Читать книгу "Волхвы Скрытной управы. Щит - Михаил Рагимов"

Впрочем, определение было не так далеко от истины. Генерал-лейтенант Кубенин техническими проектами, действительно, занимался. Правда, немного другими проектами, далекими и от «транса», и от «маша». И уж тем более от «гипро».

Сейчас он сидел за столом, прихлебывал чай, придерживая ложечку, и временами поглядывал на гостя, профессора Артюхина. Ученый своим двухметровым ростом, размахом плеч и рельефной мускулатурой, которую даже не пыталась скрыть «ковбойка», очень выбивался из привычного образа кабинетного затворника. А перебитый нос и пара малозаметных шрамов на лице заставили бы знающих людей понимающе хмыкнуть. Мужику полтинник чуть ли не завтра, но не так много молодых найдется, кто с профессором пободаться решит. На фоне невысокого, поджарого, словно гончая, генерала Артюхин смотрелся особенно внушительно.

Впрочем, беседа шла в научном учреждении, и содержание ее вполне соответствовало месту, разве что периодически перепрыгивая на политику. Хотя за несуществующими окнами почти все разговоры шли именно о политике. Время такое.

– С учетом того, что сейчас творится в стране, – говорил генерал, – рассмотрение вопроса сугубо в кругу нашей конторы было не правильным, а очень правильным. А сегодня о секретности придется думать еще серьезней. Власть может в любой момент смениться. Думаю, развал страны – дело времени. И тут же «власовцы» полезут с прочими «бандеровцами».

– Считаешь, референдум сохранению не поможет? – грустно усмехнулся ученый.

– А ты?

Артюхин усмехнулся еще раз. Кубенин продолжил:

– Очень сомневаюсь. Танки на площади помогли бы. Или Наполеон с артдивизионом, не боящийся рубануть картечью. Танки будут. И пушки будут. Наполеона не будет. Язов мог бы, но не решится. Он мужик умный, но не хочет второй Гражданской войны. Дальше пойдет только хуже. Болтуны у власти, желание большинства населения богато жить и не работать, полный коллапс экономики. А следом уничтожение армии и силового аппарата. Целостность России сохранить, надеюсь, удастся. Всякие Сибирские республики – похмельный бред отдельных придурков, не умнее баек о введении ооновских войск. Но все остальное – безнадежно. Прибалты радостно убегут, среднеазиаты вернутся в ранний феодализм. Не столь радостно, но не могут они без плетки жить. Наш отдел скорее всего тоже медной посудой прихлопнется. И дураку понятно, что такое развитие событий нас совершенно не устраивает. Но противопоставить ему ничего не можем. Единственный вариант – залить страну кровью. Чего я тоже не хочу. И тут твоя авантюра выходит на первый план. По сути – единственный шанс.

– Угу. Только до ближайшей «точки» шестнадцать лет, – Артюхин совершенно не по-профессорски цыкнул зубом. – А это срок, как ни крути. Их еще продержаться надо! Особенно, как сам говоришь, если «контору» накроют тазиком и кувалдой сверху треснут. Для звона. И не забывай, не просто продержаться надо, работы непочатый край. А идейность и вера в свою нужность ресурсы заменяет плохо. Отвратительно заменяет, если между нами.

– Не замполитствуй, – поморщился Кубенин. – Мы тут тоже не ширинкой щи хлебаем. Провели «пионерлагерь» как зону для особо опасных. Притом якобы для бывших «оборотней в погонах». Местечко подобрали соответствующее. Чуть ли не десяток пересадок, если из столицы. Или вертолетом. А зимой – только на белых медведях. Ни один «демократ» не согласится столько задницу квадратить. Подобное заведение быстро не прикроют. Сажать «гуманисты» будут куда больше, чем сейчас, так что сокращений пенитенциарных заведений ждать не приходится. А если и начнут урезать, то с больших зон, они средств побольше жрут. И на твое место уж точно никто не позарится.

– Угу, – буркнул Артюхин, явно не разделявший энтузиазм собеседника, – плохо ты наших «кривозащитников» знаешь. В любую дыру пролезут. Да и быть такого не может, чтобы все проверки мимо шли!

– Батенька, – снова скривился генерал. – Не учите папу любить маму. Все вам не так, геноссе прохффесор. Не будет ни проверок, ни зэков. И по бумагам все чисто будет. Если все пойдет даже по минимальному сценарию, то заводы бесследно пропадать будут. С авианесущими крейсерами в придачу. А ты все паникуешь. Любой ученый должен быть немного сумасшедшим! И бояться только куратора!

– Ладно, – согласился профессор, – все равно по прикрытиям лучшие спецы у тебя. Там хоть какая-то инфраструктура есть? Или по вашему чекистскому обычаю, землянка в три наката посреди заснеженного поля, да и ту самому рыть надо?

– Землянка в три наката существует только в песнях. Это тебе не блиндаж. Юрки Веремеева на тебя нет, шкура гражданская, – Кубенин улыбался и тихонько барабанил пальцами по столу незнакомый Артюхину ритм. Судя по всему – марш. – «Огонька» перечитал на ночь? Про кровавых последышей Лаврентия Палыча? Нормальная там инфраструктура. Своя электростанция. Теплицы. У жилых помещений стены в метр толщиной, сортиры теплые. С кафелем и финскими унитазами. А чего не хватает – завезем. Не так много надо. Икры не обещаю – сами наловите. По существу вопросы какие остались? Персонал, насколько знаю, подобрали?

– В основном, да. Хотя кое-какие пробелы еще есть. Тут твои осведомители правы, – не сумел удержаться от подколки профессор. – В первую очередь подобрали детей. Беда с другой стороны подкралась. С главным педагогом проблемы. Нужен директор «пионерлагеря с соответствующим уклоном».

– Ты будешь удивлен, Коль, – ответил генерал, – но кровавая гэбня умеет не только интеллигентов баржами топить. Вот, посмотри.

Кубенин наклонился, пошуршал в ящике стола и протянул собеседнику увесистую папку сантиметров двадцать толщиной. Артюхин взвесил ее на ладони и скептически глянул на собеседника.

– Тут не один час читать надо. Может, вкратце обрадуешь? Тезисно, так сказать.

– Можно и вкратце, – не стал противиться генерал. – Наш будущий директор «детского сада особого назначения», старший лейтенант Волошин Сергей Иванович. Шестьдесят пятого года рождения. Что отец, что мать – наши «штатники». Погибли при исполнении, как раз парню пять лет было. Воспитывался… ну, ты понимаешь, где. Под погоном с восемьдесят восьмого, хотя разовые задания выполнял и раньше. Парень помешан на «холодняке». Притом не только ножи, но в сферу интересов входит и длинное. Мастер спорта по современному пятиборью и стрельбе из лука. Кандидат в мастера по лыжам и спортивному ориентированию. И еще кое-что по мелочи. Ну как?

– Заманчиво. Не жалко такого кадра отдавать?

– Жалко. Но придется. Любая жадность имеет рамки. А у Волошина сын, четыре года. Оставлять не с кем. С собой таскать не будешь. А бабушек-дедушек нет. Не сложилось. А у тебя – можно. Даже желательно.

– А жена? – тут же уточнил, почуявший недоговоренность Артюхин.

– А вот тут второй момент. Нет жены. Погибла. Вернее, убили. С полгода назад. Может слышал, была такая ОПГ: «филевские»?

– Помню такую, в газетах даже писали.

– Забудь. Нет ее больше. Захватили бабу красивую на улице. Увезли и покуражились по полной. Это и была Серегина жена. Менты даже искать отказались, сам знаешь, как они теперь работают. Серега сам нашел.