Читать книгу "Сады Луны - Стивен Эриксон"

— Клобук тебя накрой! Тело Дассема еще продолжают искать в дымящихся развалинах этого проклятого города, а в трех тысячах лиг от тех мест даже купеческий сын успел узнать то, что положено знать лишь немногим.

Воин говорил с ним, не поворачивая головы.

— Не знаю, кто тебе рассказал про его гибель, но советую держать язык за зубами.

Ганоэс пожал плечами.

— Говорят, он отрекся от бога.

Наконец воин обернулся к мальчику. Лицо «сжигателя мостов» было изуродовано шрамом, левая щека и подбородок обожжены.

«Слишком молод для офицера», — подумалось Ганоэсу.

— Извлеки из этого урок, парень.

— Урок?

— Любое решение, которое ты принимаешь, способно изменить мир. Лучше всего жить так, чтобы боги тебя не заметили. Хочешь быть свободным, парень, — живи тихо.

— Я хочу стать воином, героем.

— В детстве все хотят быть героями. Повзрослеешь — расхочется.

Флюгер Ложного замка вновь отчаянно заскрипел. Ветер, подувший с моря, отогнал удушливый дым, принеся ему на смену вонь гниющей рыбы и прочие «ароматы» густо заселенного побережья.

Появился еще один «сжигатель мостов». У него за спиной висела обшарпанная скрипка. Он был высок, жилист и очень молод, всего на несколько лет старше двенадцати летнего Ганоэса. Лицо и запястья покрывали странные пятна, форменное одеяние ему выдали отнюдь не вчера, а доспехи представляли собой пеструю иноземную смесь. На поясе у него висел короткий меч в потрескавшихся деревянных ножнах. Чувствовалось, оба «сжигателя мостов» были давними боевыми друзьями. Второй воин прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть за дымовой завесой над Мышатником.

— Плохо дело, когда маги теряют голову, — сказал он. — Тогда все их могущество летит псу под хвост. Вряд ли нам стоит держать целый штат боевых магов. Хватило бы и нескольких «свечных ведьм».

Офицер вздохнул:

— Посмотрим, на что они способны.

Солдат усмехнулся.

— Впрочем, чего еще ждать от необстрелянных новичков? Кого-то эта заварушка наверняка испугает на всю оставшуюся жизнь. А кроме того, — добавил он, — по-моему, там хватает тех, кто исполняет еще чьи-то приказы.

— Пока это лишь догадка.

— А разве то, что творится в Мышатнике, — не доказательство?

— Возможно.

— Ты слишком уклончив, — сказал солдат. — Угрюмая говорит — это твоя главная слабость.

— Угрюмая — головная боль императора, а не моя.

Его собеседник пробормотал:

— А может быть, и наша общая, пока не стало слишком поздно.

Командир промолчал и медленно повернулся к собеседнику. Тот пожал плечами:

— Всего лишь предчувствие. Ты же знаешь: она взяла себе новое имя. Ласэна.

— Ласэна?

— Напанское словечко, которое означает…

— Я знаю его значение.

— Надеюсь, императору оно тоже известно.

— Это значит «хозяйка трона», — сказал Ганоэс.

Оба воина обернулись к нему.

Ветер опять поменял направление, и всем троим пришлось выслушать душераздирающие жалобы флюгера. От крепостных стен веяло холодом.

— Мой учитель — напанец, — пояснил Ганоэс.

Позади раздался еще один голос, женский, холодный и властный:

— Капитан!

Оба воина обернулись, но без излишней спешки. Офицер сказал своему товарищу:

— Новой роте нужно подкрепление. Пошли Дуджека и его ребят, да пусть прихватят несколько саперов, чтобы сдержать огонь. Только еще не хватало спалить Малаз дотла.

Солдат кивнул и проследовал мимо женщины, не удостоив ее и взглядом.

Женщина стояла у самого входа в квадратную смотровую башенку. По обе стороны от нее замерли телохранители. Темно-синяя кожа выдавала в ней напанку, но всем остальным она ничем не отличалась от прочих женщин, служивших в малазанской армии. Серый плащ, волосы мышиного цвета, по-военному коротко подстриженные, черты лица тонкие и весьма неприметные. Но от вида телохранителей женщины Ганоэсу стало страшно. Оба высокие, в черных одеждах, руки скрещены на груди и плотно засунуты в рукава. Лица телохранителей закрывали капюшоны. Ганоэс никогда раньше не видел «когтей», но инстинктивно почувствовал, что оба принадлежат к этой тайной и очень могущественной организации. Значит, эта женщина…

Капитан сказал:

— Опять, Угрюмая, мне приходится расхлебывать заваренную тобой кашу.

В голосе воина слышалось презрение. «И как он не боится?» — мысленно удивился Ганоэс. Все знали, что не кто иной, как Угрюмая, создала «Коготь» и главенствовала над ним, деля власть разве что с императором.

— Капитан, у меня теперь другое имя.

Тот скривился:

— Да, слышал. В отсутствие императора ты стала слишком самонадеянной. Но он не единственный, кто помнит тебя обыкновенной девкой-служанкой из Старого города. Правда, много воды утекло с тех пор.

Выражение лица женщины ничуть не изменилось, будто она и не слышала обидных слов.

— Я отдала совсем простой приказ, — сказала она. — Похоже, твои новобранцы не справились даже с этим заданием.

— Да, совсем просто бросить необстрелянных сопляков, а потом упрекать их, что не смогли справиться.

— Меня не касалось, кто именно будет выполнять приказ, — огрызнулась Угрюмая. — Но я разочарована. Мы показали свою слабость тем, кто нам противостоит, а это негоже.

— И кто же нам противостоит? Кучка жалких «свечных ведьм», зарабатывающих на жизнь своими ничтожными способностями? Ну есть у них в укромных местечках на побережье свои школы. Клобук тебя накрой, Угрюмая, ну чем их возня может угрожать империи?

— Новый закон запрещает применение магии и колдовства кем попало!

— Это твои законы, Угрюмая. Они действуют только на папирусе. Можешь не сомневаться: когда император вернется, он сразу же их отменит.

Женщина холодно улыбнулась:

— Должна вам сообщить приятную новость: корабли для перевозки ваших новобранцев готовы. По правде говоря, мы совсем не будем скучать ни по вам, ни по вашим беспокойным и своевольным солдатам, капитан.

Не говоря больше ни слова и даже не взглянув на мальчика, стоящего за капитаном, она резко развернулась и в сопровождении своих телохранителей вернулась в крепость.

Ганоэс и воин вновь повернулись в сторону Мышатника. Там были видны пробивавшиеся сквозь дым языки пламени.

— Когда-нибудь и я стану воином, — произнес Ганоэс.

«Сжигатель мостов» усмехнулся:

— Если не преуспеешь ни в чем другом, сынок. Только вконец отчаявшиеся люди берут в руки меч. Запомни мои слова и мечтай о чем-нибудь более достойном.