Читать книгу "Самая срочная служба - Михаил Серегин"

- Начнем с того, что выпишем производителя и матку хорошую. Дело пойдет на сто один процент.

- Так у вас же вроде бы есть свинарник? - не понимал комбат.

- Есть-то есть, - соглашался Шпындрюк. - Но то ж кооперативное, а это мое будет. Хочу развести, понимаешь, чтобы под Новый год там, на день рождения, юбилейчик какой всегда свои поросята были. Ведь ты не поверишь, я, хозяин всего района, вынужден каждый раз посылать человека и объяснять каждому встречному-поперечному, зачем мне этот поросенок нужен.

- Неужели так не принесут?

Комбат засунул в рот блин с черной икрой.

- Принести-то принесут, но ты понимаешь, как обидно - все время я в попрошайках, - мягкие холеные ручки переплели пальчики на животе. - Вроде как и положено. Не по закону, конечно, положено, а так, понимаешь, по старым русским традициям, и в то же время свербит меня. Вот есть у меня лошади. Сел я на эту лошадь и поехал. И никого не спрашиваю. Никому никаких ответов не держу. Все-таки свое, оно - свое. А когда тебе люди со всех углов несут, знаешь, - Шпындрюк хлопнул Петра Валериевича по мясистому плечу, - это не то.

- Ладно, - бурчал комбат. - Че надо-то? Ты уж не юли, говори.

- Да выделил бы солдатиков, а то как-то вот с алкашами-то этими сладу нет. Твои же все-таки молодые, чего им там? Пожрать? Пожрать я дам. Пусть тут живут. Угол есть.

- Где тут? - комбат часто заморгал. - Че, прямо в доме, что ли, поселишь?

- Смеешься. Я про свинарник говорю. Стены подняли под крышу в одном уголочке. Пусть там и живут. Тряпки натянут - вот тебе и полупалатка-полудом. Не усмотрел. Ложить совсем не умеют, вместо того чтобы по периметру обвязывать, в одном месте навалили, сволочи. Как бы ломать не пришлось.

- А, - согласился подполковник. - Ты не забывай, что у них служба. А чего же за служба такая, если они у тебя тут в твоих хоромах (а у Шпындрюка был неплохой особнячок) будут с жиру-то беситься. Нет уж, пусть на воздухе. Ты когда собираешься свиней-то получать?

- Ой, да я уж выписал, - признался Протопоп Архипович. - Поэтому бы надо побыстрее.

- Ладно, ладно, - соглашался гость, не переставая поглощать водку и деликатесы.

Разглядывая сейчас своих подчиненных, комбат решал для себя задачу по выбору наиболее достойных для работ на свинарнике Шпындрюка. Будь он главой района, никогда бы никто и ни за что не заставил бы его еще и собственную скотину разводить. Ну, ладно, любовь к лошадям предположим, но свиньи-то, при том, что у кооператива, в который он входит, есть свинарник, есть свиньи у фермеров, так нет - он еще и свой собственный решил завести. Да еще каких-то там производителей выписал.

Хмуря брови, Стойлохряков стоял перед строем и разглядывал принадлежащий ему химвзвод. В то время, как три роты батальона были призваны из-за своей большой численности решать более глобальные задачи по хозяйству, это небольшое подразделение оставалось у комбата всегда про запас на случай возникновения вот таких вот нестандартных просьб: свинарник кому-нибудь построить или переехать кому-то надо, мебель перетащить, огород перекопать. Все эти дыры Петр Валериевич обычно затыкал химиками.

Для того чтобы обосновать выбор кандидатуры и отправку на работу, необходимо было родить какую-нибудь причину. Этого можно в принципе и не делать, но так мотивация будет более весомой. Именно сейчас Стойлохряков рылся в своей голове и искал ту самую причину. За что бы зацепиться? Морщины на его лбу становились все более глубокими, а решение не приходило.

Почему ему сегодня с утра еще хочется думать и быть демократическим лидером? Ведь он вполне может ткнуть пальцем в этого, этого, этого - и все. Люди пойдут выполнять поставленную задачу. Он уже выставил вверх указательный палец и, подойдя к Казаряну, наконец переставшему оправлять свой китель, хотел было ткнуть пальцем ему в грудь и сказать, чтобы он самостоятельно отобрал пять человек для работы. Но тут комбат припомнил эпизод с воровством сантехники, которую они вместе с начальником штаба майором Холодцом выписывали из Самары для себя и офицерских семей в новый дом. Здесь без химиков не обошлось. Воровали не для себя - для туалета, который сам комбат приказал отремонтировать. Но воровство есть воровство. И необходимо после таких происшествий проводить воспитательную работу. Решение было принято.

- Так, - комбат подошел к самому здоровому солдату во взводе - Простакову. - Давай, Простаков. Затем, кто там еще был? Вот ты.

- Рядовой Резинкин, - отозвался Виктор на комбатовское «ты».

- И потом маленький у вас еще…

Петр Валериевич подошел к концу строя.

- Вот. Вот этот вот.

- Рядовой Валетов, - тут же отозвался Фрол.

- Это трое. И еще двоих.

Комбат подошел к двум дембелям, которые держались друг дружки на протяжении всей службы.

- Давай, Сизов, и ты, Ануфриев. Пойдете работничками вместе с вышеназванными. Итого пять человек. Петрушевский!

- Я!

- После завтрака машину «ГАЗ-66» к подъезду. Эти пятеро загружаются. Вместе с ними едет прапорщик Евздрихин. Он старший. Вопросы? Тихо. Хорошо, - без паузы произнес комбат и, напутствовав народ стандартным «далее по распорядку», удалился с этажа.

Все выдохнули. Сегодня только понедельник, и долбаная служба не успела пронять Стойлохрякова. В четверг, пятницу он будет уже залетать на этаж и орать на каждого встречного-поперечного. А сейчас еще ничего, в хорошем расположении духа, можно сказать. Лично зашел, попросил дедушек выйти построиться. Не каждый день такое случается.

Сизов с Ануфриевым были из тех людей, что никогда не старались стать по-настоящему дембелями, какими их привыкла, во всяком случае, рисовать фантазия авторов журнальных и газетных статей. Они были нормальными пацанами, которые держались друг за друга, ни к кому не приставали, никогда не напрашивались на неприятности и по большей части блюли режим. Единственная особенность, о которой, естественно, все знали во взводе, была любовь двоих корешей к травке, «колесам» и прочей дряни.

Ануфриев на правах старшего (ему домой на три месяца раньше, чем Сизову) сразу после завтрака построил солдат в колонну по два и повел их к уже стоящей под парами «шишиге».

Наученный долгими годами службы, Петр Петрович Евздрихин никогда и никуда не торопился. Если ему говорили сделать сегодня, он делал завтра. Если говорили быть к девяти, он обычно появлялся на точке в половине десятого. Конечно, фильтровал, от кого приказы-то исходят. По большей части опаздывал - знал, что человек он в батальоне незаменимый. Прапорщики - это соль армии. А хорошие прапорщики - это уже перец. Не обрадовавшись тому, что солдаты очень быстро появились после завтрака перед машиной, Евздрихин поспешил пожурить Ануфриева:

- Олег, куда торопишься? Домой? Все равно раньше августа не отпустят.

- Первого августа, - уточнил высохший от постоянного употребления наркотиков дембель.