Читать книгу "Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард"

Следовало рассказать ей про пчел, но я колебалась. Я не была готова стать вестником несчастья.

Мамин почерк имел наклон вправо, многочисленные петельки и хвостики дышали оптимизмом — не то что папины ряды мелких вертикальных букв, почти каллиграфичных в своей неизменной одинаковости. Сравнить их не составляло труда — папино письмо торчало из-под ближайшего эскиза. На конверте, разорванном с характерным для мамы нетерпением, красовался штемпель «Баллинскеллигс, Эйре».

Нехорошо читать чужие письма? Да, я считаю это вторжением в личное пространство. Тем не менее искушение было велико. Стала бы мае (так по-португальски «мама», и она предпочитала, чтобы я называла ее именно так) всерьез возражать? В конце концов, она оставила письмо на виду.

Она знала, как я скучаю по папе. Он уехал всего десять дней назад, но забрал с собой мое ощущение принадлежности — что к нему, что к маме. Они не жили вместе с тех пор, как я родилась, и мне ненадолго удалось их воссоединить. Но тут случился ураган, и мы с папой чуть не погибли при пожаре. С тех пор я периодически вообще не понимала, где мой дом.

Выздоровев, папа с готовностью оставил прежнюю, столь тщательно выстроенную им жизнь, чтобы создать на ее месте новую.

Я не стала читать письмо. Вместо этого я положила в едва теплую овсянку черники и посыпала все вместе «санфруа», тоником сухой заморозки, который мы с родителями принимаем трижды в день.

Я не разделяла отцовского таланта к организации перемен. Я наслаждалась краткими периодами кажущейся стабильности, даже когда понимала, что все вокруг развивается или деградирует, что живые существа неизбежно движутся в сторону исчезновения или перерождения.

Моя длинная коса упала в миску. Я вздохнула и пошла к раковине полоскать и то и другое. Затем отправилась на поиски мамы.

Мае стояла в тени мангрового дерева и разговаривала с двумя строителями. Ее длинные, собранные в пучок золотисто-каштановые волосы выбивались из-под широкополой парусиновой шляпы. Глаза закрывали громадные черные очки от солнца. Наряд ее состоял из тонкой бледно-голубой рубашки и джинсов с дырками на обеих коленках.

Мне она казалась воплощением элегантности. Мужчины явно были очарованы ею.

Дабы избежать недоразумений: они не были загипнотизированы в буквальном смысле слова. Хотя мама прекрасно умеет это делать. Мои родители оба, так же как и я сама, наделены особыми способностями. Но прибегают к ним крайне редко.

Мае прекратила разговор и обернулась к мне.

— Я думала, ты на пасеке.

— Я и была. Но ты лучше сама сходи и посмотри.

Она озабоченно взглянула на меня, затем извинилась перед рабочими и пошла за мной по тропинке, ведущей к ульям. Перед ураганом их перевезли в укрытие и вернули на старое место всего неделю назад.

Сняв темные очки, мама переходила от улья к улью, поднимая крышки, выдвигая рамки.

— Бедняжки, — приговаривала она, — бедняжки.

— На той неделе с ними еще было все в порядке. — Я помогала выгружать ульи из фургона и устанавливать на место.

— Я запустила их. — Мае уставилась на рамку, что держала в руках. Темный мед и неоплодотворенные яйца, напоминавшие зернышки риса, были разбросаны по шестиугольным ячейкам — и ни единой пчелы. — Я была так занята домом. — Она осторожно задвинула рамку на место и подняла темно-голубые глаза, такие же, как у меня. — Мы и раньше теряли пчел, но так много — никогда.

— Может, они заболели из-за урагана?

— Возможно. — Уверенности в ее голосе не было. — Я сделаю несколько звонков, узнаю, как там у других пчеловодов. — На скулах у нее, как обычно, когда она нервничала, обозначились желваки. — Сейчас я должна вернуться. У строителей очень плотный график.

— Я могу что-нибудь сделать?

— Почему бы тебе не порыться в Интернете? Поищи на «мертвые пчелы». — Это прозвучало сухо, и она попыталась улыбнуться. — Проверь, не происходит ли то же самое где-нибудь еще. — Она снова надела очки и повернулась к ульям спиной.

По дороге к дому она вдруг обняла меня одной рукой и стиснула мои плечи.

— Все нормально. — Я чувствовала себя неловко, пытаясь ее утешить. — Мы соберем все заново.

Я люблю решать задачи. Папа научил меня искусству анализа — определению проблемы, изучению ее истории и контекста, затем коррекции формулировки и повторению этих шагов до тех пор, пока не всплывет истинная суть вопроса и к нему нельзя будет подойти творчески и научно. Нередко, обдумав все возможные решения, обнаруживаешь, что настоящая проблема вовсе не та, с которой начал. Подлинная проблема часто лежит в другой области — иногда она скрыта, иногда прямо под носом, на виду.

А при наличии Интернета этот метод работает еще лучше. Но в тот день, как и не раз до этого, соединение отсутствовало.

— Посмотрю в библиотеке, — сказала я мае. — На обратном пути, может, задержусь поплавать. — Я запихала в рюкзачок полотенце.

— Для такого жаркого дня прогулка дальняя. — Она смотрела на мои обрезанные джинсы и топик без бретелек, прикидывая, достаточно ли я намазалась солнцезащитным кремом.

Я вынула из рюкзака бутылку, налила крема на ладонь и второй раз за день растерла его по лицу, шее, рукам и ногам. Проверила в зеркале результат. Отражение, как всегда, было зыбким. Если как следует сосредоточиться, можно сделать его более четким, но всего на несколько секунд за один раз. Этих нескольких секунд хватило, чтобы разглядеть длинные волосы, упрямый подбородок и белую полоску на носу. Я втерла крем в кожу.

— Будь дома в час, к обеду, — сказала мае. — Я делаю гаспаччо.

Грэйс, дымчатая кошка, которую мама взяла к себе много лет назад, проследовала за мной по пыльной дорожке до самых ворот. Их мы держали запертыми. Я вышла и старательно заперла их снаружи. Грэйс, как обычно, за мной не пошла. Прежде чем продолжить путь, я послала ей воздушный поцелуй.

У перекрестка, где грунтовка вливалась в мощеную улицу, я остановилась понаблюдать за двумя стрекозами: одна уселась прямо на дорогу, а вторая зависла в нескольких футах над ней. У обеих были прозрачные крылышки, у той, что сидела на земле, имелись светло-синие пятна на голове и грудной части, тогда как парившая была вся черная за исключением ярко-синего кончика хвоста. Внезапно верхняя кинулась на нижнюю, и та почему-то — это осталось для меня загадкой — не шелохнулась, позволив нападавшей врезаться в нее.

— Кыш! — Я замахала руками на черную. Я думала, что вторая стрекоза, наверное, ранена, но спустя секунду она улетела вдогонку за первой.

Направляясь в сторону города, я гадала, были они врагами или друзьями.

Хомосасса-Спрингс — сонный поселок на северном побережье Мексиканского залива, рядом с городом Хомосасса. Я так и не поняла, где кончается один и начинается другой. Местные в основном называют и то и другое «Сасса». Здешние места популярны у рыбаков, любителей ламантинов и вампиров.