Читать книгу "Римский орел - Саймон Скэрроу"

— Вот и все, парни. А теперь живо уносим ноги. На берегу нас уже заждались.

Выбравшись из топи на твердую почву, легионеры принялись разбирать щиты и копья, в то время как их командир торопливо делал пометки на вощеной табличке. Закончив, он захлопнул планшет и знаком велел солдатам построиться, но, прежде чем маленькая колонна успела двинуться с места, в тумане послышался нарастающий стук копыт. Несколько мгновений спустя мимо пехоты пронеслась горстка всадников. Один из них едва держался на лошади, шкура животного была темно-бурой от крови.

Едва римские конники пропали из виду, как в тумане вновь застучали копыта, теперь с куда большей силой. Послышались гортанные крики туземцев, столь дикие и свирепые, что даже самых неустрашимых из римлян пробрал холодок.

— Копья к броску готовь! — скомандовал центурион, и солдаты подобрались, повинуясь приказу.

Гортанные вопли звучали все громче, но враг по-прежнему оставался незримым. Лишь в тот момент, когда в серой завесе проступили расплывчатые растущие тени, центурион рявкнул:

— Бросай!

Легионеры, все разом, метнули копья; те, взлетев, описали дугу и пропали из виду, разя утративших бдительность бриттов. Мгла разразилась воплями, стонами, истошным ржанием раненых лошадей.

— В колонну по одному! — скомандовал центурион. — Быстрым шагом марш!

Маленькая колонна потекла по тропе, центурион, постоянно оглядываясь, шагал рядом. Метательные Копья нанесли бриттам ущерб, и потому они сделались осторожнее, однако через минуту-другую за спинами римлян опять послышался стук копыт. Что-то негромко чмокнуло, и один из легионеров ахнул от боли: из спины его торчало древко стрелы. Пытаясь набрать воздуху в легкие, солдат упал на колени, потом повалился ничком.

— Бегом!

Звякая снаряжением, легионеры перешли на трусцу, а из тумана вылетали все новые и новые стрелы. Враг стрелял наугад, однако стрелы шли густо, и отступающая колонна беспрерывно редела, один за другим римляне падали на тропу. Раненые, неспособные бежать дальше, угрюмо обнажали мечи. На возвышенность, где болото уступало место песку и гальке, вскарабкалось лишь пятеро человек. Слабый звук морского прибоя показался им музыкой, легкий сентябрьский ветерок развеял туман, и в сердцах отступающих всколыхнулась надежда, ибо до покачивающейся на волнах лодки оставалось каких-то двести шагов. Чуть дальше в море чернела трирема, а остальные корабли римского флота уже превратились в темные пятнышки, скрывающиеся за чертой горизонта.

— Поторопись! — крикнул центурион, бросая свой щит и меч. — Скорее, ребята! Нас ждут!

Мелкий галечник брызгами разлетался под ногами бегущих, позади в очередной раз взревел рог. Бритты тоже увидели море и горячили коней, чтобы не дать беглецам уйти. Стиснув зубы, центурион несся вниз по пологому склону. Шум погони все нарастал, но он не смел оглянуться, ибо малейшее промедление могло стать для него роковым. На корме лодки виднелась фигура, стоящая совершенно недвижно. Это был генерал, ветер рвал с него алый плащ. Еще пятьдесят скачков — и за спиной отчаянно вскрикнули. Копье бритта нашло свою цель.

Подгоняемый страхом, центурион огромными прыжками пересек полосу песка, пробежал с плеском по мелководью и ринулся к лодке. Он ухватился за борт, сильные руки выдернули его из воды. Миг спустя на него плюхнулся еще кто-то, шумно и часто дыша. Особо рьяные преследователи тоже было сунулись в воду, но могучие телохранители полководца подняли копья, а гребцы взялись за весла, и лодка двинулась к поджидавшей триреме.

— Тебе удалось утопить повозку? — с беспокойством спросил генерал.

— Д-да, удалось, — тяжело всхрапывая, выдохнул центурион и погладил свисавший с плеча планшет. — Здесь план. Правда, сделанный наспех, но все-таки план.

— Отлично, центурион. Передай его мне.

Передавая планшет, центурион огляделся и понял, что из всего отряда спаслись лишь двое — раненый в руку солдат и он сам. На удалявшемся берегу конные варвары окружали легионера, не успевшего броситься на свой меч. При мысли о том, какие муки ожидают несчастного, центурион поежился. Нет, этим дикарям нельзя даваться живым.

В лодке воцарилось молчание, оно было мрачным. Наконец завернутый в алый плащ полководец сказал.

— Мы вернемся, ребята. Мы вернемся, и, когда это случится, тем, кто поднял оружие против Рима, придется горько о том пожалеть. Я, Гай Юлий Цезарь, говорю вам, что так все и будет. Клянусь прахом отца.

ГЛАВА 1

Рейнский рубеж

Девяносто шесть лет спустя,

начало правления Клавдия, 42 год

Охранник открыл дверь, впустив в уборную порыв ледяного ветра.

— Приближается повозка.

— Закрой эту треклятую дверь. Что еще?

— С ней люди.

— Солдаты?

— Вряд ли. — Легионер поморщился. — Если только не произошло изменений в строевом уложении.

Дежурный центурион вскинулся.

— Легионер? Разве я разрешил тебе высказывать свое мнение?

— Никак нет, командир! — Солдат вытянулся в струну.

«Так его, — подумал Люций Корнелий Макрон, еще месяц назад бывший всего лишь помощником центуриона. — От этих новых начальничков, только вчера блевавших рядом с тобой после попойки, не знаешь, чего и ждать».

— Каковы будут приказы?

— Приказы? — Макрон на момент призадумался. — Ладно потом. Я сейчас приду. А ты возвращайся к воротам.

— Есть.

Караульный повернулся и покинул уборную, невольно ежась под хмурыми взглядами полудюжины центурионов. Согласно неписаному правилу, никто из них не разрешал своим людям беспокоить себя в отхожем месте, а потому, подтеревшись губкой и подпоясавшись, Макрон точно так же, как и его подчиненный, проходя мимо них, виновато потупил глаза.

Ночь стояла отвратная. Холодный северный ветер, пронизывавший каждую пядь пространства между казармами, гнал из-за Рейна дождевые лохматые тучи, усугубляя мрачное настроение новоиспеченного центуриона. Макрон подозревал, и, по всему судя, не без оснований, что старые командиры в большинстве своем считают его назначение на столь ответственный пост несуразной ошибкой, однако он был исполнен решимости доказать, что это не так. Правда, как ни крути, следовало признать, что пока эта решимость ему не оченьто помогала. Оказалось, что быть оптионом много легче, чем разгребать свалившийся на его плечи кошмар. То есть ежедневно заботиться и о пропитании восьмидесяти солдат, и о своевременной очистке выгребных ям, и об очередности назначения в караул, и о состоянии казарм, а также оружия и амуниции, и о выплате жалованья, и о поставках снаряжения, и о фураже для мулов, и о солдатской похоронной казне. Конечно, как все это делается, доподлинно знал писец центурии — старый сморчок Пизон, он, собственно, всем этим и занимался, однако Макрон с некоторых пор стал подумывать, что этот малый либо некомпетентен, либо нечестен, но уличить его ни в том, ни в другом возможности не имел, ибо был в грамоте слаб. Нет, различать буквы и цифры он худо-бедно умел, но писанина и счет никак ему не давались, а между тем легат, принимая решение о его назначении, безусловно предполагал, что сын захолустного земледельца Макрон все же умеет считать и писать. Стоит командованию узнать, что это не так, и обманщика тут же вышвырнут с престижной должности. До сих пор ему удавалось сваливать всю возню с документами на Пизона — под предлогом чрезвычайной загруженности, но, похоже, проклятущий писец уже начал что-то подозревать. Горестно покачав головой, центурион поплотней запахнул красный плащ.