Читать книгу "1612. Минин и Пожарский - Виктор Поротников"

«Это Смерть стучится в двери, государь, — промолвил Годунов, небрежно кивнув через плечо. — Смерть пришла за тобой. Мне-то нечего ее страшиться, ибо я давным-давно мертвец».

Годунов громко и торжествующе расхохотался. И вдруг пропал из виду вместе с факелом, словно растаял в воздухе.

Василий Шуйский протер глаза рукой и… проснулся.

Он был весь мокрый от пота, так что тонкая исподняя рубаха прилипла к его грузному телу. Сердце колотилось так сильно у него в груди, словно хотело выскочить наружу. Демонический смех Годунова еще звучал в его ушах.

Оглядевшись, Василий Шуйский увидел, что он лежит в постели в своей царской ложнице, озаренной мягким желтоватым светом горящих свечей. Однако ужас преследовал Василия Шуйского и наяву. В дверь спальни кто-то грохотал кулаком, да так сильно, что у царя душа ушла в пятки.

Увидев, что заспанный постельничий в мятой льняной рубахе подскочил к двери, собираясь отодвинуть засов, Василий Шуйский хотел остановить его властным окриком. Однако приступ кашля помешал ему это сделать.

Отперев дверь, Трифон Головин увидел перед собой взволнованного, испуганного ключника Лазаря Брикова. Тот стащил с головы шапку-мурмолку и одернул на себе длинный кафтан из золотой парчи.

— Чего шумишь в такую позднь? — недовольно пробурчал постельничий, борясь с зевотой. — Иль до утра подождать невтерпеж?

— Так уже светает, — несмело пробормотал ключник. И громким шепотом добавил, сделав большие глаза: — Беда на нас свалилась страшенная! Данила Ряполовский велел мне немедля разбудить государя.

Боярин Ряполовский был начальником дворцовой стражи.

— Чего там? Чего там стряслось? — едва прокашлявшись, сиплым голосом воскликнул Василий Шуйский, слезая с постели. Нетерпеливыми жестами руки он повелел постельничему подвести к нему поближе Лазаря Брикова.

— Не гневайся, батюшка-царь… — умоляюще залепетал трусоватый Бриков, повалившись в ноги Василию Шуйскому. — Не по своей воле я нарушил твой сон. Прости меня Христа ради!

— Полно, Лазарь. Встань! — раздраженно бросил Василий Шуйский. — Молви, с чем пришел. Ну!

Ключник распрямил спину и, стоя на коленях, торопливо залепетал, глядя на Шуйского снизу вверх:

— Только что в Москву вступили наши разбитые полки под началом князя Андрея Голицына. Польский гетман Жолкевский обратил вспять наше войско в битве у села Клушино, что близ Царева-Займища. Много наших ратников и воевод полегло в сече. Воеводу Василия Бутурлина привезли в телеге всего израненного польскими пиками и саблями. Сражение это произошло три дня тому назад…

Из груди Василия Шуйского вырвался хриплый стон отчаяния, его бледное лицо, изрезанное морщинами, со всклокоченной длинной бородой исказила гримаса нестерпимой муки, словно он получил смертельный удар ножом в живот.

— А что с моим братом Дмитрием? Жив ли он? — Шуйский схватил ключника за плечи и встряхнул.

— Не ведаю, государь, — пробормотал Лазарь Бриков. — Говорю лишь о том, что услышал от Данилы Ряполовского.

— Ступай! — Шуйский грубо оттолкнул от себя ключника. — Приведи ко мне князя Голицына, да поживее!

Вскочив на ноги, Лазарь Бриков отвесил Шуйскому поклон и опрометью выскочил из царской опочивальни.

Велев Трифону Головину разбудить всех слуг, Василий Шуйский удалился в комнату для омовений. Раздевшись донага и смывая с себя настоянной на золе водой липкий пот, Василий Шуйский сквозь зубы посылал проклятия в адрес Бориса Годунова. Этот человек при жизни был самым непримиримым противником Василия Шуйского в борьбе за власть. И даже после смерти Борис Годунов не оставлял Шуйского в покое, являясь ему во сне то с укорами, то с угрозами. Каждый такой ночной кошмар неизменно становился для Шуйского предвестником новых бед.

* * *

Поднятые на ноги слуги гурьбой прибежали в покои государя, чтобы помочь ему облачиться в роскошный наряд. Все приближенные царя отлично знали свои обязанности, поэтому каждый из них без лишней суеты занимался своим делом. Услужливые руки брадобрея расчесали гребнем подернутые сединой русые волосы и бороду Василия Шуйского. Слуги, ответственные за одежду царя, принесли чистую тонкую исподнюю рубаху и порты, помогли Василию Шуйскому надеть их на себя. Затем Василий Шуйский облачился в длинное, почти до полу платно — распашную книзу одежду без воротника, с широкими рукавами, с застежками встык. Платно было из темно-красного аксамита, расшитого золотыми узорами. Нижний и верхний края этого одеяния были обшиты каймой с тонким орнаментом из блестящих ниток. Вокруг шеи государя располагалось оплечье — бармы, расшитые золотыми нитями, украшенные жемчугом и переливающимися драгоценными каменьями. Голову Василия Шуйского увенчала шапка Мономаха, также убранная разноцветными каменьями, с маленьким золотым крестом на макушке и с опушкой из собольего меха. На груди Василия Шуйского покоились большой золотой крест и окладень — золотая цепь из двуглавых орлов.

В таком виде Василий Шуйский ожидал князя Голицына в малом тронном зале, восседая на троне из листового чеканного золота с узорами в восточном стиле. Этот трон был подарен Борису Годунову персидским шахом Аббасом. Возле Василия Шуйского находились дворецкий, постельничий, кравчий, несколько стряпчих и четверо дворцовых стражей из числа боярских детей.

Поскольку ожидание явно затягивалось, Василий Шуйский начал нервничать. В окна тронного зала лился свет разгорающегося летнего утра, а со двора долетали громкие голоса воинов и челядинцев, которые галдели как растревоженные вороны. Слух о неудачном для русских Клушинском сражении дошел до царских хором вместе со стрельцами, ходившими в этот злополучный поход.

Наконец Лазарь Бриков вернулся обратно, но вместе с ним пришел не князь Голицын, а дворянин Степан Горбатов, один из стрелецких командиров.

— Челом бью тебе, великий государь! — промолвил Степан Горбатов, сняв с головы островерхую красную шапку и отвесив низкий поклон.

— Где князь Голицын? — сердито спросил Шуйский. — Почто он не пришел на мой зов?

Хотя вопрос Шуйского предназначался ключнику, тот не успел ответить на него. Его опередил Степан Горбатов.

— Не гневайся, государь, — сказал он, распрямившись. — Обессилел князь Голицын, поспешно унося ноги от поляков. Ведь, как-никак, он трое суток в седле трясся без сна и пищи. Спит князь Голицын беспробудным сном, государь. Вместо него я пришел ответ пред тобой держать.

Говоря все это, Степан Горбатов небрежными движениями пальцев стряхивал пыль со своего красного стрелецкого кафтана. В натуре этого человека не было ни капли раболепства, ибо он вырос и возмужал в стрелецкой слободе. Стрельцы и в былые времена имели ряд привилегий по сравнению с прочим служилым людом, а в нынешнее неспокойное время они и вовсе частенько задирали нос, сознавая, что именно на них опирается царская власть в столице.

— Поведай-ка мне, молодец, почто поляки взяли верх над нашими полками в сече у села Клушино? — промолвил Василий Шуйский, сверля Степана Горбатова неприязненным взглядом.