Читать книгу "Белая акула - Андрей Мартьянов"

Три века назад начала формироваться каста «людей космоса», тех, кто проводил в полетах больше времени, чем на родных планетах. Таких как мы немного, несколько десятков тысяч на все многомиллиардное Содружество – владельцы частных судов и орбитальных перевалочных баз в Протекторате да независимые исследователи, на свой страх и риск гоняющиеся за сомнительными тайнами нашего рукава галактики. Подобная самодеятельность, кстати, официальными властями категорически не одобряется, карантинные службы не дремлют, а несанкционированная высадка на поверхность неизученных миров влечет за собой ответственность в виде нешуточных штрафов, возможного ареста корабля, а то и тюрьмы – у нас до дрожи в коленях боятся вирусов инопланетного происхождения!

Человека, однако, не исправишь, а наше любопытство неискоренимо. Между прочим, большинство самых значительных открытий последнего времени было сделано именно частными лицами, нельзя недооценивать инициативу людей, не скованных по рукам и ногам государственной бюрократией и неисчислимыми запретами. Я, к счастью, излишней тяги к рискованным авантюрам не испытываю, вполне хватает основной работы…

– Семь минут до точки перехода, – продолжал извещать ИР. – Как долго мы пробудем на Бекруксе? Надеюсь, ты не собираешься высаживаться на планету?

– Боже упаси, – я покачал головой. – Голые скалы, ледяной ветер, аммиаком смердит так, что никакие осмотические маски и фильтры не спасают! Двое суток на разгрузку, и домой. Вернее, на Сириус-Центр, у нас еще три заказа в очереди. Это почти полмиллиона марок чистой прибыли, все-таки правительственный контракт. Можно будет от души покутить на Нуово-Корфу.

– Тебе не надоело летать в полном одиночестве? – искусственный разум снова завел старую песенку. – Корабль рассчитан на семь членов экипажа, а ты предпочитаешь мое скучное общество.

– Кажется, я отлично справляюсь. Не хочу видеть в собственном доме чужих людей. Ответь, зачем нам штатный штурман и матросы? Что им тут делать? Вдобавок это связано с лишними трудностями: наем, профсоюз, налоги… Ты этим будешь заниматься?

– Живешь, как монах, – буркнул компьютер. – В твоем возрасте…

– Просил же: не начинай все сначала! Никогда бы не подумал, что представитель машинной цивилизации будет пилить человека, как родной папочка! Может, еще и жениться мне посоветуешь? На скромной русоволосой девушке из уважаемой семьи? Она должна любить кошек и хорошо готовить?

– Зависимость от космоса в человеческом обществе считается патологией, почти такой же, как зависимость от химических веществ, – невинно напомнил ИР. – Шестьдесят три процента времени за последние десять лет ты провел на борту «Эквилибрума». Эта цифра не наводит ни на какие размышления?

– Хочешь сказать, что я псих?

– Хочу сказать, что это своеобразная форма аутизма. Ты меня беспокоишь. Четыре минуты. Пристегнись.

– Перестраховщик, – вздохнул я и щелкнул пряжкой ремня безопасности. – Просто мне нравится летать. Опять же, надо заработать сестрам на образование. Хорошее образование на Сириус-Центре!

– Неубедительно, – динамики издали звук, похожий на смешок. – Вывести на центральный монитор данные о состоянии твоего счета в Рейхсбанке?

– Не надо, – буркнул я, отлично понимая, на что намекает ИР. Я вполне обеспеченный человек. Не миллиардер и не магнат, разумеется, но денег в семье хватает. Кормилец «Эквилибрум» приносит исправный доход. – Кстати, в трюмах все тихо? Когда я думаю о двухстах мегатоннах, от которых нас отделяет всего четыре бронеплиты-переборки и силовое поле пятого класса, мне становится неуютно.

– Давление и температура в норме, вибрация отсутствует, – отреагировал ИР. – Беспокоиться не о чем, заряды совершенно не опасны, груз закреплен… Две минуты. Активирую реакторы лабиринтных двигателей.

Отлично. Через сто двадцать секунд судно исчезнет из системы Эпсилон Эридана, шесть с небольшим часов будет отсутствовать в реальном мире, скользя по каналам Лабиринта искривленного пространства и вынырнет в полутора астрономических единицах от Бекрукса, преодолев расстояние в 451,4 световых года. Бесспорно, это не такой медвежий угол, как Денеб, но все-таки очень и очень далеко от цивилизованных миров.

– Пойду спать, когда прыгнем, – зевнув, сказал я. – Почти сутки на ногах, столько возни с погрузкой было…

– Тридцать секунд.

Кресло мелко задрожало. Я отлично представлял себе, как сейчас выглядит «Эквилибрум» со стороны: двухсотшестидесятиметровый черный бутылкообразный корпус окутал синевато-белый кокон защитных полей, золотым пламенем взблеснули сопла движков, расползлось кольцо квантовой ударной волны. Корабль сгинул в «червоточине» пространства-времени. За овальными обзорными окнами кабины моргнула ослепительная вспышка и тотчас закрутился лазурный вихрь искаженного света тысяч звезд.

– Есть перех… ы-ы…

Это были последние звуки, которые я услышал от ИР «Эквилибрума». Мгновение спустя освещение в центре управления вырубилось, все индикаторы и мониторы на терминале погасли, мерзко рявкнул аварийный зуммер и неприятный чужой голос замогильно произнес:

– Аварийная ситуация. Внимание экипажу…

Таким тоном в голографических пьесах по мотивам Достоевского объявляют о том, что главный герой приговорен к пожизненной каторге, дедушка повесился в сарае, а Соня Мармеладова умирает от сифилиса. Я не сразу понял, что имею дело с резервной системой псевдоразума, наитупейшей программой, призванной обеспечить жизнедеятельность основных систем корабля, пока настоящий ИР не восстановится.

Впереди по ходу корабля мерцал и переливался световой водоворот, бросавший через светофильтры блики на темную приборную панель, ненужную «подкову» штурвала и мои руки, сейчас казавшиеся мертвецки-синими. Пальцы подрагивали. Я прекрасно отдавал себе отчет о происшедшем: авария при прохождении корабля по Лабиринту означает безусловную и гарантированную гибель судна и всех, кто находится на его борту.

Противные красно-оранжевые огни аварийной подсветки вспыхнули через полминуты. Терминал так и не ожил. Незримый упырь-псевдоразум продолжал с настойчивостью олигофрена оглашать кабину бессмысленными предупреждениями.

И что теперь прикажете делать?

* * *

Девять часов спустя я вполне созрел для не слишком героического, но переставшего казаться таким уж невозможным самоубийства. «Эквилибрум» превратился в огромную ловушку, причем эта ловушка находилась в другом капкане – капкане Лабиринта искривленного пространства…

По большому счету бояться я перестал почти сразу, как только осознал, что искусственный разум корабля мертв. По-настоящему мертв, так умирают обычные люди. Бортовые компьютеры этой модели «живые», сиречь информация хранится в клонированных человеческих нейронах, обработка данных ничем не отличается от нашей – электрохимический принцип, самый быстрый, надежный и оптимальный метод позаимствованный у матушки-природы. ДНК-носители никогда не подведут, по крайней мере так утверждает реклама фирм-производителей. Чего же бояться, когда все самое страшное уже произошло?