Читать книгу "Робинзон по пятницам - Анастасия Монастырская"

Поэтому жить на работе оказалось не так уж плохо. Все под рукой. Я купила спальный мешок, притащила косметику, сменную одежду и стала обживать новое место. Сотрудники кафедры не возражали, видимо, искренне жалея меня. Сама я постепенно нашла в своем новом положении сплошные плюсы: никто не скандалит, высыпаюсь, да и на работу никогда не опаздываю. Родственники звонками не беспокоят. Зарплату трачу только на себя. В общем, не жизнь, а сказка.

Сказка закончилась ровно через два месяца. Декан потребовал, чтобы я вернулась в лоно семьи. Дескать, своим аморальным поведением я наношу ущерб институту, в котором работаю. При этом он то и дело потирал рассеченную скулу: результат несостоявшегося романтического свидания. А я тут причем? Встречу ему на кафедре не назначала, честь свою женскую уберегла, даже охрану не вызвала, а ведь могла бы… Все основания для этого были. Начиная с того момента, когда этот гад сладострастно зашептал: "Киска ты моя, докторская!", намекая, что если отдамся порыву незапланированной страсти, то защита моей докторской пройдет без сучка и задоринки.

На следующий день пришлось собрать свои вещички и покинуть тихое пристанище.

Возвращение блудной внучки, племянницы и жены не забуду до пенсии. Дверь мне тогда открыла дамочка, похожая на упитанную тумбу — метр на метр. Венчал эту композицию нелепый блин с двойным подбородком, обрамленный химическими кудряшками. С двух сторон дамочку подпирали два малолетних, практически одинаковых создания без явных признаков пола — просто детский унисекс какой-то.

— Вы к кому? — грозно спросила тумба.

На мгновение я даже растерялась. Что ж тут такого произошло за два месяца? Неужели мою скандальную родню таки выселили в неизвестном направлении? Усилием воли я отогнала эту соблазнительную мысль и поставила даму в известность:

— Вообще-то, я пришла к себе домой. Есть возражения?

Она по-коровьи меня оглядела и задала второй дурацкий вопрос:

— А вы кто?

Видали? Кто я? Фея из сказки, блин! Крестная! Пришла осчастливить своих протеже на всю оставшуюся жизнь. Взмахну волшебной палочкой, и будем им горшочек с кашей и ослиные уши в придачу. Разозлившись, я мастерски отбила подачу:

— А вы?

После этого наш диалог зашел в тупик. Тумба явно вознамерилась не пускать непрошенную визитершу даже на порог. Пришлось в доступных выражениях (все-таки институт культуры за плечами) объяснить, кто в этом доме главный и какие права имеет. На шум словесной баталии, плавно переходящей в баталию физическую, выкатили мои исхудавшие родственники. Не было только господина Сидорова. Интересно, а этот куда подевался! Ответа на этот вопрос я не получила, поскольку в дело вмешалась тетя Соня:

— Ольга, ты что, не видишь, это Эфка домой вернулась.

Тетка привычным движением взяла двух близнят за шкирку и оттащила в сторону. То же самое она проделала с женщиной-тумбочкой. На последнее действие у нее ушло намного больше времени. Поди-ка отыщи шкирку в складках жира. Остальные хранили ледяное молчание, невозмутимо наблюдая за происходящим.

Когда же путь оказался свободным, Софья обратилась ко мне:

— Ну-ка, поворотись, Эфка, экая ты смешная! Тощая как ручка от швабры. Ее, кстати, ребята вчера сломали.

Остальные, словно получив теткино дозволение разговаривать, радостно загалдели:

— Эфка! Вернулась!

Софья по-командирски оборвала эту какафонию:

— Вернулась! Вспомнила про родичей. Ай, молодца! Ты там прохлаждаешься, а мы тут, значит, без тебя с голоду помирай?! За два месяца ни одного звонка, ни одного рубля. Дед с бабкой чуть коньки не отбросили (дед тут же услужливо показал мне пару сломанных конькобежных коньков). Фима едва на работу не устроился (в руках у дядьки мелькнула старая трудовая книжка). У крокодила зуб сломался (В коридоре мелькнул зеленый хвост.). У меня радикулит (Софья продемонстрировала свой радикулит, я и не знала, что он выглядит именно так). А Сидоров твой (где мой Сидоров?)… Тот вообще скотиной оказался (открыла Америку!). В общем, заварила ты кашу. Теперь — расхлебывай. Эгоистка! Паразитка! Тварь неблагодарная!

Закончить список лестных для меня эпитетов ей все-таки не удалось. Я уверенно сказала "стоп" словесной Ниагаре:

— Минуточку внимания, господа-товарищи! Значит так. Вернулась. Эгоистка. Паразитка. Неблагодарная. А теперь кто-нибудь может объяснить, что эта церберша делает в моем доме?!

— Я по закону. Живу здесь, — церберша перешла на писк и неожиданно разрыдалась. — Право, между прочим, имею. Я жена вашего мужа. Законная. А это его дети. Коля и Толя. Сидоровы мы.

Я медленно сползла по стене на пол и тупо уставилась на новых родственников — семью моего мужа. Остатки разума подсказывали, что за два месяца сотворить шестилетних ребятишек вряд ли кому-нибудь удастся, даже такому половому гиганту, как Сидоров. Чудеса науки у нас до такого вряд ли дошли, значит… Получается, что… Ну, Сидоров, ты и скотина! А я — дура.

Дядя Фима прокашлялся:

— Ну, да… Так оно и есть. Ты, Эфка, не переживай. Разное бывает. Ну, оказался твой муж козловатым, с кем не бывает. А детишки хорошие! Только шкодливые. Вот — Коля, вот — Толя. Или наоборот. Похожие чертяки, я их вечно путаю. Так что ты их для простоты зови Сидоров-1 и Сидоров-2. Да не плачь! Какие твои годы! Еще козла себе найдешь!

Так без меня меня и развели. Пока я боролась с деканом, мой третий муж благополучно отбыл в Америку, прихватив с собой двести долларов, накопленные моим же непосильным научным трудом. В качестве компенсации оставил законную жену (одна штука), детей (две штуки) и крокодила Гену (к счастью, одна штука).

Пришлось снять квартиру побольше и устроиться еще на пару работ. Поскольку от Ольги с ее габаритами, астмой и малолетними детьми толку не было. А ели они, скажу прямо, за четверых.

Все изменилось полгода назад.

Первым позвонил Сидоров.

— Слушай, Эфа, я тебе из Калифорнии звоню.

— Ну, и как там в Калифорнии? — спросила я, выдирая из пасти Гены любимую скатерть.

— Тепло. Климат хороший. Кормят тоже хорошо.

— Рада за тебя. Сволочь!

— Что?

— Я не тебе. Гене. Эта сволочь сжевала последнюю скатерть в доме.

— Он всегда был зубастым. Как дети?

— Нормально. Вчера доломали мою пишущую машинку.

— Они всегда были любознательными. Как моя жена?

— Которая из двух?

— Не ты.

— Страдает.

— Сильно?

— Сильно. Навернула на ночь глядя сковородку картошки с салом. Теперь у нее расстройство.

— Нервов?

— Желудка.

— Она всегда была впечатлительная. Правда?

— Тебе виднее. Все обсудили? Тогда пока.