Читать книгу "Заживо погребенные - Иэн Рэнкин"

В одной из кабинок спустили воду; послышался лязг щеколды, дверь распахнулась, и появился Джаз Маккалоу.

– Так и знал, что это ты, – сказал он, открывая кран.

– Это почему?

– Долгий вздох, а потом щелчок зажигалки. Так всегда бывает после встречи с психиатром.

– Да она не психиатр.

– Я сужу по габаритам: от своей работы она осела книзу и раздалась вширь.

Маккалоу потянулся за полотенцем и, вытерев руки, бросил его в урну. Поправил галстук. Вообще-то его звали Джеймс, но никто никогда не называл его настоящим именем. Для всех он был Джемеси, но чаще всего Джаз. Ему было хорошо за сорок, он был высокий и сухощавый, с густой черной шевелюрой, но на висках уже поблескивали редкие серебряные нити. Он похлопал себя по животу над поясным ремнем, словно желая показать отсутствие кишечника. А Ребус с трудом мог рассмотреть свой ремень даже в зеркале.

Джаз не курил. Дома, в Броути-Ферри, у него была семья: жена и двое сыновей, о которых он говорил постоянно. Любуясь на себя в зеркало, он заправил за ухо выбившуюся из прически прядь.

– Джон, черт возьми, что мы здесь делаем?

– Этот же вопрос только что задавала мне Андреа.

– Уж кому-кому, а ей-то известно, что все это пустая трата времени. Но дело в том, что ей платят зарплату за то, что мы здесь.

– Значит, мы делаем доброе дело.

Джаз пристально посмотрел на него.

– Да ты чего, спятил? Думаешь, у тебя с ней что-нибудь получится?

Ребус поморщился.

– Да брось ты. Я хотел сказать…

Да что тут говорить? Джаз рассмеялся, а потом похлопал Ребуса по плечу.

– Ну ладно, пора, – сказал он, толкая дверь. – В полчетвертого семинар «Поведение в общественных местах».

Это был их третий день в Туллиаллане, колледже шотландской полиции. Большинство здесь были новички, которым, прежде чем их выпустят на улицы, надлежало пройти необходимое обучение. Но были и другие полицейские, более старшие и опытные. Их призвали на очередные сборы или на переобучение в связи с переклассификацией.

Были здесь и те, кого называют «заживо погребенными».

Колледж размещался в Туллиалланском замке, хотя никакого замка там не было, а было что-то вроде жилища феодала, к которому пристроили несколько современных зданий, соединив между собой крытыми галереями. Архитектурный ансамбль, окруженный внушительной лесистой территорией, располагался неподалеку от городка Кинкардин к северу от залива Ферт-оф-Форт, почти посередине между Глазго и Эдинбургом. Университетским кампусом он так и не стал, однако имел какое-то отношение к науке. Ведь сюда ехали учиться.

Или в наказание, как это было в случае с Ребусом.

Когда Ребус и Маккалоу вошли в аудиторию, где должен был проходить семинар, там уже сидело четверо офицеров. «Дикая орда» – так окрестил их компанию инспектор Фрэнсис Грей после того, как они впервые здесь собрались. Двоих из присутствующих Ребус знал – сержанта Стью Сазерленда из Ливингстона и детектива Тама Баркли из Фолкерка. Сам Грей был из Глазго; Джаз работал в Данди, а пятый член их группы, детектив Алан Уорд служил в Дамфрисе. Тот же Грей однажды назвал их группу «общенациональным представительством». Но Ребусу они скорее казались представителями каких-то своих племен: хотя они и говорили на одном языке, но действительность воспринимали по-разному. Они относились друг к другу с подозрением, что было особенно странно для офицеров, работающих в одном регионе. Ребус и Сазерленд были из Лотиана, однако город Ливингстон считался зоной ответственности подразделения F, которое все в Эдинбурге называли «корпус F». Сазерленд, казалось, дожидался прихода Ребуса, чтобы сказать о нем что-то неприятное. Выражение лица было таким, какое бывает у мучителей.

Всех шестерых объединяло то, что они оказались в Туллиаллане из-за каких-то проколов в работе. Главным образом из-за неприятностей с начальством. Два первых дня они большую часть свободного времени рассказывали коллегам о своих стычках с руководством. История, поведанная Ребусом, была много скромнее, чем истории большинства его сотоварищей. Если бы так, как проштрафились они, проштрафился недавний выпускник полицейского колледжа, на его карьере стоял бы жирный крест и ни о какой отправке в Туллиаллан и речи бы не было. Но эти люди были кадровыми офицерами, прослужившими не менее двадцати лет. Большинство приближалось к рубежу, когда можно уйти на заслуженный отдых, да еще и с полной пенсией. Туллиаллан был для них чем-то вроде последней соломинки. Здесь им надлежало получить нечто вроде отпущения грехов, чтобы воскреснуть на службе.

Едва Ребус и Маккалоу успели сесть, в аудиторию вошел офицер в форме и быстрым, четким шагом прошел к свободному стулу у дальнего конца овального стола. На вид ему было лет пятьдесят пять, и в его задачу входило напомнить им об их основных обязанностях при работе в общественных местах. Он должен был научить их быть на уровне и ни в словах, ни в поступках не нарушать закон.

Не прошло и пяти минут с начала лекции, а перед мысленным взором Ребуса было уже совсем другое. Он снова перебирал в уме все, связанное с убийством Марбера…

Эдвард Марбер был эдинбургским артдилером, торговал живописью и антиквариатом. Именно был, потому что теперь Марбер мертв – убит ударом дубинки прямо у своего дома неизвестным убийцей или убийцами. Орудие убийства еще не найдено. По версии городского патологоанатома, с которой согласилось следствие, он мог быть убит ударом кирпича или увесистого камня. Заключение о причине смерти пригласили дать профессора Гейта. Кровоизлияние в мозг, вызванное ударом. Марбер умер на ступеньках своего дома в Даддингстон-виллидж; в руке он зажал ключ от входной двери. К дому он подъехал на такси после закрытого ночного просмотра для избранных своей последней выставки «Новые шотландские художники-колористы». Марбер был владельцем двух эксклюзивных галерей в Нью-Тауне и антикварных магазинов в Глазго на Дандес-стрит и в Перте. Ребус, помнится, поинтересовался у кого-то, почему в Перте, а не в разбогатевшем на нефти Абердине.

– Да потому, что богатые приезжают в Перт играть и развлекаться.

Допросили таксиста. Марбер не водил машину, а от ворот, которые в тот день были открыты, до дома было восемьдесят метров. Таксист довез его до порога. При этом зажглись галогенные светильники, установленные по одной стороне лестницы. Марбер расплатился, дал чаевые и попросил чек. Таксист развернулся и поехал назад, ни разу не посмотрев в зеркало заднего вида.

– Я ничего не видел, – сказал он полицейским.

Чек, выданный таксистом, был найден в кармане Марбера вместе со списком сделанных им в тот вечер продаж на общую сумму свыше шестнадцати тысяч фунтов. Его доля, как выяснил впоследствии Ребус, составляла двадцать процентов, то есть три тысячи двести фунтов. В тот вечер он неплохо заработал.

Утром тело обнаружил почтальон. По словам профессора Гейта, смерть наступила между девятью и одиннадцатью часами вечера. Таксист взял Марбера у галереи в восемь тридцать, стало быть, он высадил его возле дома в восемь сорок пять. В знак согласия таксист молча повел плечами.