Читать книгу "Деньги или закон - Николай Леонов"

Пришел заместитель начальника МУРа генерал Соболь.

- Дерьмовая публика, - сказал Крячко, - одни рожи, и все приказывают, красуются. Зачем столько начальства приезжает - театр абсурда.

- С осмотром успели? - спросил Гуров.

- Основное успели: "пальчики" сняли, следы сфотографировали, слава Богу, начальство позже навалилось.

- Хозяин где?

- В реанимации. Он позже приехал, прошел в кабинет, сейф был открыт, ключи в замке. Мужик в кресло опустился, - я, честно, подумал, - растерялся человек, а врач пульс пощупал, приказал кардиограмму сделать, и увезли.

- Ключи изъяли? - спросил Гуров.

- А то... Неродные, но выполнены классно, в замке ни одной царапины.

- Как проникли?

- Парк обнесен забором, внешних повреждений нет, сигнализация не сработала. Подкоп не обнаружен, окна, двери в полном порядке.

- Цвет московского розыска в сборе, - усмехнулся Гуров. - Грех не поднять это дело.

- Сдается мне, - задумчиво сказал Крячко, - тут дело семейное.

- Да... Хозяин прошел мимо мертвого брата, не остановился, - покачал головой Гуров, - а увидел открытый сейф и отправился в реанимацию. Что взяли из сейфа? Я не политик и не финансист, но мне известно, кто такой Туров. И я не знаю, что может этого человека остановить.

* * *

Илья Ильич Туров, которого за глаза все называли Туром, был среднего роста, с непропорционально большой головой, покрытой рыжими короткими волосами, держала голову могучая шея, переходящая в широкий торс, при длинных сильных руках и коротковатых мощных ногах. При всей, казалось бы, своей внешней несуразности он был если не красив, то интересен, скорее даже значителен. Создавали такой образ огромные, широко расставленные глаза, неукротимая мощь и энергия, исходившие от этого человека.

Русь богата людьми неординарными, настойчивыми, упорными. Самый давний, дореволюционный Тур был как раз из них. К 17-му году он владел во Владивостоке тремя мануфактурными магазинами, а когда все рухнуло - дожидаться конфискации не стал, собрал в специально сшитый холщовый пояс накопленное золотишко - пятьсот империалов с профилем царя, купил на всю семью хорошую липу и лихо протырился в европейскую Россию, осев неподалеку от Новгорода.

Наступил нэп, дедушка удвоил состояние, но в 29-м приказал товарищ Сталин нэпу каюк - и дедушка снова обзавелся подделкой, благо рабоче-крестьянская милиция взятки не чуралась со дня своего основания. Перебрались под Москву, дед поселил семейство в брошенную развалюху и стал регулярно ходить на все горлопанские собрания. Это дало свой ожидаемый результат: в 1932-м, когда старшему сыну исполнилось уже семь лет, дедушку под чужой пролетарской фамилией приняли в РКП(б) и открылась ему невиданная дорога. К началу войны с немцами дед был одним из самых уважаемых в районе людей, руководил совхозом имени товарища Ворошилова. Совхоз был свиной, полезный, поэтому мобилизации дед благополучно избежал.

Старший сын, которому в 41-м исполнилось шестнадцать, был воспитан в традициях новизны и свято чтил советскую власть. Но это только до тех пор, пока дед на смертном одре не раскрыл всю подноготную и передал мешок с золотыми царскими профилями. В этот миг понял Тур-средний, что у всякого умного человека есть две жизни: одна - напоказ, с красными флагами и глупыми речами с трибуны, а вторая - истинная, с деньгами, возможностями зарабатывать влегкую новые, не кручиниться и максимально соблюдать осторожность. Тур понял: все, кто выбился в люди, живут именно так, не высовываются, как в трамвае, чтобы не оторвало руку или голову.

В 1955-м у среднего тоже родился сын. Потом родилось еще два сына и дочь, но старший оставался любимым. Образование ему было дано как бы и обыкновенное, школьное, и хотя парень не вылезал из троек и максимум четверок - аттестат папаня умудрился сделать самый замечательный. В 1972 году младшенький поступил в Московский дипломатический институт у Крымского моста.

Окончил с отличием (было ли в этом отличном дипломе участие отца - неизвестно, история умалчивает), но от дипломатической карьеры сразу же отказался и под удивленными взглядами профессорско-преподавательского состава отправился в пенаты, в тот самый район, где дед и отец заведовали своим совхозом. Отправился не куда-нибудь, а в райком партии, инструктором.

Работал младший Тур истово - в том смысле, что всегда и везде был на виду у начальства, всегда и вовремя организовывал баньку с хорошим после нее столом и девочками (училки начальных классов подрабатывали охотно), поэтому всего за пять лет прошел извилистый путь от третьего секретаря до Первого. Здесь дали открылись невиданные - что там всякие жалкие третьи секретари посольств и даже Первые. В посольстве все схвачено, там работает служба безопасности и разгуляться не слишком возможно, в районе же Первому не указ никто!

Жизнь омрачилась - да и то не надолго - внезапной смертью отца. Директор совхоза был моржом и как-то нелепо утонул в проруби. Говорили, что в достаточно нетрезвом виде, но младший в это не верил, он очень любил отца. Похоронили торжественно, рядом с дедушкой. Но предаваться скорби времени не было, шел 85-й год, в партию влез Горбачев со своей перестройкой, и младший понял, что наступает финал, надо принимать скорые меры. Он их и принял: проталкивая самые первые, робкие начинания местных "новых", он приумножил мешок с профилями до двух тысяч штук - это уже было кое-что.

В 1988 году Тур познакомился в одной из служебных командировок в Москву с ответственным работником ЦК КПСС. Они понравились друг другу взаимно, работник пару раз наведался в район и однажды перед отъездом, после небольшого фуршета, таинственно объявил Туру, что тот избран партией для специального задания. Суть дела объяснил в самых общих чертах: когда настанет некий день. Туру привезут некий предмет. Он, Тур, обязан будет сохранить этот предмет до лучших времен и вернуть только по паролю.

Ответственный отбыл. Тур уже стал забывать о разговоре, но тут неожиданно заявился курьер и передал безо всякой расписки тяжелый металлический чемодан 60х60х40. "Что в нем?" - поинтересовался Тур, курьер многозначительно возвел очи и посоветовал в сейфе райкома не держать. Тур отнес чемодан домой и закопал в подвале.

В 1991-м все рухнуло. Еще пять лет Тур ожидал востребования чемодана, но так и не дождался. Партии больше не было, крикливых тунеядцев, засевших на набережной Москвы-реки, Тур таковой не воспринимал. В тот же год он прочитал в газетах, что знакомец со Старой площади выбросился из окна головой вниз. И рассудил справедливо, что ждать больше нечего.

И тогда однажды ночью спустился в подвал своего дома, запер дверь и аккуратно отрезал боковину автогеном. То, что увидел, ударило в голову, словно литр водки, выпитой натощак: чемодан был наполнен бриллиантами, рубинами и сапфирами, мелькали и крупные изумруды без оправы, главной в этой коллекции оказалась платиновая диадема с драгоценными камнями - такого Тур и в музеях не видел, хотя бывал в них не так уж и часто. Из потрепанной книжечки, оказавшейся на дне чемодана, Тур узнал, а скорее понял, догадался, что сокровища эти были некогда реквизированы у высших слоев и использовались для разного рода партийных взяток коммунистическим режимам "третьего мира".