Читать книгу "Котт в сапогах - Сергей Ковалев"

Так и получилось, что подъезжал я к славному городу Либерхоффе об одну лошадь, с тремя золотыми в кошеле и в крайне скверном расположении духа.

Впрочем, назвав Либерхоффе «славным городом», я совершенно необоснованно польстил этой унылой деревне-переростку. Это стало совершенно очевидно, стоило выехать из леса и приблизиться к городским воротам на расстояние выстрела из мушкета. Именно с этого расстояния особенно бросалось в глаза, что ворот у города в общем-то нет. Городские стены – те были в наличии, хотя перепрыгнуть через те стены не затруднило бы и страдающего ожирением барана. Имели место также две башни… ну… невысокие такие и то ли недостроенные, то ли начавшие разваливаться, но все-таки – башни. Имелся даже заросший бурьяном овраг вдоль стены – очевидно, ров. Без воды. Ну это и понятно – жара ведь которую неделю. Но вот настоящих ворот в этом городе не было… Пространство между башнями перегораживала оглобля, которую унылый стражник с всклокоченной рыжей бородой и красным носом профессионального пьяницы опускал и поднимал при помощи нехитрого устройства из блока и двух веревок.

Занимался он этим, естественно, не развлечения ради. Двое других стражей во главе с дородным сержантом лениво осматривали стоящие в очереди возки и телеги в размышлении, с чего бы еще взять пошлину за въезд в город. К тому моменту, когда я достиг их, как раз заканчивался торг с солидным торговцем, восседавшим на плотно набитой мешками телеге. Заканчивался он, надо заметить, не в пользу стражников – совершенно одуревшие от жары в своих кожаных колетах и раскаленных на солнце шлемах, они вяло сопротивлялись купцу, торговавшемуся изобретательно и увлеченно. Наконец стражники сдались и, приняв ту мзду, что соглашался заплатить торговец, пропустили его в город под аплодисменты очереди. Воспользовавшись тем, что оглобля поднялась, пропуская телегу, я направил Иголку вслед за искусным торговцем. Однако стражники, хоть и потерпели только что сокрушительное поражение, бдительности не утратили.

– Эй, милссударь, – раздалось у меня за спиной, – а за проезд кто платить будет?

Можно было бы, конечно, попытаться ускакать от них. Но потомку славного рода фон Коттов не пристало показывать спину каким-то там провинциальным стражникам. К тому же, не зная расположения улиц, попытка эта могла закончиться плачевно, а начинать свое пребывание в Либерхоффе с городской тюрьмы мне совсем не улыбалось. Все те тюрьмы, которые мне довелось повидать за время наемничества – как я уже говорил, фортуна редко улыбалась моему отряду, – запомнились мне полным отсутствием комфорта, и вряд ли тюрьма города Либерхоффе чем-то отличалась от них в лучшую сторону. Однако тратить и без того жалкие мои капиталы на пошлину я тоже не собирался. Потому, состроив самую высокомерную мину, какую только смог изобразить, я поправил перевязь так, чтобы богато украшенные ножны меча и пистолеты было лучше видно, повернулся к подошедшим стражам, подчеркнуто медленно оглядел их с ног до головы и рявкнул так, что запряженный в ближайшую телегу вол от неожиданности испортил воздух:

– Смирррррррна!!!

Судя по результату, стражникам редко доводилось выполнять строевые команды. Вообще-то, глядя на причудливые позы, в которых они застыли, я заподозрил, что они не только никогда раньше не принимали положение «смирно», но и вообще смутно представляли, что от них требуется. Ох уж мне эти провинциальные гарнизоны! Еще раз окинув взглядом несвятую троицу, я процедил сквозь зубы:

– Позорище! Как стоите, солдаты?! Подбородки выше! Еще выше! Грудь вперед, пузо втянуть! Ишь разъелись на казенных харчах! Три поросенка, блин! Почему наконечники у копий ржавые? А? Почему шлемы не начищены? Почему не по форме одеты?

– А?

– Морковку на! Почему без кирас, спрашиваю?

– Дык это… вашбродь, жарко в кирасах-то… – испуганно забормотал самый старший из стражников. – Начальник стражи разрешил ввиду отсутствия наличия видимого противника…

– Молчать, когда я спрашиваю! – рявкнул я снова. – С начальником стражи я еще поговорю! Ишь распустились! Сейчас двое остаются на посту, один – в сторожку, и чтобы через пять минут каска блестела, как у кота… хвост! Потом поменяетесь. Вернусь через час – проверю лично. Выполняйте!

Грозно фыркнув напоследок, я направил лошадь в ворота. Проникшаяся важностью момента, Иголка перешла с привычной трусцы на парадный шаг, так что я успел услышать, как стражники перешептываются за моей спиной:

– А кто это такой был-то?

– Хрен его знает… сейчас начальства развелось – всех не упомнишь. Но зверюга, видать, тот еще. Эх, чую, ходить нам теперь в полной амуниции…

Я усмехнулся и подкрутил ус – если здесь все такие недотепы, то мне не составит труда получить хорошую должность в местном гарнизоне и немного поправить дела. А что? Мундир мой, в отличие от плаща, почти новый, два пистолета – из самых лучших оружейных мастерских, никогда не экономил на профессиональных инструментах. Трофейный меч, взятый при осаде какой-то французской крепости года три назад, стоит больше, чем все мое обмундирование, вместе взятое. Да и капитанский патент я предусмотрительно спрятал в кошель перед боем: мало ли – в плен возьмут… А жизнь-то, похоже, налаживается! Я снова подкрутил ус и залихватски подмигнул симпатичной горожанке, поливавшей цветы на балкончике. Барышня бросила мне цветок, засмущалась своей смелости и шмыгнула внутрь дома, но я заметил, как из-за приоткрытой двери поблескивают ее глаза. Да, нас – ландскнехтов – дамы любят…

Не проехав и двух кварталов, я увидел впереди площадь, запруженную веселящимся народом. Следует заметить, что представление о веселье в таких маленьких городках везде примерно одинаковое и заключается в бесперспективных попытках выпить больше, чем под силу простому смертному. Так и здесь большая часть гуляк колебалась в состоянии от «легкого подпития» до «мертвецки пьян». Крутобокие бочки и характерный ячменный запах подсказали, что меня занесло на один из популярных в этой стране пивных фестивалей. Увы, хотя на моей родине и знают толк в славном напитке, сейчас мои финансовые дела были столь плачевны, что от всяческих соблазнов следовало держаться подальше. Ну да ладно, живут же как-то монахи в своих монастырях… Я проводил взглядом медленно падающего с помоста, на котором проходило соревнование кто больше выпьет, монаха-доминиканца и завистливо вздохнул. Поискав глазами объезд и не найдя такового, я спешился и повел Иголку через площадь в поводу – чтобы не затоптать случайно какого упившегося гуляку. В толпе меня мгновенно окутала пьянящая атмосфера праздника – пьянящая в прямом смысле, поскольку дышать приходилось практически сплошь пивными парами. Впрочем, такая близость к земле имела и несомненные плюсы: мне удалось незаметно стянуть изрядную краюху хлеба и копченый окорок – теперь не нужно будет тратиться в постоялом дворе на ужин. Еще меня несколько раз угостили пивом, а пара разудалых барышень, очарованных моим мундиром, сделала недвусмысленные намеки… но, к стыду своему, мне пришлось сделать вид, что намеков я не понял – не до романтических похождений сейчас.

Почти уже миновав бурлящий водоворот площади, я вдруг услышал пронзительный голос, выкрикивавший что-то непонятное: