Читать книгу "Охотник - Виталий Бодров"

– Лекко, – Лидер впервые назвал Верховного мага по имени, – нам нужно это заклинание, и нужно сейчас! Пусть огнемаги начинают, мы постараемся продержаться до этого времени. Джерго (Гранд-Генерал кивнул, будто уже знал, что ему скажут. А может, и впрямь знал, дураком солдафон никогда не был), всех, кто есть, – на стены. Мы должны продержаться! Да помогут нам всесветлые боги, должны!

…Он стоял у окна и смотрел. Смотрел, как зажглись огни на второй стене, как отхлынули осмелевшие от нечаянной удачи и безнаказанности герры, как атаковали вновь, ломая обветшалые стены боевой магией, как прорвали оборону немногочисленных защитников города, как отступили те, кому повезло выжить, к стенам Верхнего города – последней надежды его народа. Здесь врага остановили, Верхний город был прекрасно защищен и готов к обороне. Если б еще людей побольше, да где же их взять, почти все сдерживают герров в сорока милях от столицы, не подозревая даже, что великий город доживает последние свои часы.

…И когда солнце уже позолотило край неба, когда вспыхнули торжествующе синим и золотым огни Небесного собора, так мирно и привычно, будто не стоял у врат Верхнего города уже торжествующий победу враг, когда отразил первый луч солнца золотой купол Перводворца, он дождался.

Вершина башни Мудрости озарилась сиянием, разогнавшим остатки ночной тьмы, волна чистого, ликующего в своей первозданной мощи пламени прокатилась над оцепеневшим городом.

Это было последнее, что он увидел. А последнее, что он подумал, было: «Что ж, ничья – это тоже совсем неплохо…»

Глава 1

Середина лета – прекрасная пора для охоты. Трава густая, зверье плодится, словно ему заняться больше нечем. Хищники сытые и ленивые, человека игнорируют высокомерно, мол, связываться с этими – себя не уважать. Оголодавшие эльфы к человеческому жилью не тянутся, не поют тоскливыми зимними ночами под дверью заунывные песни дивными голосами. Нечисть в болотах еще спит и проснется только осенью, а весенний гон котгоблинов уже миновал, самое время жить и радоваться.

Прекрасная пора – лето! Только вот на лице старосты Гойты особого веселья не видно. Грустное у него лицо, пожалуй, озабоченное даже, притом отнюдь не похмельное. Это меня немного насторожило, тем более двери моего дома эта достойная личность открывала нечасто. Да еще ногой и без стука.

– Чему обязан? – спрашиваю вежливо, но без робости.

Вежливо – потому что все-таки староста, такого обидишь – прикажет вкалывать на благо деревни вдвое больше, чем положено, есть у него и право, и власть. А без робости – потому что я могу в любой момент положить и на право, и налево, и на самого старосту, просто покинув деревню. А что? Барахлом я так и не разжился, предпочитая нехитрые заработки обращать в звонкую монету. Или хотя бы в медную, если жизнь совсем уж хвост показывала. Родителей нет, жены нет, детьми тоже обзавестись не озаботился – ничего меня здесь не держит, кроме разве что привычки да знания здешних лесов. Что, кстати, уже немало – у нас и местный-то житель заплутает легко, что же говорить о странниках нездешних?

– Беда стряслась, – говорит Гойто, сдвигая медвежьи брови.

Он вообще похож на медведя, огромный, звероватого вида, а волосатость на не прикрытой одеждой коже внушает почтение. И еще рычит, когда злится.

– Беда – это серьезно, – соглашаюсь я и мимоходом смотрю поверх его головы – нет ли где дыма?

Вроде не видно, и запаха гари не чувствуется, а уж нюх у меня звериный, сколько раз спасал от Безликой, давно и счет потерял. Стало быть, не пожар, тогда что?

– Мытари приехали, – объясняет староста, сжимая огромные кулаки.

По роже видно, что, будь его воля, мытарей тут же и закопали бы, за околицей. Однако на это Гойто не пойдет, королевские солдаты деревню с землей сровняют, правых-виноватых поискать нисколько не озаботившись.

Прав староста, это – самая что ни на есть беда. Мытари в наши края не часто забредают, последний раз лет десять назад заходили. Однако уж если нагрянут, выжмут из деревни все до последнего медяка, за десять-то лет преизрядно набегает, даже если случится чудо и мытарь окажется честным. Однако на моей памяти такого не случалось еще. Дед Сурко, правда, сказывал, что… но он – трепло известное, и веры его словам нет.

– Много требуют? – спрашиваю, только чтоб не молчать.

Известно, немало, иначе не пришел бы ко мне староста. А я чем ему, интересно, помочь могу? Отдать все, что в кармане звенит? Да много ли там наберется, я ж охотник, а не золотобой, зверей стреляю, не самородки ищу.

– Изрядно. – Гойто растерянно вздыхает. – Всей деревней не поднять. Подать, говорят, подняли три года назад. Эх, раньше бы знать…

Знал бы – и что? С земли своей уйти? Хоть и родит она уже, как старуха древняя, а все ж своя, родная. Да и что жалеть теперь, мытари – вот они, пришли уже и уходить без денег ни под каким видом не собираются.

– С солдатами? – уточняю я.

Потому что если вдруг без солдат – не видели мы мытарей. Сгинули по дороге, до нас не добравшись. А что? Места у нас дикие, коровы и те порой пропадают, что уж о мытарях говорить.

– Где ты мытарей без солдат видел? – невесело ухмыляется Гойто. И то верно – не любит их народ, кабы не солдаты, они, думаю, и до нашей деревни не добрались бы. – Конечно, с ними. И господин маг с учеником в придачу.

Ой-ой! Я с трудом отгоняю соблазнительную картинку вонзающейся в горло мытаря стрелы. Маг – это еще похуже солдат. Да еще с учеником.

– Что же ты от меня хочешь? – спрашиваю напрямую.

Ясно, что не денег, стал бы он тогда на пороге мяться, а стрелять в мытаря, коли он с солдатами да еще и с магом – глупость несусветная.

– Хочу, чтобы ты, Барго, в Руину сходил, – тихо говорит староста и отводит свои бесцветные, словно речная вода, глазки в сторону.

Руина – проклятущее место. Сколько отчаянных парней там головы сложили, не перечесть. И из нашей деревни, и из соседних. А все лезут, будто им там медом намазано, дураки в наших краях не переводятся.

Да и сам я не из умников, трижды ходил, и трижды предки позволяли живым вернуться. Один раз с добычей даже, безделушку непонятную нашел и вынести сумел. И даже продал потом задорого, только все равно кошель с деньгами потерял. Прям там же, в городе, и потерял. Верно говорят, легкие деньги впрок не идут.

Староста знал, к кому подойти. Прочих туда нипочем не заманишь, своя рубашка ближе к телу, особенно если она – похоронный саван. Жизнь-то одна, и потерять ее в проклятом месте очень даже легко. Руины кровушку ох как любят!

Раньше на этом месте город стоял. Большой и, наверное, красивый. До Огненного Потопа еще. Старики сказывают, был столицей чего-то там, что давно сгинуло. Может, и правда, а может, врут напропалую, дело-то давнее, кто сейчас разберет, столица или нет. Одни развалины остались, правда, на удивление в хорошем состоянии. Местами. К слову сказать, там, где все сохранилось, будто и Потопа Огненного не было, опаснее всего. Но и добыть что-нибудь стоящее только там и можно. Дед Богун там как-то стрелятель нашел, когда дедом не был еще. И я ему верю, потому как стрелятель этот дед завсегда готов предъявить. Жаль, поломалось оружие, а раньше из него вылетали зеленые кольца огня, дед сказывает, даже оборотня сжечь могли с легкостью небывалой, а уж гоблинов и котгоблинов десятками клали.