Читать книгу "Специальный агент высших сил - Алексей Зубко"

Павел Отморозов. Тунеядец и геймер. 1990–2010. Немертвый. Зомбирован основным объектом наблюдения.

Стороннему слушателю вычленить из бормотания обезьяны раздельные слова не удастся, а вот при воспроизведении записи на одной второй скорости его речь будет звучать вполне удобоваримо. Не «Dolby surround!», конечно, ну так и не в кинотеатрах эти записи слушать будут, а в самой тайной комнате в глубинах преисподней.

Тот человек, которого синюшный труп почтительно величает «моим фюрером», если и является таковым, судя по выправке и внешнему виду, то явно не первым, известным всему миру своими усиками и бесноватой манерой говорить. Он совершенно не соответствует образу человека, который может быть фюрером эсэсовского вояки. Начиная с совершенно не арийской внешности: черная как смоль кожа, длинные темные волосы, заплетенные в множество косичек, торчащих во все стороны, и разноцветные глаза совершенно не нордического типа. Правый блекло-зеленый, а левый — карий. И заканчивая формой одежды: набедренная повязка из шкуры леопарда, завязанная на выпуклом животе за передние лапы, костяные серьги в ушах и носу и амулет на шее. Талисман и тот не несет в себе нацистской символики: обыкновенный плетенный из волоса, возможно, человеческого, овальной формы каркас, в центре которого укреплен крупный темно-красный янтарь. В его прозрачном теле вместо мелкой мушки или комарика заключен блёклый человеческий глаз, своим неживом сиянием придающий талисману зловещий вид. Словно кто-то злобный смотрит на тебя сквозь толщу веков.

— Мамбуня Агагука, — протараторила макака, не забывая при этом интенсивно почесывать мохнатую шерсть и изображать полное равнодушие к происходящему за пределами цветочной кадки. — Основной объект наблюдения. Божество. Происхождение условно африканское, предположение основывается на деталях внешности.

Личность родителей и место появления на свет установить не удалось. Наблюдение будет продолжено. Рекомендуется подключить дополнительные силы для круглосуточного наблюдения и подготовить операцию по возможному силовому воздействию, которое может потребоваться для стабилизации ситуации.

Переведя дух, агент внутреннего наблюдения преисподней выключил записывающее устройство, поймав при этом полусонную блоху, и перебрался с ветки на ветку. Отсюда ему было хорошо видно не только занятого окнами горбуна и окружавшую стол троицу, но и танцовщицу, заключенную в цилиндрической стеклянной трубе. Прозрачные стекла позволяют без помех рассмотреть никелированный шест, установленный в центре прозрачной клетки, и томно извивающуюся вокруг него красотку с роскошными прелестями, едва скрытыми более чем скромными одеяниями, гармонирующими с производимыми ею телодвижениями.

Пока горбун, двигаясь все так же неспешно, раздвигал тяжелые портьеры, открывая узкие окна, похожие на замковые бойницы, выглядящий самым молодым из присутствующих Павлик повязал компьютерную мышь вокруг шеи и спросил:

— Я могу быть свободен?

— Нет, — ответил Мамбуня. — Я вас собрал здесь не ради того, чтобы вы начхали на мои намерения и разбрелись бездельничать.

— Яволь, мой фюрер! — гаркнул лысый Отто. — Смысл нашего существования в служении вам и нашей великой нации.

— Какой нации? — уточнил юноша, не скрывая глумливой улыбки.

— Э… нашей. Юберменш.

— Чего-чего?

— Расы сверхчеловеков. Единственно достойной существования.

— Да ты, военный, злобный нацист, оказывается…

Когда все окна в довольно-таки просторной зале оказались открытыми, горбун взвалил табурет на спину и заявил:

— Я пошел.

Агагука не стал его удерживать, он вернулся к тому, ради чего собрал своих ближайших и пока единственных сподвижников и учеников в темноте у одиноко горящей свечи, — к составлению тайного победоносного плана, который даст ему власть над миром. Не крохи ее, не частицу и даже не ломоть, а всю целиком — полную и безоговорочную. Мнения на этот счет и желания будущей паствы, как это обычно бывает, его не интересовали. Поскольку у Мамбуни не получилось провести намеченное мероприятие в обстановке мистического полумрака, значит, оно состоится без лишней помпезности.

— Я считаю, что наступило время сообщить миру, кто его властелин.

— Кто, мой фюрер?

— Я! Идиот!

— Я-а, мой фюрер! — обрадовался Отто, возможно приняв раздельные выкрики самозваного божества за один.

— Пройдемте ко мне, — предложил «фюрер», — покурим и определимся с дальнейшими действиями.

— Курить вредно для легких, — напомнил одноглазый труп в эсэсовской форме с броской красно-черной повязкой на правой руке.

— Так у тебя легких давно уж нет, — сказал юнец, с силой затягивая на своей шее шнур от мыши, отчего его голос под конец предложения стал едва слышимым.

Эсэсовец промолчал, посчитав ниже своего достоинства спорить с безусым подростком, и направился вслед за Мамбуней. Последний, позвякивая на каждом шагу надетыми на щиколотку левой ноги золотыми кольцами, направился к одиноко стоявшей в углу залы, рядом с надувным бассейном, соломенной хижине и, опустившись на четвереньки, заполз в нее. Его сподвижники последовали за ним, хрустя одеревенелыми мышцами и негнущимися суставами.

Вода в бассейне всколыхнулась, всплывший крокодил обвел окрестности взглядом немигающих глаз. Уцепившаяся хвостом за ветвь пальмы макака задумчиво почесала затылок и решила воздержаться от попытки подобраться поближе к хижине. «И отсюда услышу», — решила она.

Пока гости рассаживались вокруг глиняного очага, наполненного сухими коровьими лепешками, Мамбуня Агагука аккуратно сложил их «домиком» и поджег одной спичкой, проигнорировав предложенную Отто фон Неггерманом бензиновую зажигалку. Чадящие клубы дыма потянулись вверх, скапливаясь под потолком хижины.

— Что мне нужно для господства над миром? — Агагука сразу перешел к делу, отложив ненужные вступления. Он раскурил от костра бамбуковую трубку и выжидающе посмотрел на своих собеседников.

— Сильная армия, мой фюрер, — без раздумий ответил синюшный эсэсовец, потрясая челюстью и кулаками.

— Общественное мнение, — предположил юноша с оптической мышью на шее. — И отсутствие конкуренции.

— Вот вы этим и займетесь.

— Яволь, мой фюрер. Я буду ваш военный гений, — вызвался Отто фон Неггерман. — Возглавляемые мною армии приведут человечество к новому, счастливому порядку.

— А я руководителем идеологической и информационной служб, — заявил Павел Отморозов.

— Хорошо. А я стану единственным живым богом на этой планете.

Достигнув взаимопонимания, заговорщики вздохнули довольно и скрепили договор минутой молчания, разбавленной сосущими звуками тянущего трубку Мамбуни.

Наконец новоявленный руководитель идеологической и информационной служб произнес:

— Как я понимаю, наша основная цель убедить мир в том, что вы именно тот бог, который ему нужен?