Читать книгу "Нечисти - О'Санчес"

– Так он – что, уже?..

– Нет, сегодня к ночи, наверное, умрет. Вот горе-то… Ты не думай, мне его не особенно и жалко.

– А кого?

– Тебя, да себя, да дядю Сашу.

– Не понял?

– Поймешь. Почему не ешь, сколько тебе супу?

– Не хочу я никакого супу! Мама, что происходит? Черт возьми!

– Возьмет, теперь его сила. Ты зачем его зовешь? Торопишься?

Леха встал, решительно взял мать за плечи.

– Не, мам, я этот дурдом не приемлю. Давай так: ты сядь, успокойся, я же стану есть суп… Когда поезд? Ага, сто раз успеем. Я буду есть, а ты меня просвещать, чтобы я тоже все начал понимать. Дядя Саша, как я понимаю, мой неизвестный батюшка, да?

– Нет. Твой отец – дядя Петя, чтоб ему… Ой! Нет, нет, я не то хотела сказать… Земля ему пухом. Это твой биологический отец, и отчество у тебя верное, Петрович… Как суп?

– Вкусный, очень вкусный. Мам, давай глаза в глаза?

Мать слабо улыбнулась: это была их старинная с сыном игра и обычай – смотреть друг другу в глаза, когда кому-то из них горько и плохо; если смотреть не отрываясь и думать доброе – весь мир отодвигается вдаль, а все его невзгоды и боли не могут пробиться за ограду, сотворенную двумя любящими душами…

– Давай, ты хорошо придумал…

Посмотрели, помолчали…

Боль, страх, недоумение, предчувствия – улеглись, застыли по ту сторону барьера. Часы словно бы перестали тикать, мамины слова, одно за одним, вместе выстраивали живые картины, и Леха их видел…

Одна тысяча девятьсот семьдесят шестой год вполне удался, чтобы считаться годом Черного Дракона: тяжко было земле, исходила она болью и бедами. Террористы убивали спортсменов, горело все Подмосковье, профессор Горбацкий рассыпал неуды без счета и дуры-отличницы выли по ночам в тощие общажные подушки, прощаясь с мечтами о далеком красном дипломе. Ленка Гришина, окончательно осиротев в прошлом году, жила одна, в однокомнатной квартире, получая невесть откуда пятидесятирублевое пособие, сорокарублевую студенческую стипендию и семидесятирублевую зарплату ночной сторожихи – детский сад был тут же, под окном, в десяти метрах от парадной. Ей было девятнадцать лет, не красавица и не дурнушка, лицо очень уж круглое и, при скромных пятидесяти двух килограммах общего веса, словно бы толстое, но – ленинградка, отдельная жилплощадь, приличный достаток, студентка, комсомолка – как тут без жениха? И все же не только жениха не было, но и даже любовника. Девятнадцатилетняя Ленка была, как говорится, девушкой и почему-то очень этого стеснялась. И фамилия у нее была как у члена Политбюро, и фамилия ее тяготила.

Все началось с Сашки Честнова, Чета, ее однокурсника. Сашка приехал из глухого Зауралья, жил неизвестно где, учился кое-как, но девицам нравился и этим пользовался предельно широко. Второкурсники сдали сессию и стали третьекурсниками. По этому поводу в общаге на Мытне, на Петроградской стороне, устроили грандиозную пьянку с танцами, впрочем, малозаметную на фоне всех остальных пьянок, которые полыхали у дипломников, юристов, студентов-спортсменов… В третьем часу ночи Лена, видимо обалдев от выпитого, собралась домой, а Чет, не без задней, естественно, мысли, взялся ее проводить. Для темноты и скорости шли дворами, Чет все время норовил притиснуть опекаемую, но она, сама не зная зачем, упрямо отпихивала наглого Чета.

– Далеко еще, Лен?

– Да рядом уже должны быть. Темно. Надо на свет выйти и ориентироваться. Но я тебя не приглашаю, учти.

– А я и не настаиваю. Только воды попью и уйду.

– Я тебе на лестницу вынесу.

– Там видно будет…

Вдруг они остановились возле полуподвала, и поняла Ленка, что должна она зайти в эту дверь, обязательно должна туда зайти.

– Подожди, Чет, я сейчас…

– Да разве ты здесь живешь? А я думал дальше…

– Здесь. Нет, но подожди, я на минутку.

– Ну давай, только быстро… – Чет уже успел отойти и помочиться в кусты, пройти взад-вперед по небольшому дворику – Ленки все не было. Вдруг Чет обратил внимание на то, что окна в полуподвале не горели, и вспомнил, что дверь была открыта, а за нею, внутри, также было темно. Чет глянул на название улицы и почувствовал, что с головы до пяток покрылся гусиной кожей, хмеля как не бывало. Он подошел к двери и как-то странно пнул ее пяткой. Дверь растворилась с мягким шорохом, и Чет вошел.

Дальнейшее Леха видел словно бы глазами всех участников попеременно. В огромной, метров на сорок, комнате с высоченными потолками происходили невероятные события: Ленка стояла посреди комнаты на ковре, со сложенными крест-накрест, ладони на плечах, руками, поодаль, возле небольшого дымящегося каганца, сидел старичок в пиджачной паре, при галстуке и в шляпе. Этот старичок тихонько постукивал в два маленьких барабана и монотонно пел на невнятном языке. Над Ленкой навис пятнистый столб, метра в два, увенчанный… да-да… змеиной головой чудовищных размеров. Внизу у пола столб не заканчивался, а изгибался и толстенным кольцом шел по периметру ковра. Все это тускло освещалось четырьмя свечами по углам комнаты в настенных подставках. Вот Ленка опустилась на колени, расплела руки и взяла в них… чашу. Чашу. Плоскую. С жидкостью.

– Не пей!!! – Скрежещущий визг Чета располосовал, разбил в осколки мерзостное очарование страшного ритуала. Чет с места прыгнул вперед ногами и кубарем отлетел назад, но и голова гигантской змеи мотнулась от страшного удара, столб шеи словно бы смялся, согнулся до самого ковра. Ленка, еще в остатках транса, выронила чащу, да так неловко, что несколько капель попали на тыльную сторону ладони…

– Не-е-ет!!! – Но было поздно, Ленка лизнула. Дальнейшее безнадежно спуталось в ее голове, Леха также не сумел разобраться в маминых видениях. Вроде бы она упала… Вот Чет весь спеленут змеей, вот он пытается разорвать ей пасть, вот старичок с ножом, вот голова старика лежит отдельно от туловища…

Чет кусает Ленку… Ленка встает, бежит… улица, знакомая парадная, ключи… Все.

Утром она проснулась в своей кровати, раздетая до трусиков, как всегда, ни царапин, ни синяков, разве что горло чуть болит… Это был сон, просто страшный сон с перепою. Но страх внутри ожил, забился в ознобе: «Нет, дорогуша, это не сон. Ушла и Чета бросила… на съедение». – «Чет! Надо идти в общагу и искать Чета. Но он ведь там не живет. А где он живет?» – «А-аа!» – Ленка закричала от ужаса и с запозданием сообразила, что это затренькал дверной звонок. Стало легче… и перестало быть легче. – Кто там?

– Чет.

– Кто, кто там, я ничего не знаю, никого нет дома, а у меня ключей нет.

– Открывай Ленка, я это, слышишь, Саша. Чет я, голоса не отличаешь, алкоголик? – Голос действительно был похож на Чета, но как же остро Ленка ощутила досаду, что до сих пор поленилась вставить глазок в дверь. Тут ей послышался шум шагов на лестничной площадке, и она решилась отпереть. Чет мгновенно вдавился в щель, прихлопнул за собой дверь и повторил: – Я это, я, все ништяк, Ленка.