Читать книгу "Прости грехи наши - Ромэн Сарду"

Епископ де Нуа: «Девушки Пакен и Го, я выслушаю вас сегодня от имени и по поручению святой инквизиции. Вам предстоит вновь подробно описать то, что вы видели возле деревни Домин в самом начале истории, получившей название „Мегиддо“. Сообщите синодальному протоколисту ваши имена, род занятий, возраст и пол, а также сведения о родственниках, имеющихся у вас на момент рассматриваемых событий».

Епископ подал знак Кретьеннотте Пакен — младшей из девушек. У нее были большие светлые глаза, золотистые волосы и молочно-белая, как у ребенка, кожа. Ее ангельское личико явно контрастировало с мрачной обстановкой происходящего в этом помещении трибунала веры.

Кретьеннотта Пакен: «Меня зовут Кретьеннотта Пакен. Я — младшая дочь сапожника Бреана Пакена, работаю помощницей ткачихи у Брюна Алибера. С прошлого праздника Всех Святых[10]обручена с Гаэтаном Гобером, носильщиком. Мне четырнадцать лет, и я еще девственница. События, о которых вы меня расспрашиваете, произошли на десятый год правления короля Филиппа — в год пожара. Мне было тогда семь лет».

Гийемина Го: «Меня зовут Гийемина Го. Я — дочь Эверара Барбе, некогда жившего в Тарасконе, и жена литейщика Симеона Го. У меня трое детей, и я никогда не знала, сколько мне лет. Говорят, что во время тех событий мне было лет десять-двенадцать».

Жена литейщика была явно более разбитной девицей, чем ее подружка. Видимо, она больше повидала на своем веку. Тем не менее обе девушки чувствовали себя очень скованно. Они словно прилипли к маленьким плетеным стульям, на которых сидели.

Епископ де Нуа: «А сейчас повторите то, о чем в течение уже семи лет широко известно в епархии Драгуан и должно быть сегодня рассмотрено данным трибуналом. Расскажите то, о чем вы мне поведали на исповеди, и не берите при этом на себя грех перед Господом Богом: не лжесвидетельствуйте».

Берюль де Нуа был опытным инквизитором. Он не допрашивал свидетелей под присягой, а лишь напоминал им о клятве, которую они давали раньше, пусть даже и очень давно. Эта маленькая профессиональная уловка не раз позволяла ему выносить совершенно неожиданные приговоры, основываясь на якобы данных свидетелями клятвах. Де Нуа был из той категории дознавателей, которые могли выявить еретика даже в самом богопослушном человеке. Он никогда не прибегал к пыткам: уже самого его присутствия было достаточно для того, чтобы подавить волю допрашиваемых и заставить их признаться даже в том, чего они не совершали.

Кретьеннотта Пакен: «Наши злоключения начались вскоре после молебна об урожае[11]святому Марку, в то время, когда на молодых вязах уже полностью распустились листья».

Гийемина Го: «Мы играли вдвоем на берегу речки Монтею. Мы играли там втайне от наших родителей, потому что они не разрешали нам подходить к тому месту реки, где находилось нерестилище».

Кретьеннотта Пакен: «Затем мы увидели что-то перед маленькой деревянной плотиной, построенной предками Симона Клерга. Мы в тот момент бросали камни в рыб, приплывших метать икру…»

Гийемина Го: «И тут этот предмет появился в воде. Это произошло вскоре после того, как мы пришли туда».

Сидуан Мельес ничего не знал о том, с чего начались события, заставившие всех заговорить о епархии Драгуан. Ему было известно об охватившем людей смятении, об ужасном конце этой истории, о слухах, связанных с найденными человеческими останками. Оказалось, что вся эта история началась с того, что две крестьянские девочки играли на берегу реки.

Кретьеннотта Пакен: «Этот предмет издали был похож на тушку какого-то мертвого животного, плывущую по реке. Он крутился в водоворотах, уходил на глубину, затем появлялся снова и с плеском качался на волнах. Когда он уперся в доски плотины Клерга, мы подошли поближе».

Гийемина Го: «Вблизи этот предмет уже не был похож ни на тушку мертвой ласки, ни на мертвую рыбу».

Кретьеннотта Пакен: «Это был продолговатый предмет серого цвета, почерневший в некоторых местах».

Девушки какое-то время подавленно молчали, вспомнив эту жуткую картину. Затем старшая из них снова заговорила, и ее голос звучал отрешенно:

Гийемина Го: «Это была человеческая рука, ваше преосвященство. Отрубленная человеческая рука».

Кретьеннотта в подтверждение слов подруги кивнула головой. Гийемина стала объяснять, почему рука оказалась на поверхности воды: к ней был привязан бечевкой надутый воздухом мочевой пузырь ягненка, именно поэтому рука и оставалась на плаву. Натолкнувшись на плотину, пузырь обмяк, и воздух из него наполовину вышел. По-видимому, он болтался на волнах уже несколько дней…

Епископ-инквизитор посмотрел на протоколиста и, убедившись, что тот все прилежно записывает, подал знак викарию Кантену. Тот с самого начала допроса стоял в ожидании указаний, прислонившись к стене возле большого деревянного ящика. Открыв по знаку епископа этот таинственный ящик, викарий достал из него продолговатый, тщательно завязанный мешочек из тика и затем развязал его на глазах у девушек.

Даже видавший виды Мельес внезапно побледнел. Епископ не потрудился хоть как-то морально подготовить девушек, прежде чем перед их взором предстала вышеописанная отрубленная человеческая рука, все это время хранившаяся здесь, в Пасье. Плоть на ней иссохла и посерела, и теперь максимальная толщина руки была не более трех дюймов. С одного конца рука была обрублена в районе запястья, а с другого — в средней части плечевой кости, где она, по-видимому, была отсечена одним ударом. Требовались недюжинная сила и свирепость, чтобы суметь так разрубить кость в этом месте. Девушки-свидетельницы, ошеломленные увиденным, тем не менее, подтвердили, что это именно тот «предмет».

Викарий снова упаковал вещественное доказательство, похоже ничуть не обеспокоенный тем, что имеет дело с человеческими останками. Епископ продолжил допрос.

Пакен и Го сообщили, что поначалу ничего не сказали своим родителям о находке. Обе девочки, вернувшись к себе домой, старались казаться абсолютно спокойными.

На следующий день эти девочки снова пришли в то место. Полусгнившая рука все еще виднелась у опорных столбов плотины. Девочки решили вытащить ее из воды, однако в этот момент появился еще один предмет, принесенный течением реки. Он также уперся в доски плотины и остановился.

Девочки немедленно убежали прочь, потому что этим предметом оказалась еще одна человеческая рука, ужасно истерзанная, державшаяся на поверхности воды благодаря привязанным к ней надутым внутренностям какого-то животного.

Вернувшись в деревню, девочки никому ничего не сказали, пораженные увиденным… Они были уверены, что рано или поздно кто-нибудь все равно заметит эти части человеческого тела, и надеялись, что с этим разберутся без них.