Читать книгу "Ночи Калигулы. Восхождение к власти - Ирина Звонок-Сантандер"

Германик тонко улыбнулся.

— А ты, сын, что делал в моё отсутствие? — спросил он, кладя на плечо Калигуле сильную загорелую ладонь. — Научился ездить верхом?

— Да, отец! — восторженно ответил мальчик.

— Хорошо, — одобрил Германик. — Значит, поедешь со мной в Рим во второй день июльских календ.

— Неужели ты опять уезжаешь? — встрепенулась Агриппина. — И так скоро?!

— Я бы век не покидал тебя, но Тиберий ждёт меня в Риме. А воля цезаря — священна.

— О, как я ненавижу его! — снова прошептала Агриппина.

— Император уже не молод. К тому же, он слаб здоровьем. Подождём ещё несколько лет… — пробормотал Германик.

— Когда Тиберий умрёт, ты станешь императором… — сверкнув чёрными глазами, шепнула Агриппина.

— Тиберий не позволяет мне действовать по моему усмотрению, — нахмурил брови Германик. — Неужели он позабыл, как я рисковал жизнью, заставляя мятежных легионеров принести ему клятву верности?! И не дождался от Тиберия ни слова благодарности! Когда же я готовился нанести решающий удар по варварским войскам, Тиберий неожиданно отозвал меня в Рим. Объяснил своё решение тем, что якобы не желает напрасно проливать кровь римских солдат. Когда это Тиберия заботила чья-то жизнь? — презрительно хмыкнул он.

— В тот раз римляне встретили тебя как трумфатора! Рим любит тебя. Тиберий мучается завистью. — Агриппина нежно провела ладонью по загорелой щеке мужа.

— А помнишь Александрию? — все сильнее распалялся Германик. — Я поспешно выехал туда, едва узнал о голоде и неурожае, опустошающих край! А Тиберий подло нажаловался на меня сенату, обвинив в нарушении Августовых законов.

— Армия на твоей стороне. Стоит тебе захотеть, и ты свергнешь Тиберия и объявишь себя императором! — сузив блестящие глаза, глухо промолвила Агриппина.

— Нет! — встрепенулся Германик. — Тиберий усыновил меня. Я обязан почитать его как отца. Каким бы ни был Тиберий, как бы он ко мне ни относился — я никогда не стану причиной его смерти!

Калигуле надоело слушать путанные речи родителей, и он незаметно ускользнул. А Германик и Агриппина ещё долго шептались, прижимаясь друг к другу разгорячёнными лицами.

* * *

Небольшой бельведер, увитый виноградными лозами, отражался в тёмной воде пруда. Пахло свежестью и илом. У стройных колонн бельведера мелькнула фигурка темноволосой девочки в голубой тунике. Калигула поспешил туда.

— Здравствуй, сестра, — обратился он к девочке.

— Здравствуй, брат, — отозвалась Юлия Агриппина, получившая имя в честь матери. Её называли Агриппиной Младшей во избежание путаницы.

Агриппина Младшая удобно сидела в складном кресле. Выразительные серо-зеленые глаза девочки, слегка поднятые к вискам, придавали её облику что-то кошачье — грациозное и лукавое одновременно. Юная рабыня-германка, сидя на мозаичном полу бельведера, овевала её опахалом из роскошных павлиньих перьев. Другая, чернокожая Хатсун из далёкой Нубии, заплетала в тонкие упругие косички каштановые волосы маленькой госпожи.

— Зачем тебе столько косичек? — удивился Калигула, разглядывая голову сестры.

— Хочу быть похожей на царицу Клеопатру, которая пленила Цезаря, — кокетливо ответила Агриппина Младшая.

— Какого цезаря ты хочешь соблазнить? — насмешливо воскликнул Калигула. — Неужели нашего деда Тиберия? Так он уже стар, и гной течёт из его бесцветных глаз!

— Убирайся в царство Плутона, выродок! — рассердилась Агриппина. — Пусть его трехглавый пёс выпустит тебе кишки!

— Не сердись, сестричка, — примирительно проговорил Калигула. — Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я пришёл попросить об одном одолжении.

— Чего же ты хочешь? — надулась Агриппина Младшая.

— Сплети мне венок из виноградных листьев, — мальчик жестом указал на Филиппа, неловко стоящего поотдаль с охапкой листьев в руках. Раб переминался с ноги на ногу, не смея ни подойти, ни оставить ношу.

— Зачем? — удивилась сестра.

— Такой венок украшает статую бога Вакха в храме Анция, — пояснил Калигула.

— А ты хочешь быть похожим на Вакха? — засмеялась Агриппина. И, хитро прищурившись, добавила: — С таким нежным белым личиком и тонкими ручками ты скорее напоминаешь Ганимеда. Знаешь, кто такой Ганимед?

Калигула не ответил. Он знал, кто такой Ганимед — мальчик, наливающий вино и амброзию в чашу Юпитера. Боги обоих полов мимолётно ласкали кудрявого виночерпия на олимпийских пирушках. Наставник Марк Лоллий рассказал об этом Калигуле. Такого рода уроки Гай Юлий Цезарь Калигула всегда слушал очень внимательно. Но откуда маленькая Агриппина знает об этом?

Мальчик отбежал на небольшое расстояние и громко крикнул сестре:

— Гарпия!

— Злобное чудовище! — немедленно отозвалась Агриппина.

Юлия Друзилла, вторая сестра Калигулы, полулежала под розовым кустом в дальнем уголке сада. Шестилетняя девочка рассеянно наблюдала за бабочкой, севшей на кремовый лепесток цветка.

— Как долго я искал тебя, сестричка! — радостно воскликнул Калигула, завидев её.

Юлия Друзилла приподнялась на одном локте и с улыбкой взглянула на брата. Калигула присел на траву рядом с ней.

— Я только что поссорился с Агриппиной, — сообщил он.

— Агриппина — злая, — согласилась Друзилла.

— Зато ты — добрая, и я тебя очень люблю. Сплетёшь мне венок как у Вакха?

— Конечно, — охотно отозвалась девочка.

Раб Филипп, все время следовавший за Калигулой, сложил листья на траву. Юлия Друзилла складывала вместе большие ажурные листья, сплетала гибкие зеленые черешки.

— Если я стану императором, то сошлю Агриппину в Германию или Скифию, а тебя сделаю августой, — произнёс Гай, внимательно следя за ловкими движениями рук Друзиллы.

Девочка довольно улыбнулась. Лёгкий ветерок развевал её золотисто-рыжие волосы, зеленые глаза ярко блестели. Калигула потянулся к сестре и неожиданно поцеловал её в щеку. Друзилла вздрогнула, потом весело засмеялась и надела на голову Калигуле спелетенный венок, напоминавший пышную корону.

II

Путь из Анция в Рим причудливо петлял вдоль морского побережья, затем повернул направо и выбрался на широкую, уложенную булыжниками дорогу — знаменитую Виа Аппия. Лошади всадников двигались шагом. Рабы погоняли осликов, навьюченных всем необходимым для путешествия. Германик с младшим сыном ехал в сопровождении центурии легионеров. Калигула горделиво задирал подбородок, оглядывая окрестности. Мальчику нравилось ехать рядом с отцом, во главе сильных мускулистых мужчин в кожаных панцирях. От Германика сильно несло здоровым потом, лошадьми и кострами военных походов. Это был запах настоящего мужчины, и Калигула гордился отцом.