужчин к вратам собора. Ни один из них не опустил своего оружия, но Малахия не обращал ни малейшего внимания на острые лезвия мечей и наконечники копий. У входа он остановился; босые ноги вдруг отказались ему повиноваться, не желая ступать после сырой от росы травы на гладкие каменные плиты пола. Он не хотел этого. Совсем не хотел. И сейчас сильнее, чем когда-либо, он мечтал оказаться в одиночестве в своем горячо любимом монастыре Айбрасенс. Но Келлах доверил ему эту должность. На смертном одре его наставник, друг и учитель завещал ему стать архиепископом Армы. Больше того, сам Папа распорядился, чтобы он занял престол, изгнав оттуда людей, продолжающих открыто глумиться над заповедями Церкви.

Малахия перешагнул порог и вошел в полутемный придел. Здесь отчетливо воняло мужским едким потом. Он не оглядывался, и звуки шагов и торжествующие вопли постепенно стихали у него за спиной. Найалл со своей бандой, словно мухи на мед, набросились на сокровища. Впереди, в самом конце нефа, виднелся высокий алтарь. А на нем, в трепещущем пламени свечей, лежал длинный предмет, завернутый в белую ткань.

Малахия опустился перед ним на колени, с трудом подавляя внезапно вспыхнувшее желание схватить этот предмет и ощутить в своих руках то, что некогда принадлежало самому Господу нашему Иисусу Христу. Произнеся надлежащие молитвы, он поднялся на ноги и осторожно развернул белую ткань. Из ее складок он извлек епископский посох с золотыми накладками, украшенный драгоценными каменьями. Казалось, огоньки свечей и первые солнечные лучи, робко заглядывающие в высокие окна, прикипели к нему, отчего он ярким пламенем вспыхнул в руках архиепископа.