Читать книгу "Белое танго - Дмитрий Вересов"

Она ловко спрыгнула со стула и притянула усача к себе. В приемнике соловьем разливался Что-ж-ты:

— Натали-и…

Он водрузил дрожащую руку на ее тонкую талию и, застонав, повалил ее на кровать…

Потом они молча курили. Потом она угостила его шампанским из своего стаканчика и выпила сама. Потом они повторили еще раз, и он был как пылкий и нежный Ромео, как тигр, как молодой полубог, а она — как трепетная лань, как пылкая пантера, как кроткая голубица…

Чиновник вновь прильнул к ней, но она отстранила его:

— Довольно. Вы исполнили свой долг, служебный и человеческий. Теперь ступайте. Вас давно уже разыскивает начальство.

Он попятился и опустился на стул. Глаза его светились безумием.

— Я… я… у меня есть верные люди в охране… деньги… оружие… я подкуплю… подгоню фургон… устрою аварию, взрыв. Я отравлю, перестреляю… Мы бежим отсюда… Я спрячу вас… в горах… Я знаю местечко.

Она, не поднимаясь, холодно смотрела на него сквозь дым сигариллы.

— Господин исполнитель, не пыхтите под киноглазом. У вас и без того могут быть неприятности… Спасибо вам, конечно, но это чистое ребячество. Вы и сами прекрасно понимаете абсурдность ваших слов. Лучше успокойтесь, приведите себя в порядок, выпейте водички и отправляйтесь исполнять дальше.

Он уронил голову на стол и громко зарыдал:

— Господи, ну почему… почему? — лепетал он. — Раньше я верил тебе, Господи… Теперь больше не верю… Если в мире, сотворенном тобой, возможно такое…. такое, тогда ты — Дьявол! Лживый, премерзкий дьявол! Враг! Враг!..

Она решительно встала, прошла мимо него в закуток за белой ширмой, налила в пластиковый стаканчик воды и склонилась над плачущим мужчиной, свободной рукой поднимая его голову за подбородок.

— Ну все, ну все, мой хороший, не надо, — ласково приговаривала она, отпаивая его, как малого ребенка. — Не надо ругать Боженьку. Он хороший. И он здесь совсем, совсем ни при чем… Пей, милый.

Он пил, все дальше запрокидывая голову. На толстой шее дергался кадык.

— Все? — спросила она, отходя от него.

— Да…

— И прекрасно. Теперь наденьте брюки, застегнитесь, сходите умойте лицо.

Причешитесь, примите бравый вид и идите.

— Но я…

— И позвольте напомнить вам, что ваш визит несколько затянулся. Видите ли, сегодня у меня важное деловое свидание, к которому надо немного подготовиться.

Так что извините, но…

Ее слова мгновенно отрезвили его. Он вскочил.

— Да-да, простите, конечно, разумеется, — он поспешно натягивал форменные брюки. — Я готов.

— Не забудьте привести свой лик в порядок. А то вас не узнают.

Сгорбившись, на деревянных ногах, он пошел в закуток и почти тотчас вышел, вытирая лицо ее бумажным полотенцем.

— Я готов, — повторил он.

Она щелкнула пальцами, как дрессировщик кнутом.

— И распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне прислали еще мерзавчик шампанского и пачку «Локо». Больше ничего не надо.

— Да, да-да, конечно.

Он повернулся к дверям, но тут же развернулся, подбежал к ней, крепко обнял и поцеловал в губы.

Потом так же стремительно побежал прочь. У самых дверей камеры он еще раз развернулся и крикнул:

— Меня зовут Лео Крюгер! Лео Крюгер, старший… нет, бывший старший судебный исполнитель! Прощай!

Я люблю тебя…

И, с силой распахнув двери, он выбежал в коридор.

— Про вино и сигариллы не забудьте! — крикнула она ему вслед и услышала в ответ затихающее:

— Не забуду-у-у…

Она взяла со столика бутылку, прямо из горлышка допила остатки. Потом закурила и, не одеваясь, легла на кровать. Ее блуждающий взгляд упал на круглые электронные часы, вделанные в стену прямо над дверью, и остановился на них.

Если часы не врут и если они будут вежливы, как короли, ходочка закончится через четыре часа шестнадцать минут. Говорят, эти часы полагается посвятить воспоминаниям… Ну что ж… Тем более есть что вспомнить….

ГЛАВА ПЕРВАЯНить Ариадны(1995)

I

В казино морили тараканов. Леху, естественно, предупредить забыли, и, явившись, как положено, на смену, он долго и недоуменно дергал бронзовую навороченную ручку, стучал в дубовую дверь молоточком. Ему так и не открыли, только за армированным стеклом сверкнул перебитой рожей Старшой и волосатой лапой показал: чеши, мол, отсюда, до завтра свободен.

— Суки! — сплюнув, пробормотал Леха. — Хоть бы позвонили, я бы с утречка на дачу смотался. А так день, считай, пропал.

Домой, в гегемонский отстойник на проспекте Большевиков, не хотелось совершенно, и как-то само собой вспомнилось, что совсем неподалеку, в «Прибалтийской», работает армейский еще дружок Стас, тоже после дембеля пошедший по части секьюрити. Стас давно уже зазывал Леху в свое заведение закусить, расслабиться, да не получалось как-то. Все недосуг было. А вот и досуг нежданно образовался. Только бы Стас на месте оказался.

Стас оказался на месте. Более того, он как раз сдавал смену и другу обрадовался несказанно. По-быстрому переодевшись в «гражданское», то есть в джинсы и розовый пиджачок, он уволок Леху в ресторанный зал. Для разгону взяли литруху всамделишного «Абсолюта» (своих не дурят!), белужины с черемшой и хреном, расстегаев. Разговор развивался предсказуемо — вспоминали былое, товарищей по оружию. После второй разговор плавно перетек в настоящее: семья, работа. Невольно начали сопоставлять, делиться опытом.

— Главное ведь в нашем деле что? — вопрошал Стас, постукивая пальцем по столу. — Главное — это фейс-контроль, а по-нашему говоря, мордальный. Чтобы, значит, нежелательный элемент не допустить, а желательный наоборот лишними придирками не обидеть.

— Это верно, — поддакнул Леха. — У нас, как у саперов, права на ошибку нет.

Хоть в ту, хоть в другую сторону ошибешься — со службы в три шеи, а тогда хоть в грузчики иди.

— В грузчики оно тоже того, — авторитетно заявил Стас, окинув красноречивым взглядом тщедушную Лехину фигуру. — Не всякого возьмут. Опять же, сокращения везде, заводы закрываются, части военные расфасовывают.

— Расфор… расформировывают, — поправил Леха.

— И это тоже, — не утрачивая солидности, кивнул Стас. — В общем, без фейс-контроля никуда. За считанные секунды сумей любого кадра прочитать.

— Ага. Вот этих, например, я бы не пустил, пока лимон не предъявят. — Леха показал на компанию краснорожих мужичков, гомонящих в дальнем конце зала.