Читать книгу "Бытие наше дырчатое - Евгений Лукин"

Тоскливо прищурясь, литератор взглянул поверх голубых бантов и розовых пилоток. Глухая торцовая стена дома напротив представляла собой огромный портрет доктора Безуглова. Первое лицо государства изображено было в белом халате и почему-то со стетоскопом. Проникающий в душу вдумчивый ласковый взгляд. Внизу — ободряющая надпись: «Вылечим!»

Стратополох взвесил на ладони прозрачные капсулы, борясь с искушением бросить их в рот и, содрогнувшись от горечи, раскусить. Однако результат был известен заранее: растворимая оболочка и сорокаградусное, по Менделееву, содержимое давали в сочетании на диво мерзкий вкус. Это не говоря уже о дальнобойном стойком перегаре. Поэтому капсулы надлежало глотать целиком, запивая водой.

Откуда-то взялся грязноватый тип в некогда щёгольской, теперь же обтёрханной и рваной местами кожаной куртке.

— Вопросник надо? — хрипловато осведомился он.

Вот он наверняка не глотал капсулы, а именно раскусывал их. Или даже принимал зелье стаканами. У народных целителей.

— Слышь! — с досадой сказал ему Артём, снова отправляя лекарство в карман. — Я ж только что оттуда. Ты входящих, входящих лови! Бизнесмен…

Аргумент цели не достиг.

— Сегодня оттуда, — невозмутимо отвечал незнакомец, — а завтра опять туда. В последний раз, что ли? — Насупился, поморгал, пошевелил губами. — И недорого… — добавил он с надеждой. — Двести вопросов — двести ответов! Разок прочтёшь — и хоть к самому на приём… — Последовал небрежный кивок в сторону огромного портрета на торцовой стене. — Ни одна зараза не прицепится!

Незнакомец распахнул правый борт куртки. Из внутреннего кармана торчали тоненькие бледные брошюрки «Что отвечать психиатру?». По наивности искуситель и не подозревал, насколько оскорбительно звучало его предложение. Все равно что навязывать аспиранту шпаргалку для средней школы.

— Застегнись — простудишься, — надменно пропустил Артём сквозь зубы. — Я уже который год как на учёте…

Плохо выбритая физия исказилась уважением и сочувствием.

— Зоофил, что ли?

(Далась им сегодня эта зоофилия!)

— Да нет. Всего-навсего литератор…

Физия отупела на миг, затем отшатнулась.

— Книжки, что ли, пишешь?

— Пишу…

Незнакомец смотрел на Артёма с ужасом.

— С ума сошёл? — искренне вырвалось у него. — Да это ж готовая история болезни — книжка! Ну пойди тогда сам в психоприёмник сдайся! Проще будет…

«Почему я не сказал ему правду? — подавленно размышлял Артём, спускаясь зелёной извилистой улочкой к проспекту Поприщина. — Выдал бы напрямик: так, мол, и так, извращенец… Неужели и впрямь стыжусь?»

Глаз машинально и безошибочно сортировал встречных прохожих, отсеивая натуралов и выделяя лиц нетрадиционной ориентации. Щебеча, пропорхнула стайка юношей с подведёнными глазами. Прошествовала надменная дама с огромным кобелём на поводке. А вот и свои. Этих нетрудно было угадать по гордо вскинутым головам и скорбному взгляду. Тоже, видать, на приём…

Двое идущих навстречу, мгновенно признав в Артёме товарища по диагнозу, приветствовали его улыбкой понимания. Один — крохотный смуглый живчик с ястребиным профилем, другой — сумрачный дылда готического телосложения. Если не изменяет память, обоих Артём видел мельком в «Последнем прибежище».

Приостановились.

— Н-ну? — ядовито произнёс готический дылда взамен здравствия. — Что ещё учудил наш дядя Док?

— Добрый доктор! — всхохотнул живчик.

— Врач-вредитель, — скрипуче присовокупил Артём, покосившись через плечо на огромный матерчатый глаз, доброжелательно посматривающий на них из-за угла аптеки.

— Хотите новость? — осведомился дылда и, выдержав паузу, огорошил: — Айболит-то наш, оказывается, тоже когда-то в дурке лежал!

— Подумаешь, новость! — хмыкнул живчик. — Он этого и не скрывает. Мало того: говорит, будто вылечить от безумия может лишь тот, кто сам через это прошёл…

— Видок! — саркастически подытожил Артём.

— У кого? — подозрительно переспросил дылда и на всякий случай оглядел далеко не безупречные стрелки на собственных брюках.

— Да не у кого, а Эжен Франсуа Видок. — Артём осклабился. — Основатель парижской уголовной полиции. Начинал карьеру в качестве каторжника. Подбирал сотрудников по принципу: «Только преступник может побороть преступление…»

Позубоскалив, примолкли. Ушли в депрессивную фазу.

— Ну и-и… как там теперь? — осторожно спросил дылда, бросив беспокойный взгляд в сторону розового особнячка. — При новой власти… Участковый-то сменился…

— Сам пока не пойму, — сокрушённо признался Артём. — То ли я ему голову заморочил, то ли он мне…

— Но первое-то впечатление… Как хоть зовут-то?

— Зовут — Валерий Львович. Стелет мягко. Что будет потом — не знаю…

— Мягко — в смысле?

— Н-ну… Арттерапией побаловались…

— И всё?

— А чего бы ты хотел? Чтобы он меня с учёта снял? Так я и сам на это не пойду.

Склонный к лёгкому флирту ветерок то порошил кружевную листву, добираясь до древесных округлостей, то вдруг сладострастно принимался разглаживать складки обвисшего над улочкой плаката «Да здравствует сексуальное большинство!».

— Вы взгляните, — напевно, расслабленно выговорил вдруг ястребиноликий живчик. До этого голос у него был бабий, вредный. Артём чуть не вздрогнул от такой перемены. — Каштаны-то каштаны! Паникадила! Куда там Киеву…

Собеседники обернулись. Действительно, цвели каштаны красиво.

— Да-а… — тоже расплываясь от умиления, молвил дылда. — А в пойме сейчас что делается… Какая, к чертям, Анталия!

— Вот она, наша Родина… — с нежностью молвил живчик — и Артём почувствовал, как у самого сладко защемило, запело в груди.

— Сазаны на заливных лугах нерестятся, — сдавленно произнёс он. — Не сазаны — звери…

— А люди, люди какие! — подхватил живчик. — Душевные, широкие…

Экстаз был близок, но тут неподалёку кликушески запричитала сирена «скорой помощи». Собеседники вздрогнули — и лица их мгновенно приняли деловитое озабоченное выражение, свойственное представителям малого и среднего бизнеса. Вскоре в направлении проспекта, голося навзрыд, прокатила крестоносная легковушка. Мелькнули белые халаты и беспощадно выпяченные подбородки медбратьев.

Ощущая неловкость и досаду, трое теперь избегали смотреть друг на друга. Каждый испытывал чувство подростка, уже расстегнувшего в тёмном уголке первую пуговку на блузке одноклассницы и в этот самый момент застуканного училкой. Замечания, допустим, училка не сделала, прошла мимо, но мгновения-то не вернёшь!

— Вчера по зомбишнику шефа здравоохранки показывали, — расстроенно произнёс дылда.