Читать книгу "От Милана до Рима. Прогулки по Северной Италии - Генри Воллам Мортон"

После Флоренции я разговорился с преуспевающего вида бизнесменом. От него приятно пахло лосьоном после бритья, и в целом попутчик представлял собой латинскую версию американского магната. Из мягкого кейса он вынул сначала серые перчатки, а потом какие-то письма и документы, лениво перелистал их и утомленно уставился на тосканский пейзаж. Убегавшие вдаль дороги ассоциировались с шествием волхвов и походом Восьмой армии.[4]

Собеседник поведал мне, что, являясь одним из директоров миланской фирмы, вынужден часто ездить в Рим и получать необходимые консультации в правительственных учреждениях. Такие поездки он терпеть не мог, отчасти потому, что не переносил официальную точку зрения, а также из-за своего убеждения в том, что столицей страны должен быть Милан и что именно в Милане и должны находиться парламент и правительство. Рим, по его мнению, нужно оставить папе. По чисто эгоистическим соображениям я склонен был с ним согласиться: разве не замечательно выгнать бюрократов из ренессансных дворцов? Рим стал бы не таким перенаселенным, и шума было бы куда меньше.

Тем временем с тосканских холмов мы спустились в долину Северной Италии — «спокойную долину Ломбардии», как назвал ее когда-то Шелли. Скрылся из виду землепашец с телегой и волом на крошечной горной террасе. Вместо него я увидел большие пахотные земли, разделенные защитными полосами из высоких тополей. Дерево это для Ломбардии все равно что кипарис для Тосканы. Когда мы прогрохотали через железнодорожный переезд, вместо телег с волами я увидел трактора. Они стояли, ожидая, когда поднимется шлагбаум. Затем поезд приблизился к По, и я впервые увидел великую реку, уносящую альпийские дожди в Адриатику. Широкая, темная, местами стремительная, местами лениво облизывающая длинные песчаные пляжи, эта река со времен Римской империи была и остается главной артерией в водном хозяйстве страны.

Поезд стремительно мчался по обжитой древней земле. Смеркалось, и умеренный климат в «Сеттебелло» сменился теплом миланского вечера.

2

Рим, Милан и Неаполь — только в этих трех городах Италии численность населения перевалила за миллион. Когда я прибыл в Милан, мне показалось, что чуть ли не все его жители втиснулись в поезда, трамваи и автобусы, запрудили улицы вокруг собора. Это был вечерний час пик, одни люди спешили домой, другие искали развлечений. Когда мои друзья, посетившие выставку, рассказывали мне о Милане, то непременно сравнивали его с Манчестером. Мне хватило одного взгляда, чтобы убедиться: это не так.

Первое мое впечатление от Милана: миланцы ходят вдвое быстрее римлян, а во время ходьбы успевают рассказать вам целые истории, могут, не останавливаясь, устроить скандал или заблокировать проезжую часть. Даже голоса их звучат по-другому. Жители Милана говорят более размеренно, не так импульсивно, как прочие итальянцы. Я заметил, что светловолосые женщины здесь не редкость. Возможно, тому причиной тевтонская кровь. «Впрочем, — припомнил я, — ив Средние века женщины Милана и Венеции осветляли и красили волосы». Изабелла д'Эсте в письме к деверю Лодовико Сфорца спрашивала, как тому удалось так быстро изменить цвет своих волос. Раз уж речь зашла о волосах, уместно заметить: исчезновение шляп я считаю одной из самых любопытных перемен последнего времени. Давно ли на простоволосого человека с недоумением смотрели на улице, а грубые мальчишки смеялись ему в лицо? Что стало причиной исчезновения шляп во всех странах? Может быть, перед Первой мировой войной поработала некая группировка под лозунгом «Нет шляпам», а может быть, это было вызвано целым рядом других труднообъяснимых причин — этого я не знаю, только люди сейчас ходят с обнаженными головами. Боюсь, профессия шляпника скоро не будет востребована.

Пусть миланец и выбросил шляпу, но разнообразия в выборе галстуков и рубашек у него куда больше, чем у жителей других городов. Вскоре я прекратил считать магазинчики на улицах, ведущих к собору. Все эти заведения удовлетворяли потребность мужчин отлично выглядеть — far figura. Слова эти можно перевести как «создание приятной внешности». Итальянка никогда не заинтересуется мужчиной, если тот безразличен к собственной наружности. Она всегда поможет ему выбрать галстук и рубашку. Взгляните на мужские портреты старых мастеров, вы заметите самоуверенность, которой дышат лица портретируемых, — она проступает и в чертах низкородных маленьких лютнистов, и в глазах воинов. Италия — это страна, где женщины позволяют мужчинам считать себя хозяевами жизни. Потому, наверное, и магазины для женщин прячутся в глубине кварталов, подальше от витрин больших универмагов. В Милане словно бы боятся намекнуть, что и женщинам нужна одежда.

Стояла жаркая и влажная ночь. Друзья предупредили меня, что в Милане обычно либо слишком жарко, либо очень холодно, и все же — добавили они — если бы им представился выбор, жить они согласились бы только здесь. Толпы людей ходили по площади мимо магазинов, залитых ослепительным светом. В центре же ее стоит самый большой собор — после собора Святого Петра в Риме. Мастодонт этот необычайно любопытен. Строительство его началось во времена позднего Средневековья, когда в моде была готическая архитектура. Собор строили потом еще несколько столетий, даже когда мода на готику прошла, но проект был задуман с таким размахом, что строители были обязаны продолжить возведение здания. Поколения сменялись, но мастера придерживались архаики сознательно и целеустремленно. Немудрено, что строители перестарались. Когда у них возникали сомнения, здание обретало новых святых. Количество их озадачило даже немецкого издателя Карла Бедекера. Он сказал, что мраморных статуй там около двух тысяч. Стройные шпили поднимаются со всех сторон, и каждый поддерживает фигуру святого. Кульминация этого религиозного сооружения — золотая мадонна, любимая мадонна Милана. Никогда не забуду, как увидел ее впервые: она стояла на фоне темного неба и с огромной высоты смотрела вниз, на пьяццу, на Виктора Эммануила II, оседлавшего бронзового скакуна.

Мой приятель, итальянский журналист, привел меня в знаменитую Галерею, что находится между собором и оперным театром Ла Скала. Возможно, это самая красивая аркада в мире. В ней есть несколько лучших миланских магазинов, кафе, ресторанов, туристских агентств и даже альберго диурно.[5]Мужчина, у которого внешний вид на данный момент не в полном порядке, может посидеть там в гостиной, посмотреть телевизор, пока ему гладят костюм. Он может подстричься, сделать маникюр, приобрести билет в театр, купить билет до Нью-Йорка, если хватит денег. Может даже взять напрокат зонтик. Мне сказали, что эти дневные гостиницы имеются во всех больших итальянских городах. Находятся они обычно в стороне от центра, и знают о них местные жители, а не иностранцы. Идея их создания принадлежит человеку по имени Клеопатро Кобианчи.

Мы пришли в кафе, сели за столик и погрузились в самое занимательное итальянское развлечение — разглядывание окружающих. Галерея показалась мне современной версией римского форума. Транспорт здесь не ходит, люди спокойно бродят по магазинам или просто гуляют, сплетничают и читают биржевые новости. Тут можно увидеть всех персонажей Древнего форума: влюбленных, встретившихся на условленном месте; политика со свежим изданием «Коррьере делла Сера»; модную женщину; богача и его клиентов и даже — кто бы сомневался? — навязчивого зануду! Я никогда не устаю от Галереи, где представители рода человеческого, освобожденные от уличного шума, действуют словно на сцене. Каждый человек здесь актер и одновременно — зритель.