Читать книгу "Провозвестник Тьмы - Сергей Сезин"

У реки времени есть начало и есть конец. Мир скользит по ее водам от своего рождения до смерти, потом он куда-то уходит. Наверное, растворяется в море. Как речка Озерейка в Черном море. Я не знаю, река времени течет одним руслом или, как Кубань, раздваивается в устье. Но все миры там будут. А с некоторыми из них происходит нечто странное. Плыл мир, плыл, но не доплыл до моря. Ему уже пора стать частью этого моря, а он случайно задержался. Закружился в водовороте, зацепился за остров, ушел в протоку и застрял там… Его уже не должно быть, а он еще есть. Как ветхое жилье – по бумагам оно уже давно снесено, жильцы расселены, а оно стоит себе на окраине, а не подозревающие о том, что они расселены, жильцы живут в развалюхе и живут. Им говорят, что вас уже тут не должно быть, а они сопротивляются тому, что их нет. Что при этом в случае с бараком происходит, вы знаете. А с миром происходит вот что. В мир приходит Тьма, которая и уничтожает то, что должно уже быть уничтожено, но по случайности уцелело. Но Тьма – это не нечто однозначное, а, как та же комиссия исполкома, многоликое. В комиссии есть люди разные – те, кто считает, что вас нет, так и не приставайте с просьбами подпереть падающую стену, а есть и не совсем одеревенелые, кто пытается найти в пустой казне города хоть рубль на эти подпорки. Ну и Тьма такая же – из нее вырываются сгустки ее, убивающие людей. И одновременно близ нее железо не ржавеет и резина не рассыхается. Отчего так – смотри рассказ о теориях, которых как того самого, у каждого по меньшей мере одна.

Вот так бывает в тех мирах, которые застряли вне будущего, где-то в заводях реки времени.

Но Тьма может пройти и в миры, которые еще не тихо догнивают в этих заводях. А вот как она туда проходит – у меня только одна идея. И от нее становится не по себе. Я думаю, что она идет сквозь дырки в реальности, которые оставили люди, попавшие в иные миры. Вот читаете вы газету или книгу, где описано попадание офисного менеджера в сорок первый год, где он благодаря своим многочисленным талантам, которых в нем ни начальство, ни девушки не видели, становится там Шишкою, быстро заканчивает войну на несколько лет раньше – и все перед ним преклоняются, как перед богом. Или богиней. Вы такие книжки уже видели? Ну вот, дальше увидите еще чаще. И людям нравится, и людей все больше будет куда-то проваливаться. Реально и в мечтах.

Вот только над тем, как они все прошлое наизнанку вывернут и сделают по-своему, – над таким я тихо смеюсь. В то, что они в прошлое провалятся, – я верю. Сам проваливался. А вот в то, что они там на вершину вскарабкаются и неизреченным светом воссияют, – в это нет. Совсем. Тьма – она тоже не слепая. Хотя и темная. Да и без Тьмы там много чего с ними интересного произойдет. Ну вот подумайте, что будет, если брякнет гость из будущего, что в оном будущем по Москве ходят правнуки солдат сорок первого и «Зиг хайль!» вопят? И их в психбольницу не забирают? Так гость из будущего пребывание в прошлом внезапно прервет. Сразу и навсегда.

Или выложит рассказы Александра Исаевича, который не додумался псевдоним взять? Можете спорить на бутылку пива, что отведут его туда, в ГУЛАГ, и там он на практике познает, прав Исаевич или не прав. Особенно интересно будет, если он с Исаевичем в лагере пересечется и скажет… А что он скажет? Ну, это вы и сами придумать сможете.

А почему мне не по себе становится? А потому как думаю, что и по моим следам может пройти Тьма и ее посланцы. Даже если одна «гончая» Ее случайно затешется за мною и придет сюда…

И так из параллельных нам миров много чего интересного проходит. Вот про это вы в газетах и читаете. «В пустыне в штате Нью-Мексико найден труп лошади, у которой через маленькие аккуратные разрезы вынуты все внутренние органы, но без капель крови вокруг. Фон радиации возле трупа был повышен». Вы только что об этом прочитали в своей газете «Удивительное – рядом». Откуда я про это знаю? Ну, умею я читать строчки кверху ногами, вот и прочел вашу газету, когда она на столе лежала. Там еще дальше написано, что это странное происшествие связано с секретной базой ВВС США, которая где-то там рядом. Вот про лошадь можете верить, а про базу – не нужно. Почему? Потому что на секретных базах живут бюрократы, которые тоже люди. И логика у них такая же, как у нас всех. А что нужно секретному правительственному бюрократу? Чтобы он на секретной базе создавал секретное оружие против врагов его родины, чтобы ему все время хорошо за это платили и чтобы про это никто не знал, ибо тогда могут перестать платить. Поэтому, если ему понадобится из лошади внутренние органы вытащить с применением радиоактивного ножа, он это сделает. Но у себя в секретной лаборатории, дабы никто посторонний этого не видел. А если он трупы лошадей кидать будет, да и с намеками, что здесь не койоты лошадь съели, а что-то странное творилось, то какая тут его любимая секретность? Еще и сенатор из конкурирующей партии ревизию наведет и заставит отчитаться, что они на базе за казенные деньги делают.

А вот какое-нибудь чудовище из параллельного мира, которое случайно возле лошадушки оказалось, это вполне и сделает. Сделало и ушло, не беспокоясь, какой ступор будет у фермера-владельца и что радиация там осталась. В нашем мире таких нет, а вот в параллельном может быть какой-то двустворчатозадый радиоактивный шеперенх, то есть шестиногий пятидесятихрен. Или симбиоз радиоактивной лягушки и ездящего у нее на спине какого-то фиолетового спиногрыза. Вы вот Лавкрафта читали? У него много рассказов, как в место, кажется, Дансвик называющееся, приходили из других миров какие-то невидимые, но воняющие страшные существа и вступали в отношения с тамошними жителями. И если не путаю, у них даже совместные дети были, у местных и пришлых. Воображаю, как они выглядели, и мое видение их облика меня не радует. Но они хоть с отдельными людьми взаимодействовали, и даже им деньги платили за разные услуги, а вот порождения Тьмы на такое не способны. Хотя я, наверное, не прав. Видели их вместе с адаптантами, и трусили «гончие» Тьмы рядом, как какой-нибудь Барбос у ноги хозяина. Вот чтобы адаптант «гончую» по загривку трепал, как Барбоса или Жучку, – этого никто не видел. Но это так несложно представить.

Но тут я забежал вперед. Надо сначала про себя рассказать и про свою болезнь. Пришла она ко мне не с детства. Потом, конечно, я, пока мог, всю доступную литературу прочитал, да и врачей много расспрашивал. Они, когда пациент не надоедает, а тихо слушает, никогда в информации не отказывают. Ну, почти никогда. Надо бывает им что-то самим сделать или отдохнуть захочется – вот тогда лучше не надоедать. Потому что когда тебе рассказывают про болезнь в охотку, оно понятнее и объемнее выходит. И переспросить можно, если не понял сразу. Когда человек нехотя тебе рассказывает, он расскажет совсем схематично, а просьбы разъяснить совсем его раздражать будут. Так что лучше как я сказал делать. Болезнь эта многоразличная и переменчивая. Происходит она из того, что некоторые вещества в организме неправильно обмениваются. А как именно – непонятно, но делается от этого вред. Вот как у диабетика. Ему надо есть сахар, как всякому человеку, и даже необходимо его есть. А у него этот сахар из-за нарушения не обменивается, как надо. И человек от этого мучается. То у него сахар в крови падает, оттого он еле ноги переставляет, а то и вообще свалиться может и уйти в мир иной. То у него уровень сахара растет и ацетоном его переполняет. Ибо не хватает вещества, чтоб этот сахар безопасно и полезно в ткани переправляло. А раз нет безопасного обмена, так происходит опасное отравление. Вот у меня выделяется вещество, которое работой мозгов руководит, а дальше оно неправильно обменивается. Вроде как образуются ядовитые продукты распада. И эти продукты мой мозг отравляют. Какие-то работающие участки тормозят, а какие-то перевозбуждают. Если я не так рассказал – извините, я ведь по образованию инженер, а не медик, могу что-то и перепутать. Да и болезнь – она тоже сказывается. Иногда так слово закручу из пяти корней, что другим людям сложно меня понять. Говорят, в немецком языке так можно, но я немецкого не учил. В школе и институте меня учили английскому, ну и сам одно время пытался латынь освоить. Кое-что помню, хотя произношение никакое. А по латыни еще хуже, ибо никто не знает, как эти фразы произносить. А отчего это бывает – не всегда понятно. Ну, вроде существует теория и наблюдение, что есть значительный наследственный механизм передачи. Что если у папы ребенка болезнь есть, то вероятность у детей заболеть выше, чем обычно. А если мама больна – то гарантия выше, чем пятьдесят процентов. Когда же оба родителя больны – еще более вероятно, может, даже на сто двадцать процентов, а не на сто. Потому что если ребенок даже случайно родится здоровым, то, когда он будет познавать мир, ждет его когнитивный диссонанс. Вот спрашивает он маму – что это за зеленая птичка прыгает на ветке? А мама отвечает, что это не зеленая птичка, а красный крокодил. А ребенок видит зеленую птичку. Он – к папе, а тот говорит, что там вообще птички нет, а есть синяя змея. И так во всем. Итого: «Прощай, папа, прощай, мама, крышу ветром унесло!» Но со мной эта теория не работает. У меня родители были нормальные. И обе сестры тоже. И дети у сестер нормальные. И моя дочка, пока жена со мной не развелась, тоже была нормальной. Спала только плохо, но это со многими детьми бывает. А что с нею сейчас – не знаю. Живет она в Америке или где еще – этого я уже не ведаю. Жена моя замуж второй раз вышла, в Америку уехала с этим вот вторым мужем и Машенькой. Машенька мне несколько раз написала оттуда открытки. А потом они перестали приходить. Наверное, забыла. Ну что ж, я не в обиде. Но, наверное, эта теория очень неполная, потому что течет болезнь по-разному и с разной скоростью. Или веществ, чей обмен нарушается, больше, чем один адреналин, или что-то еще есть, которое в эту теорию не вкладывается. У меня были видения. Разные. У других в мозгу звучит музыка, или икс-лучи через их голову проходят, пущенные через розетку врагами-соседями. А один в палате, когда я первый раз попал в больницу, вообще лежал на кровати без подушки. Подушки нет, а он голову держит, как будто ее подушка подпирает, целую неделю. И спит так, и лежит так, пока не надо есть или делать процедуру. Но хуже всего не сами видения, а то, что постепенно перестаешь понимать, где они, а где реальность.