Читать книгу "Предзнаменование - Валерио Эванджелисти"

С возрастом испытание, к которому он себя готовил, уже не вызывало прежних эмоций. Он вспомнил, с каким ужасом обнаружил однажды, что уже не в состоянии контролировать свои выходы в параллельный мир, где время оставалось неподвижным, а пространство приходило в движение. Парацельс определил этот мир как астральный свет, а Ульрих из Майнца, безумный демон в человеческом облике, говорил о нем как о царстве Абразакса, божества чисел, древней космической сущности гностиков.

— Будем надеяться, что эта ночь будет короче предыдущей, — прошептал он про себя. — И менее впечатляющей.

Он тихонько вздохнул, взял со стола лавровую веточку и снова опустился на сиденье, ожидая последующих событий. Если в молодости в подобных обстоятельствах ему становилось страшно, то это было скорее результатом беспорядочной жизни, которую он вел. Ему до сих пор было стыдно о ней вспоминать. Он с трудом узнавал себя в заносчивом юнце, который только на то и годился, чтобы мучить женщин, в особенности одну… Единственным понятным свойством мира без времени была способность растягивать хорошие и дурные сны до бесконечных масштабов рая или ада. Все таланты Нострадамуса по причине юношеского легкомыслия обернулись для него морем ужаса. Потом ужас исчез, но осталась смутная тревога.

Теперь, в старости, он наконец мог сказать, что доволен собой. Он стал человеком положительным и чрезвычайно серьезным. Нынче он мог без особого страха покидать свое физическое тело. Жаль только, что полному спокойствию мешали угрызения совести — их он не в состоянии был заглушить.

Через приоткрытое окно он полюбовался звездным небом, раскинувшимся над Салоном[1] — небольшим городком, уже погруженным в сон. Подумал о шести сыновьях, мирно спящих внизу. Только малышка Диана, которой было всего два года, оставалась еще с матерью. Он прикрыл глаза и стал внутренне готовиться к очередной встрече со своим духом-проводником, Парпалусом. Правой рукой он нашарил на столе, среди разбросанных бумаг, кольцо, облегчавшее контакт. Боль в ногах, вызванная подагрой, немного утихла.

Спустя мгновение он широко раскрыл глаза и воскликнул:

— Господи Боже!

Ему послышалось чудовищно искаженное кошачье мяуканье. Он приподнялся на стуле. Бездомный и безымянный кот, часто заглядывавший к нему в гости, спустился с крыши и осторожно, как-то странно скривившись, подкрадывался к нему.

— А тебе чего надо? Что случилось?

Нострадамусу не хотелось вытирать ноги и совать их в башмаки. Он поманил кота, щелкая пальцами, и тут же заметил в поведении животного что-то пугающе неестественное, начиная с хриплого, утробного мяуканья.

Кот выгнул спину и, дергая хвостом, пошел к нему на задних лапах. Узкие вертикальные зрачки расширились и отливали красным. Он, наверное, ужасно страдал, но какая-то неведомая сила, несмотря на невыносимую боль, толкала его вперед.

Нострадамус вздрогнул и вскочил со стула, опрокинув тазик, однако не осмелился приблизиться к животному. Кот двигался ему навстречу с явным трудом, подняв шерсть дыбом и пристально глядя на него.

Нострадамус случайно скользнул глазами в угол, где он обычно ставил еду для своего четвероногого приятеля, и сразу догадался, в чем было дело. Чаша с настоем ястребиной травы и белены упала с полки, и наркотическая жидкость разлилась по полу, попав в плошку с кошачьим обедом.

Нострадамус все понял. Несчастный кот сейчас испытывал те же муки, что и он сам в юности, пока у него еще не возникло привыкания к пилозелле[2] (так называлась трава на языке науки). Несмотря на бившую его дрожь, Нострадамус протянул руку к стоявшей на полке тяжелой астролябии, собираясь запустить ею в кота. Последний, словно угадав его намерение, отпрыгнул назад. Нострадамус отдернул руку, и со стола с оглушительным грохотом сорвался подсвечник, упав как раз на место, где только что было животное. Закон ясновидения еще раз продемонстрировал свою неумолимую логику. То, что предначертано, сбудется в любой форме, найдя один из многочисленных вариантов будущего, пусть даже ценой искажения принципов физики и здравого смысла.

— Ты Парпалус, верно? — сдавленно просипел Нострадамус.

Кот уставился на него красновато поблескивающими глазами, в которых уже не было враждебности.

— Тебе нет входа в мой мир. Ты хочешь мне что-то сказать?

Кот не двинулся с места. В мозгу Нострадамуса явственно послышалось то особое бормотание, которое обычно издавал скрытый в сумраке демон, и он увидел ясные и в то же время размытые образы, намекавшие на события, которые уже произошли или должны произойти. Монолог был краток и страшен.

— Подожди, не уходи, — прошептал Нострадамус, когда Парпалус замолчал. — Я должен сразу же записать то, что ты сказал, иначе оно исчезнет.

Кот снова поднялся на задние лапы и застыл в этой неестественной позе, вытаращив глаза и время от времени подергивая хвостом. Сейчас он напоминал карикатурную статуэтку, выполненную неопытным скульптором.

Нострадамус упал на бронзовое сиденье и протянул руку к перу, торчавшему в чернильнице. Пальцы сильно дрожали, перо оставляло кляксу за кляксой. Затем, словно послушная неведомо кому машина, он начал переводить возникшие в мозгу образы в рифмованный катрен. Только поэтическими строками он мог рассказать о том, что видел, но записывать надо было быстро, пока не исчезло кошмарное видение.

Закончив писать, Нострадамус немного успокоился и поднес к глазам лист с начертанными на нем загадочными строками:

L'an mil neuf cens mois,

Du del viendra un grand Roi d'effrayeur:

Resusciter le grand Roi d'Angolmois:

Avant, après Mars regner par bon heur.

В год 1999-й, в месяц седьмой,

С небес спустится великий Владыка Ужаса,

Он воскресит великого Короля Анголмуа,

И до и после Марса будет править счастливо.[3]

Запись получилась непонятной. Король Анголмуа — это, должно быть, Франциск I, герцог Ангулемский. Но кто воскресит этого воинственного сюзерена? Кто во имя счастья отдаст бразды правления Марсу, богу войны?

На миг он позабыл о коте, а когда вспомнил, ужас снова охватил его. Кот напоминал статуэтку глиняного божка: он по-прежнему без видимого труда стоял на задних лапах, его глаза горели как угли.