Читать книгу "Комбат. Механик для легионера - Андрей Воронин"

Глупо скрывать – слова незнакомца кроме прочего пробудили у Светланы надежду: а вдруг таинственный отец, если у него проснулась совесть, поможет Глебовым вырваться из бедности? Им же много не надо! Слегка приодеться, купить новый телевизор и нормальный компьютер вместо допотопного агрегата, сделанного больше десяти лет тому назад. Но в первую очередь Светлане хотелось хоть одним глазком посмотреть на отца, узнать, что он за человек. Однако мужчина вопреки надеждам девушки отнюдь не распахнул объятия с восклицанием «Здравствуй, милая доченька!», не сказал: «Сейчас я отвезу вас к вашему отцу». Он хладнокровно произнес:

– Хотя мы практически убеждены, что вы – дочь Владимира Ивановича, нужно удостовериться в этом с абсолютной точностью. Необходимо провести генетическую экспертизу. Это не больно. Если вы согласны, то поехали.

– Поехали! – не задумываясь ответила Светлана.

Задумалась она только в салоне дорогой иномарки с тонированными стеклами. Под благовидным предлогом заманив девушку в машину, мужчина теперь мог отвезти ее куда угодно. Вспомнив его лицо, Глебова почувствовала, как ее спина покрылась холодным потом. Но страхи девушки были недолгими. Машина остановилась у частной клиники. Светлану провели в кабинет, попросили открыть рот, провели внутри ватным тампоном и сказали:

– Все, вы свободны.

Когда они вышли из здания, мужчина любезно предложил девушке отвезти ее домой. Светлана подумала-подумала и согласилась. Адрес ее, как выяснилось, мужчина знал точно. Остановившись у подъезда, он протянул девушке конверт.

– Что это? – удивилась Светлана.

– Здесь тысяча баксов, плата за беспокойство.

– Оставьте их себе! Я делала это не ради денег! – взыграла в девушке гордость.

Мужчина осторожно, но крепко ухватил ее за руку:

– Если вы не возьмете баксы, Владимир Иванович будет очень недоволен. А мне бы очень не хотелось испытать на себе его недовольство.

– Тогда ладно, – уступила Светлана – впрочем, без особой внутренней борьбы.

Глава 2

– Он требует хороший жирный кусок свинины, запеченный в духовке, и виски, – у мужчины в расшитом блестками, словно у эстрадных артистов, костюме, на лице было прямо-таки начертано выражение непреклонности.

– Но доктора запретили ему жирную пищу, – возразил другой мужчина, в белоснежном халате и колпаке, заломленном набок.

– Вот ты пойди и скажи ему об этом, господин шеф-повар, – в голосе мужчины в костюме явственно прозвучали ехидные нотки.

– Я? – воскликнул повар так эмоционально, словно ему предложили слетать верхом на пушечном ядре в космос.

– Ну не я же! Мое дело – передать слова хозяина, а ты, если хочешь, можешь пойти и рассказать, что ему вредно, а что полезно. А я потом на тебя посмотрю.

– Как-нибудь в другой раз, – скромно отказался повар. – Лучше выполню заказ.

Мужчина в костюме двинулся по широкому коридору. Навстречу ему шла женщина, чей возраст было практически невозможно определить. Можно было сказать только одно – женщина очень красива. Красота эта была дана ей с рожденья и поддерживалась строгой диетой, умеренными физическими упражнениями и ножом пластического хирурга.

Мужчина прижался к стене, хотя в этом не было особой необходимости. Женщина прошествовала мимо, едва удостоив его взглядом. Она подошла к двери красного дерева и негромко постучала.

– Войдите! – послышалось из комнаты.

В ней находился молодой человек лет двадцати.

– Ты один? – спросила женщина.

– Как видишь.

– А где Олег и Михаил?

– Откуда мне знать! Делать мне больше нечего, как только следить за братьями, – нервно ответил молодой человек и добавил совсем другим тоном: – Наверное, у себя или куда-нибудь поехали. Нам же совсем не обязательно торчать дома.

– Да, конечно! Просто у меня дурные предчувствия.

– Мама, ну опять ты со своими предчувствиями. Сколько можно!

– Столько, сколько нужно! Я боюсь, Володя! Не за себя боюсь – за вас! Свое я возьму, хватит мне на всю оставшуюся жизнь. А за вас тревожно. Вдруг отец отколет какой-нибудь номер. Он и раньше плевал на наше мнение, а теперь стал полным самодуром.

– В его состоянии простительно.

– Простительно, говоришь? А если он лишит вас наследства? Что ты тогда запоешь?

– Лишит наследства? А куда он денет деньги? В Бога отец не верит, всякие благотворительные и научные фонды обходит стороной. У тебя есть другие варианты?

– Вариантов нет, но есть дурное предчувствие, которое меня редко подводит. Тем более я отлично знаю вашего отца, всегда могу догадаться, если он задумал какую-то пакость. Я сейчас от него. И меня насторожило, как он заговорил, когда я завела о вас речь.

– Мама, ты преувеличиваешь, – сказал Владимир, но в его голосе явственно проступила тревога.

– Хорошо, если так, но у меня слишком велик печальный жизненный опыт…

Между тем человек, о котором шла речь, полулежал в большом кресле, укрывшись шотландским пледом. Те, кто знал его раньше и по каким-то причинам не видел последний год, обязательно бы воскликнули, сокрушенно качая головой: «До чего же изменился Владимир Иванович, как похудел? Что сделала болезнь с его лицом, некогда мужественным и выразительным, а теперь дряблым, сморщенным и даже жалким! Куда девался прежний Драгун, сильный, решительный, энергичный? Осталась от человека одна видимость».

Но внутренняя сила у Владимира Ивановича сохранилась, и он, игнорируя боль, которая, несмотря на обезболивающие, терзала его организм, убежденно говорил сидящему напротив мужчине лет сорока пяти:

– Теперь, Николай, все проблемы ложатся на тебя. Не берусь загадывать, сколько времени это продлится, но думаю – долго. Ты моих сыновей знаешь. Михаилу уже тридцать, по возрасту мужик, но до сих пор в голове ветер гуляет. И не сказать, что он дурак, наоборот, на всякие каверзы первый мастер, но делом заниматься категорически не хочет. Владимир с Олегом слишком молоды, не созрели еще для ответственных дел, но я уже вижу, что средний идет по неверной дорожке Михаила. Разбаловали мы их вместе с супружницей, ох разбаловали!

– Вы, Владимир Иванович, преувеличиваете. Я немного знаю Михаила. Да, он слегка легкомысленный, но все потому, что вечно прятался за вашей спиной. А парень он действительно головастый. Если клюнет жареный петух, будет наши проблемы щелкать как орешки.

– Как орешки, говоришь? Твои бы слова, да Богу в уши. Жаль, не дойдут! Ты Михаила знаешь немного, а я очень хорошо. Нет у него в жизни настоящей, большой цели, а есть куча мелких страстишек и убогих потребностей. Баб потискать, крутой тачкой перед дружками козырнуть, в море окунуться, да не абы где, а на самом престижном курорте. А вот настоящей, большой цели у него в жизни нет.