Читать книгу "Лишние детали - Мерси Шелли"

Конечно, она ничего не знала. Но если бы даже узнала, вряд ли стала бы переживать из-за имплантов. Музыка и только музыка – вот что заботило ее всю жизнь. А теперь у нее отняли музыку, хотя она еще жива.

* * *

Он прибыл за четверть часа до начала концерта. Переоделся в белый фрак метрдотеля и спустился в ресторан. Обход постов, проверка периметра – он по привычке вспоминал старые термины, но здесь они казались такими же неуместными, как ржавый танк на стоянке сверхзвуковых скатов. Нет, теперь никаких пафосных ограждений и постовых, как в молодости. Зачем, если глаза и уши имеются чуть ли не у каждой вилки на столе.

– Здравствуйте, сэр. – Две официантки на входе коротко поклонились. – Вы будете присутствовать?

– Да, нужно кое-что проверить. – Сондерс показал глазами на ближайшую люстру в фойе. Едва ли младшие швеи Артели знают, куда на самом деле спрятан меморт-генератор. Раньше его встраивали прямо в рамочку металл-детектора. Теперь даже рамочки не нужны.

Но и намека на люстру достаточно. Сондерс шагнул в зал.

– Извините, сэр.

Одна из официанток подошла ближе.

– Вы проверяете… нас?

Он поднял бровь.

– Нет, а что такое?

– Я не спросила ваш допуск, ведь вы с женой часто бывали на тестовых концертах. Но проход на концерт с записывающими устройствами запрещен. – Девушка подняла чуть выше круглый поднос, который держала в руке. – Мой сканер показывает, что у вас есть…

Сондерс нахмурился и вынул из кармана золотой портсигар.

– Вы хоть знаете, что это такое?

Вторая официантка тоже подошла и дернула первую за рукав. Но та была непреклонна.

– Я не уверена, мой сканер дает сбой. Думаю, это персональный искин класса не ниже «бет». И вам нельзя с ним… туда.

– Ваше имя?

– С-с… Софи. – Девушка покраснела. – Извините, если…

– Всё нормально, Софи. Я буду ходатайствовать, чтобы вас поскорее перевели в старшие швеи. Вы прошли проверку. Заберите эту штуку в камеру хранения.

Сондерс широко улыбнулся и протянул ей портсигар. И продолжая улыбаться, вошел в главный зал ресторана. «Я же тебе говорила!» – раздалось за спиной.

Проклятая девчонка. Раньше он бы порадовался таким сотрудникам. Но сегодня… сегодня всё против него.

* * *

Мико была права насчет новой энки.

Лишь только раздались первые аккорды, каким-то далеким и незначительным сразу стало всё, что было у Сондерса перед глазами. В энке не было слов, но ему казалось, что он слышит песню. В ней пелось о тех, кто уходит, и о тех, кто ждет; о тех, кто летит к облакам, и о тех, кто падает в бездну; о тех, кто делает, а потом раскаивается, и о тех, кто не делает, а потом всю жизнь сожалеет… И о море, которому всё равно.

Музыка смолкла. Публика начала оживать. Всего в зале собралось человек двадцать, но среди них не было случайных людей. Опытным глазом Сондерс отмечал директоров и менеджеров корпорации. Два первых ряда, эдакие холеные пингвины в безупречных костюмах. За ними сидел лохматый народ попроще, спецы по программированию, коллеги Мико. У многих на глазах были слезы. Последние скрипты Мико позволили ее музискину создать настоящий шедевр.

Нет, не ее музискину. Здесь всё принадлежит корпорации. Включая слезы. И конечно, музыку. На днях состоится еще один концерт. Но публика будет другой. Профессиональные оценщики, барыги из рекламной индустрии. Попав к ним в руки, прекрасная энка превратится в мелодию для дурацких роликов. Ее искромсают, оставив лишь те части, что сильнее всего зависают в ушах самой средней публики. Потом еще больше упростят, закольцуют в навязчивые повторы, добавят слоганы. Мико прекрасно знала об этом. Потому и хотела послушать оригинал.

Если бы ему удалось пронести свой портсигар с искином и записать… Мелодия всё еще крутилась в голове Сондерса. Он мог бы ее напеть. Но как донести ее до жены? Очевидно, музискины используют какие-то коды, чтобы хранить все эти звуки в нужной последовательности.

Он тряхнул кистью. Из-под края рукава показался браслет-четки, подарок Мико. Издали смотрится как яшма, но если приглядеться, увидишь в каждой бусине спрессованную массу старинных компьютерных деталей. Разноцветные светодиоды, кристаллы процессорного кремния, золотые клеммы, кусочки печатных плат с узорами проводников… Мико любила эту простую бижутерию из бедных районов, где она выросла.

Сондерс перегнал пару бусин по нитке. Если мысленно связать звуки разного тона с разными детальками в бусинах, а потом повесить на нитку в нужном порядке… Или с разным цветом хотя бы… Как-то ведь они записывают все эти мелодии в своих программах.

Тупой солдафон! Столько лет жил с женщиной, которая считается лучшим настройщиком музискинов на континенте, – и ни черта не знаешь о ее работе! Хотя тысячу раз видел, как она открывает музыкальный редактор, как крутятся в воздухе эти голографические штуки, похожие на больничные кардиограммы, только объемные, вроде колючих червей. Как они пульсируют, втягивают и убирают иглы, сливаются друг с другом или опять разлетаются под взмахами рук Мико, послушные мельчайшим движениям ее танцующих пальцев…

– Извините, сэр, срочный вызов для вас. – Девушка-официантка стояла рядом.

Сондерс быстро опустил руку, браслет скрылся под рукавом. Нет, сегодня уже ничего не получится.

Он вышел в фойе. Вторая официантка протянула ему пищащий портсигар.

– Это мое? – удивился Сондерс. – А как я тут оказался?

У официанток округлились глаза.

– Ладно-ладно, шучу. Я прекрасно помню, что обещал сделать одну из вас старшей феей.

Девушки прыснули в кулачки.

– Вот только не помню, какую именно. Или, может, обеих?

Официантки снова сделали серьезные лица. Наконец одна робко улыбнулась:

– Вы опять нас проверяете, сэр?

– Ну, я вижу, вас не обманешь! – Сондерс взял у нее свой портсигар. – Отлично, так держать.

Он вышел на улицу. Проклятые яйцеголовые знали свое дело. Первые версии меморт-генератора отшибали человеку всю краткосрочную память за последний час, а то и больше. Позже эти умники научились настраивать облучение поточней. Сондерс помнил даже, как возился с браслетом. Но мелодию вспомнить не мог, хоть убей.

* * *

– Почему вы так уверены, что это дыра второго класса?

– Я уверена, что мета-модельер не обязан отчитываться перед каждой белошвейкой.

– Прошу прощения, Вэри. Я лишь хотел спросить, э-ээ… известны ли какие-то подробности.

Голографический облик суровой девицы в белом кимоно сидел в соседнем кресле киба. Сондерс покосился на фантомную спутницу, ожидая, что она все-таки смягчит свой гнев.

Он почти смирился с бабами в руководстве. Этого можно и не заметить, когда распоряжения присылают формальным заплетом через Ткань. Но в живых разговорах старые армейские привычки давали о себе знать, сталкиваясь с женским стилем общения. Все эти недомолвки, постоянное языковое трюкачество… Да хуже, просто кокетство какое-то. Ничего не могут прямо сказать!