Читать книгу "Инквизитор. Ордо Маллеус - Дэн Абнетт"

Все это вехи на моем пути. Несмываемо запечатлены они в энграммах моей памяти. И особенно отчётливы среди них воспоминания о Тёмной Ночи, завершающей месяц умбрис,[1]года 338.М41 по летосчислению Империи. И все это благодаря кровавой развязке в самом начале Тёмной Ночи. Великая веха моей жизни. Я оказался на Лете Одиннадцать по заданию Ордо Ксенос, погрузившись в работу по выслеживанию проклятой ксенофилки Садии Колдуньи, которая была уже почти в моих руках. У меня ушло десять недель на поиски и десять часов, чтобы захлопнуть западню. Я не спал уже три дня; не ел и не пил в течение двух суток. В затуманенном сознании возникали галлюцинации, провоцируемые затмением. Я умирал от двухкомпонентного яда. А тут ещё и внезапное появление Танталида.

Чтобы вам было яснее, Лета Одиннадцать представляет собой густонаселённый мир, расположенный в наиболее развитой области Геликанского субсектора. Основу промышленности мира составляют обработка металлов и защитные технологии. В конце каждого месяца умбрис наибольшая из лун Леты по какому-то космическому совпадению затмевает местную звезду и мир погружается во мглу на две недели, известные как Тёмная Ночь.

Эффект потрясающий. На четырнадцать дней небо обретает темно-красный оттенок запёкшейся крови, и над миром царит луна Кукс — непроницаемо-чёрный шар, окружённый неровной короной янтарного пламени. Это событие — что не вызовет удивления у изучающих имперские ритуалы — служит причиной для важного сезонного празднования у всех обитателей Леты. С началом Тёмной Ночи зажигаются огни всевозможных форм, размеров и видов, а жители бдительно следят за тем, чтобы ни один из них не угас до конца затмения. Производство останавливается. Предоставляются гарантированные отпуска. В городах проходят буйные карнавалы и факельные шествия. Процветают блуд и преступность.

И над всем этим мрачное марево ореола, окружающего тёмную луну. На планете даже возникла традиция предсказания будущего по очертаниям солнечной короны.

Я надеялся поймать Колдунью прежде, чем начнётся Тёмная Ночь, но ведьма все время была на шаг впереди меня. Так уж получилось, что её мастер ядов Пай, который приобрёл свои навыки, попав в молодости в плен к тёмному эльдару-отступнику, сумел добавить в мою питьевую воду токсин, остававшийся инертным до тех пор, пока я не проглочу второй компонент бинарного состава яда.

Я был уже покойником. Колдунья убила меня.

Эмос, мой научный помощник, случайно обнаружил токсин в моем теле и успел помешать мне продолжать принимать пищу и питьё. Но немилосердная смерть непреклонно догоняла меня. Единственный шанс на выживание заключался в том, чтобы захватить Колдунью вместе с её вассалом Паем и вырвать у них ключи от моей судьбы.

Мои помощники трудились на тёмных улицах. Восемьдесят верных слуг обыскивали город. А я, томясь от жажды, усталости и безделья, дожидался результатов в своём номере у Ипподрома.

Козырь удалось вытащить Рейвенору. И кому же ещё, как не ему. С такими талантами ему недолго оставалось ждать получения полного инквизиторского чина и ведения собственных дел.

Он обнаружил логово Садии Колдуньи в катакомбах под заброшенным храмом Святого Киодруса. Я поспешил откликнуться на вызов своего помощника.

— Тебе надо остаться здесь, — сказала мне Биквин, но я отмахнулся.

— Я должен пойти, Елизавета.

К тому времени Елизавете Биквин исполнилось уже сто двадцать пять лет. Благодаря разумному использованию достижений аугметической хирургии и курсам омолаживающих препаратов она сохраняла все те же красоту и энергичность, какими обладала в тридцать. Из-под вуали, обрамляющей её симпатичное личико, на меня пристально смотрели тёмные глаза.

— Грегор, тебя это убьёт, — сказала она.

— Если так, значит, Грегору Эйзенхорну пришло время умереть.

Биквин скользнула взглядом по сумрачной, освещённой одними свечами комнате и посмотрела на Эмоса, но тот только покачал своей старой, напичканной аугметикой головой. Он знал, что иногда спорить со мной бывает просто бесполезно.

Я вышел на улицу. Костры, полыхающие в бочках, освещали неверным сиянием пляшущих и пьянствующих гуляк. Вся моя одежда была чёрной, включая доходящий до земли тяжёлый кожаный плащ.

Несмотря на тёплое облачение и многочисленные костры, мне было холодно. Усталость и голод въедались в мои кости.

Я посмотрел на луну. Лучики тепла, окружающие ледяное, чёрное сердце. «Как и моё, — подумал я, — как и моё».

Подали карету. В величественный экипаж было запряжено шесть пегих гиппин, фыркавших и мотавших головами. Завидев меня, несколько моих сотрудников, уже дожидавшихся поблизости, поспешили приблизиться.

Я быстро окинул их взглядом. Все они были достойными людьми, иначе и не попали бы ко мне. Несколькими безмолвными жестами я выбрал четверых сопровождающих, а остальным приказал возвращаться к своим делам.

Избранная четвёрка заняла места в карете. Мешер Кус, бывший имперский гвардеец с Владислава, Арианрод Эсв Свейдер, мечница с Картая, а также Берониса и Зу Зенг, две женщины из Дамочек Биквин.

В последнее мгновение Беронисе приказали покинуть экипаж, и её место заняла Елизавета Биквин. Лиза уже шестьдесят восемь стандартных лет как отошла от активной службы, чтобы собрать под своим командованием Дамочек, но по временам все ещё предпочитала не доверять сотрудницам и сама сопровождала меня.

Как я понимаю, тогда Биквин уже не надеялась на то, что я выживу, и хотела до конца оставаться со мной. По правде говоря, я и сам не рассчитывал остаться в живых.

Щёлкнул кнут, и карета с грохотом покатилась по улицам мимо ритуальных костров и факельных шествий.

Никто из нас не произнёс ни слова. Кус проверил и зарядил свой пулемёт, а после отрегулировал ремни бронежилета. Арианрод обнажила саблю и проверила остроту клинка с помощью волосинки, выдернутой из головы. Зу Зенг, уроженка Витрии, сидела опустив голову, и её длинное стеклянное одеяние позвякивало в такт движению кареты.

Биквин уставилась на меня.

— Что? — наконец спросил я.

Она покачала головой и отвела взгляд.

Храм Святого Киодруса находился в районе птицеловов, почти на краю города, рядом с обширными, наводнёнными ящерицами солончаками. Темноту вокруг заполнял гул насекомых.

Экипаж остановился примерно в двухстах метрах от храма. Вдоль улицы чернели полуразвалившиеся каменные постройки. Тёмное небо окрашивали янтарные всполохи. Оставшийся позади город светился бесчисленными огнями. Нас же окружали только мёртвые развалины, медленно отступающие перед голодом соляных болот.

— Коготь запрашивает Шип, восторженные звери вокруг, — раздался в воксе голос Рейвенора.

— Шип разрастается многообразно, лезвия для изменения внешности, — ответил я хриплым голосом. Горло пересохло.

— Коготь ждёт удобного случая. Запрашиваю торовидный путь, изображение чёрного цвета.