Читать книгу "Страшный дар - Елена Клемм"

Специально для этого случая мисс Брайт надела новую амазонку из пламенеющего шелка. Пышные рукава-жиго мешают стрелять: ружейный приклад скользит по шелку, да и руку трудно согнуть, – но до чего же они красивы!

Ружье у мисс Брайт тоже великолепное, ни у кого такого нет! С изящным тонким стволом и, что самое главное, с автоматическим барабаном на шесть пуль. Его милость специально выписал ружье из Северо-Американских Штатов, заказал у бостонского оружейника Элайши Колльера. Из такой изящной вещицы только серебром и стрелять! Подумал его милость, помялся да и уступил мисс Брайт серебряные пули. Себе же оставил железо – тоже действенное средство, хоть и не такое изысканное. Слугам, лакею Дженкинсу и камердинеру Гарднеру, досталось что попроще – их «коричневые Бесс» заряжены солью.

Ну что еще нужно восемнадцатилетней барышне? Разве что любовь, скажете вы и будете правы. Но любовь у нее тоже была, и какая любовь!..

– Эх, нам бы с ним как-нибудь побыстрее совладать. Ведь я сюда с парламентской сессии улизнул, а она и так вот-вот закончится. А лорд-канцлер – злее Цербера. Если не вернусь к понедельнику, он меня прямо в Вестминстере ошельмует.

Это произносит джентльмен в красном охотничьем сюртуке с длинными фалдами и ослепительно начищенных сапогах. Джентльмен еще не стар, едва ли старше тридцати, однако уже начал раздаваться в талии. Даже пешая прогулка по холодку вызывала у него одышку. Лицом его милость похож на покойного короля Георга – крупный нос и серо-голубые глаза, слегка прищуренные из-за чересчур полных щек. Он высок и широкоплеч. Такие бонвиваны собирают в молодости весь цвет наслаждений, упиваются красотками и вином, а в преклонном возрасте лечат подагру на горячих ключах Бата.

Как раз в его сторону и посылает ласковые взгляды мисс Брайт. Правда, предназначены эти нежности отнюдь не его милости, а темноволосому юноше, который трясет пороховницей у ног джентльмена, рисуя на траве круг.

Вместо пороха из кожаного футляра сыплется соль. В лунном свете она искрится, как толченые бриллианты.

Еще одна странность – намечается охота, но молодой человек одет несообразно этому событию. Черные брюки и льняная рубаха навыпуск – разве джентльмен позволит себе выйти на люди в столь возмутительном виде? Не говоря уже о том, чтобы появиться в обществе дам! Однако, судя по его манерам – сдержанным, но не скованным, дружелюбным, но без фамильярности, – молодой человек все-таки принадлежит к аристократии.

– Кстати, а что это вообще за тварь такая – Зверь из Багбери? – спрашивает полноватый джентльмен.

– Господин Линней назвал бы его Bos taurus, – отвечает юноша, не прерывая своего занятия.

– Только без латыни, пожалуйста! Как услышу ее, проклятую, сразу розги гувернера вспоминаются.

– Бык.

Молодой человек поднимается и придирчиво оглядывает свою работу. Круг диаметром в три ярда получился безупречно ровным, словно его циркулем чертили.

– Странно, что ты об этом спрашиваешь. Ведь сам выбрал место и нас сюда позвал. Неужели не знаешь, на кого будем охотиться?

Его милость смущенно крутит пуговицу с выгравированной лисицей.

– Повстречался мне в клубе джентльмен как раз из Поуиса, с валлийской границы. Выпили мы с ним кларету, а как ополовинили третью бутылку, он возьми и пожалуйся – дескать, бродит в тамошних краях какая-то зверюга, арендаторов его пугает, посевы топчет. Вот я прямо из клуба и отправил тебе письмецо. Тут уж с тебя спрос, чудовища – это твоя епархия. Но ты, как я вижу, отлично подготовился.

Юноша отвечает поклоном, принимая похвалу со спокойным достоинством. Он производит впечатление человека, который не сомневается в своих умственных способностях и не считает нужным их скрывать.

– В Британском музее нашлись кое-какие путевые заметки и сборник преданий Валлийской Марки. Говорят, что при жизни Ревущий Бык из Багбери был тираном, угнетавшим своих крестьян, а после смерти его дух продолжил злодейства. Известно также, что его облик вселяет трепет даже в сердца храбрецов. Подробнее о его внешнести нигде не сказано, зато указано, что он материализуется по собственной воле. Обычно же нападает невидимым. А появляется в полночь у алтаря разрушенной церкви и несется бесчинствовать по округе.

Отсюда до церкви рукой подать. Мисс Брайт успела разглядеть здание во всех подробностях, вплоть до поросших диким луком булыжников, некогда бывших его стенами. Выбеленные лунным светом, камни разбросаны по всему лугу, то тут, то там, а трава вокруг них притоптана. От самой церкви остался лишь каменный пол да восточная стена – прочная, с кладкой в три ряда. Сверху стену прорезает продолговатое окно, похожее на слепой глаз с белесым зрачком луны.

– А с церковью что случилось?

– В тысяча семьсот девяностом году здесь собрались семеро священников, чтобы провести обряд экзорцизма. В самый разгар обряда демон ворвался в церковь, и, как повествует книга, стены треснули.

– А священники?

– Успели выбежать. Некоторые. Те, что поближе к дверям стояли.

– Держу пари, что из всех припасов у них был псалтырь да свечной огарок! – вмешивается его милость. – То ли дело мы – и серебро припасли, и железо, и соль! Тэлли-хо, друзья мои! Дженкинс, Гарднер, а подите-ка сюда! Уж объясню вам, олухам, куда палить, когда сей зверь появится. А то вы, того и гляди, друг друга покалечите!

Пока старший джентльмен, яростно жестикулируя, объясняет слугам принципы загонной охоты, юноша подходит к мисс Брайт, дабы очертить вокруг нее соляной круг. Когда он преклоняет колено, барышня проводит рукой по его гладким волосам, чуть вьющимся на концах. Не поднимая головы, он оттягивает замшевую перчатку и целует барышню в запястье. Только сейчас мисс Брайт замечает, каким виноватым он выглядит. Господи, неужели?…

– Что-то стряслось? – спрашивает она, теребя вуальку на своем охотничьем цилиндре.

– Третьего дня отец опять завел речь… о той конторе. – На последнем слове юноша презрительно усмехается.

– И ты?…

– Сказал, что не стану там служить. Теперь он зовет стряпчего, чтобы изменить завещание. Я останусь без фартинга, мисс Брайт. Мне придется получать профессию.

– У тебя уже есть профессия. Ты рыцарь-эльф!

– Всего лишь глупое прозвище.

– И вовсе не глупое! Мой милый мне дороже всех властителей земных, его не променяю я ни на кого из них![2]– произносит барышня нараспев. – Мы будем путешествовать по свету – Париж и Баден-Баден, Калькутта и Альгамбра! Мы побываем в белоснежном дворце раджи и в тереме русского царя. Но, самое главное, мы пойдем туда по Третьей дороге! Блистательная слава – вот что ждет нас в конце пути!

– Пока что нас ждет всего-навсего Зверь из Багбери.

Он рисует еще два круга для слуг, между делом повторяя правила, которые мисс Брайт слышала если не сотню раз, то уж точно дюжину. Ждать, пока он не утомит призрака и не заставит того явить свою истинную форму. Стрелять, лишь когда призрак материализуется, ни в каком случае не раньше (ну неужели кто-то настолько глуп, чтобы палить в пустоту?). И никогда, ни при каких обстоятельствах не выходить за пределы соляного круга. Даже если призрак разорвет загонщика на мелкие кусочки и, как в балладе, разложит их по скамьям в церкви (да скорее свиньи будут порхать среди сосулек замерзшего ада, чем привидение причинит вред ему!). И вообще, он сделает всю работу, им же останется только выстрелить в нужный миг (некоторым личностям с чересчур напряженной верхней губой не мешало бы расслабиться).