Читать книгу "Осторожно: яд! - Энтони Беркли"

Воодушевившись первым успехом, Джон пошел дальше. К счастью, дом оказался достаточно крепким, чтобы выдержать его эксперименты. А Джон Уотерхаус с тех пор не оставлял его в покое. Он вырыл подвалы и укрепил стены. Половину надворных строений полностью перестроил. На участке соорудил загоны для скота, которого у него не было. Добротные загоны, с навесами. Причем каждое сооружение, пусть даже самое незначительное, содержало в себе новшество. Например, применен бетон какой-то новой марки или новаторский метод крепления. Днем почти в любое время вы могли застать его на участке. Издалека была видна его богатырская фигура. То он стоял в размышлении над уложенным фундаментом, то улыбался, рассматривая кучу только что замешенного бетона, то еще как-то. Закончив один объект, он тут же приступал к проектированию следующего.

Это его хобби жена и друзья обозначали словом Работа , вкладывая в понятие определенную долю иронии. Но, так или иначе, хобби поддерживало дух Джона Уотерхауса, а также давало местным жителям работу. Он больше не замешивал сам раствор и не таскал камни, хотя продолжал работать мастерком.

Вскоре Джон Уотерхаус стал весьма популярной личностью не только в нашей деревне, но и в округе. Его все любили, и было за что. Он был щедрым, регулярно давал по собственной инициативе деньги викарию, не интересуясь, на какие цели он их потратит. Если у кого-то в деревне возникали трудности, достаточно было обратиться к нему, и помощь была гарантирована, в том числе и деньгами. Мы с Френсис были уверены, что Джон время от времени ссужает без отдачи небольшими суммами всех родственников жены, включая самых дальних.

В общем, Джон Уотерхаус был по-настоящему простой и добрый человек, старой закалки, какие сейчас встречаются все реже. Лишенный какого бы то ни было снобизма.

И вот представьте, такой человек вдруг взял и неожиданно умер.

3

Я думаю, Анджела послала за мной скорее для своего успокоения, поскольку Джону я ничем помочь не мог. Да он, как мне вначале показалось, в этом и не нуждался.

Когда мы с Френсис явились к ним, то было не совсем понятно, кто из них на самом деле болен. Джон нас встретил в холле, в то время как Анджела лежала обессиленная наверху в постели. Френсис, естественно, поднялась с Митци Бергман наверх, чтобы заняться Анжелой, а я остался в библиотеке с Джоном.

Тут я наконец разглядел, что Джон действительно выглядит неважно. Его обычно цветущее лицо теперь было бледным и осунувшимся. Он, конечно, пытался храбриться, делать вид, что все в порядке, но я заметил, что руки у него подрагивают.

Усевшись в кресло, Джон принялся убеждать меня, что все это чепуха, извинялся, что нас потревожили.

— Я просто не знал, что Анджела за вами послала. Она так разволновалась, непонятно почему.

— Но все же, Джон, скажите, что с вами? — спросил я.

— Наверное, съел что-то не то. Думаю, в этом все дело. Может быть, печень подкачала. Я так редко болею, что такое состояние для меня непривычно.

— У вас в последнее время бывало расстройство желудка?

— Ну, наверное, пару раз. Ничего особенного. В моем возрасте это обычное дело. Но такого, честно говоря, прежде не случалось.

Джон, как и все здоровые люди, войдя в пожилой возраст, не мог допустить, что его вдруг могут одолеть болезни.

— А что вас беспокоит сейчас?

Джон слабо улыбнулся:

— Как обычно, когда расстроен желудок. Прошу прощения, понос.

— Боли есть?

— Небольшие спазмы. Я… — Он замолк и поспешно встал. — Извините, вынужден вас ненадолго покинуть. Очередной позыв, не терпит отлагательства.

Он вышел, а я взял со стола свежую газету, начал просматривать. Честно говоря, недомогание Джона меня не сильно встревожило. Я вспомнил, как наш местный доктор и мой друг детства Глен Брум сказал Джону недавно в моем присутствии, что он испортил себе желудок много лет назад и теперь должен ожидать с этой стороны разных неприятностей. Доктор подозревал у него язву желудка, хотя сейчас на приступ язвы это похоже не было.

В библиотеке был затоплен камин. Я сидел, устроившись в большом удобном кожаном кресле, ни о чем особо не думая, а встревожился, только когда посмотрел на часы и осознал, что Джон отсутствует почти двадцать минут. Решил, что пора пойти посмотреть, в чем дело.

Окончательно серьезность положения я понял, когда он не отозвался на стук. Прислушавшись, можно было услышать его стоны. Если Джон Уотерхаус стонет, значит, дело приняло скверный оборот.

Я заставил его открыть дверь, отвел наверх и уложил в постель. Он сопротивлялся, но не сильно, потому что был очень слаб.

Вызвав Френсис, я попросил ее спуститься вниз и позвонить Бруму.

— Ему плохо? — спросила она, понизив голос.

— Даже не знаю, — прошептал я в ответ. Мы стояли в коридоре рядом с дверью спальни. — Какой-то приступ, может быть, печени, но тяжелый. Анджеле пока ничего не говори.

Френсис понимающе кивнула. Узнав, что муж серьезно болен, она заболеет еще тяжелее.

Жена появилась через пару минут. Глена Брума по-прежнему не было дома. Он звонил и сказал, что находится в шести милях отсюда у тяжелого больного.

— А Рона? — спросил я.

Рона Брум была его сестрой, и почти все в нашей деревне могли бы подтвердить, что она не хуже доктор, чем ее брат, хотя и без диплома. Это было, несомненно, преувеличение, но Рона, как большинство детей врачей, определенно имела какие-то навыки в медицине.

— Я спрашивала, — ответила Френсис. — Она с утра уехала в Торминстер и пока не вернулась.

Часы показывали начало седьмого.

— Если бы знать, где именно находится Глен, я бы позвонил ему и получил какие-то инструкции.

— Да, — согласилась Френсис и поспешила прочь.

Не успела она подняться на несколько ступенек, как во входную дверь позвонили. Френсис пошла открыть, а я перегнулся через перила посмотреть, кто пришел. К моему огромному облегчению, стал слышен негромкий глубокий голос Роны Брум.

— Привет, Френсис. Я тороплюсь и входить не буду. Передай, пожалуйста, этот пакет Анджеле и скажи, что пластинки мне понравились. От Воэн Уильямс известий пока нет.

— Рона, тебе придется войти. Джон очень болен, и мы не можем связаться с Гленом.

— Джон? — удивилась Рона. — А что с ним?

— Мы не знаем, — ответила Френсис. — Он очень плохо себя чувствует. У него боли и слабость.

— Боже! — Такое восклицание для обычно спокойной и выдержанной Роны означало, что она испугалась. — Конечно, я немедленно поднимусь к нему. Он в постели?

— Да. С ним Дуглас. Я не знаю, надо ли говорить Анджеле.

— Держи ее от этого подальше, — коротко бросила Рона.

Она поспешила наверх по лестнице, я встретил ее на площадке, но она только коротко кивнула и прошла в спальню. Я последовал за ней.