Читать книгу "Всего один поцелуй - София Нэш"

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя. Может быть, лет через сто, не раньше.

— Дорогая, зажми уши. Считай, что получила первый приказ мужа. — Он подмигнул: — Думаю, я легко привыкну к этой части брачного обета.

Прыгая на одной ноге, он надел бриджи и заправил в них длинную льняную рубашку. Его привычная ухмылка тронула сердце Джорджианы куда больше, чем плутоватое подмигивание. Она покорно зажала уши, отгораживаясь от льющегося из-за двери потока немилосердной брани.

И все-таки она любила громадное недоразумение по имени Энтони, хотя временами испытывала сильнейшее желание собственноручно придушить его. Такое положение вещей сохранялось с тех пор, как ей и ему исполнилось по три года. Няньки — сестры из ближайшей деревушки — при любой возможности объединяли усилия в попытке обуздать своих неугомонных подопечных. Затем наступил черед вереницы многострадальных домашних учителей Тони. Чего он только не вытворял, уклоняясь от занятий! О его чудовищных эскападах легенды слагали.

А дальше? Дальше он вырос и полтора года провел в Оксфорде. Вполне бесславно. Говорят, это послужило причиной апоплексического удара и безвременной кончины его отца. Потом были таинственные десять лет в Лондоне. До Джорджианы доходили только отрывочные слухи, но она знала, что многие считают его безнадежно испорченным развратником без капли совести или хотя бы здравого смысла. И они правы.

Но только отчасти.

Годы, проведенные в беспутстве, вперемешку с ощущением вины, грозили похоронить под собой золотое сердце. Именно поэтому Джорджиана очень хотела помочь Энтони отыскать путь к созидательной, осмысленной жизни.

Она поддержит его, потому что он ее лучший друг. И довольно…

Довольно!

Раз ей не суждено воплотить в жизнь наивные детские мечты, — а это определенно так, — значит, необходимо попытаться обрести счастье с человеком, которому она может помочь. С тем, кто нуждается в ней. С тем, кто желает ее.

С тем, кто ее любит.

Громы и молнии, бушевавшие за дверью, прервали раздумья Джорджианы. Она осторожно приоткрыла уши и поняла, что Тони и его мать переместились в смежные со спальней личные апартаменты маркизы. Те самые, которые леди Элсмир вынуждена будет покинуть, уступая дорогу Джорджиане. Боже милосердный!

— Энтони Эдвард Лоуренс Фортескью, она… она… деревенщина. Нет, хуже. Она убожество, ничтожество, пустое место. Я не стану жить под одной крышей с вероломной выскочкой, с дочерью нашего управляющего. Подумай, что сказал бы твой отец! Ты должен немедленно расторгнуть этот смехотворный союз. Мы сейчас же пошлем в город за поверенным. Благодарение Богу, я вовремя обо всем узнала, и вы еще не успели…

— Мама, — прервал ее Энтони. — Хватит. Дело сделано, и я не собираюсь ничего менять. Джорджиана вовсе не пустое место. Наш мистер Уайлд — достойный джентльмен, только обедневший. Разве его кузен не был графом… как бишь его? Впрочем, не важно. Вам просто нужно научиться ладить с ней. Она замечательная девушка и… я люблю ее. Всегда…

— А ее плебейская вульгарная мать? — перебила маркиза. — Разумеется, родители помогли ей заманить тебя в ловушку, воздействуя на твою тонкую чувствительную натуру. Подумать только, я почти сосватала за тебя дочь герцога Эддингтона! Теперь все мои усилия пошли прахом. Хотя, возможно; нам удастся избежать огласки. Кстати, это идея. Я могла бы уговорить…

— Мама, — голос Энтони был таким усталым и тихим, что Джорджиана с трудом расслышала его, — достаточно!

Раздался звук шагов, дверь, соединяющая комнаты, распахнулась, и Джорджиана увидела за спиной Энтони разъяренную леди Элсмир. Багровая физиономия старой мегеры исказилась от бешенства, совершенно утратив остатки былой красоты.

Маркиза погрозила пальцем: — Не смей смотреть на меня, ты, пронырливая мерзавка! Наша семья столько сделала для тебя и твоих родственников, и вот как ты отблагодарила нас! Ну, ничего, в тех краях, где обитает дьявол, заготовлено местечко для девиц подобного сорта. Я не успокоюсь, пока этот противоестественный брак…

В ответ на гневную тираду матери Энтони хлопнул дверью, задвинул щеколду и в пять больших шагов преодолел расстояние, отделявшее его от ночного столика, где стояла вторая бутылка бренди. Не позаботившись наполнить бокал, он надолго припал к горлышку, глоток за глотком вливая в себя янтарную жидкость.

Джорджиана молча смотрела, как в тени матовой зеленой бутылки ходит вверх-вниз его кадык. Энтони очень изменился. В юности он постоянно излучал обаяние и добрый юмор. Но после долгого отсутствия в Пенроуз возвратился совсем другой человек: за хрупким фасадом напускного веселья таилась темная, тягостная меланхолия.

За дверью по-прежнему бесновалась его мать. Очевидно, в лице дочерей и домоправительницы она нашла вполне благодарную аудиторию. Под аккомпанемент сумбурных выкриков про Лондон, поверенного и экипаж сию же минуту Джорджиана подошла к Энтони и ласково прижалась к его напряженной спине.

— О, Тони…

Вот и все, что она смогла произнести. Ей оставалось только проглотить обиду. Запоздалое сожаление ничему не поможет. Обратной дороги нет. Они должны идти вперед. Вместе. По крайней мере, она готова пообещать ему плодотворную разумную жизнь, даже если придется тащить его в эту жизнь насильно.

Она повернула его лицом к себе, протянула руку и мягко, но решительно отвела в сторону наполовину пустую бутылку. Он растерянно опустил глаза и с высоты своего великолепного роста посмотрел на Джорджиану чуть затуманенным взглядом, полным боли и горечи.

— Ничего страшного, — тихо сказала она, впервые обнимая мужа по собственной инициативе. — Все обойдется. Обещаю. Так всегда бывает. Пусть не сразу, но она свыкнется с мыслью о твоей женитьбе. Я постараюсь…

Он не дал ей договорить:

— Что я натворил? Прости меня. Я вечно все порчу. Я должен был предвидеть, чем это обернется для тебя, но думал только о себе. Джорджиана, я всегда был эгоистом. Мне просто хотелось заполучить тебя. Ведь ты моя маленькая Джорджи, мой друг, моя душа, моя любовь. Поверь, я смогу защитить тебя и загладить свою вину. Обязательно. Вот увидишь.

— Тсс… — успела прошептать она, пока он наклонялся к ее губам.

Пары бренди помогли ей немного успокоиться, притупив переживания. Удивительное дело — общие неприятности подтолкнули ее к Энтони гораздо быстрее, чем все его маневры откровенно романтического свойства.

Он смущенно отстранился и, растирая свое левое плечо, вновь забормотал извинения. Она поднесла к губам его ладонь и нежно поцеловала. Затем погладила длинные светлые волосы, отливавшие золотом в отблесках свечей.

— Не надо, Тони. Не надо просить прощения. Я рада, что мы поженились, и знаю, что ты любишь меня.

В его глазах отразилась непонятная тревога.

— И ты любишь меня, правда? Наконец-то… любишь меня. — Он убрал локон, упавший ей на глаза. — Страстно? Горячо? Хотя бы преданно?