Читать книгу "«Умрем же под Москвой!» Свастика над Кремлем - Вячеслав Шпаковский"

Высказывалась надежда, что именно этот «быстроходнейший среди когда-либо создававшихся танков этого класса» наконец-то сумеет дать отпор германо-итальянским войскам и позволит нанести им серьезное поражение. О том, что танк этот обладает низкой механической надежностью, в статье не говорилось ни слова. Сам Черчилль предпочитал этой машине толстобронный пехотный танк «Матильда», единственный в британской армии выдерживавший попадания германских бронебойных снарядов танковых пушек, но их производство разворачивалось все еще слишком медленно. «Ну ничего, – думал Черчилль, дымя сигарой и наслаждаясь своим утренним кофе, – времени на их производство теперь у нас хватит».

Там же сообщалось, что на русско-германском фронте советские войска все еще продолжают удерживать Смоленск, однако Черчилль знал, что на самом деле город уже оставлен. Другим примером того, насколько не следует доверять газетам военного времени, стала для него заметка о возрастании самоубийств среди германских мирных жителей в тех городах, на которые участились налеты Королевских ВВС, – полнейшая чушь, придуманная исключительно с целью доставить удовольствие обывателям. «Впрочем, дурак Геббельс ничуть не лучше наших писак, – опять подумал Черчилль, прихлебывая кофе, – и как только его может кто-то считать чуть ли не гением политической пропаганды…» Он вспомнил, как в самый разгар бомбежек «Битвы за Англию» Геббельсу пришла в голову мысль сбрасывать на головы англичан еще и листовки с фотографиями королевских дочерей, катающихся на пони по дорожкам Гайд-парка. Естественно, что это лишь укрепило боевой дух британской нации, так как никто из англичан не видел в этом ничего предосудительного, напротив – в спокойствии королевской семьи люди видели залог своей будущей победы. В Германии же эти фотографии также не имели успеха, так как стало очевидно, что, несмотря на все сообщения берлинского радио о чуть ли не полном разрушении английской столицы, люди в Лондоне продолжают жить так же беззаботно, как раньше. Зато фотографии высших чинов Третьего рейха, изображающие их вольготную личную жизнь, сами немцы встретили в штыки. Ведь им постоянно твердили, что это их слуги, и вот теперь, увидев воочию, что «слуги» живут куда лучше «господ», они возмутились, да так, что даже гестапо не сразу удалось пресечь разговоры, вызванные этими фотографиями. «И вот такие люди всерьез мечтают править миром!» – усмехнулся Черчилль и взял следующую газету.

На Дальнем Востоке пока еще царил мир, однако военные тучи сгустились и там. Правительство США заморозило финансовые активы Японии, и многие обозреватели рассматривали этот шаг как реальное начало противостояния Вашингтона и Токио, которое вполне могло окончиться вооруженным конфликтом. Однако большинство газет сообщало о побочных эффектах войны – в частности, муссировались так называемые «чулочные бунты». Дело в том, что президент Рузвельт издал указ, запрещающий переработку шелка-сырца в мирных целях, из-за чего в американских универмагах по всей территории страны развернулись самые настоящие «сражения за чулки». Одновременно газеты передавали, что американский президент отбыл на своей яхте «Потомак» к побережью Ньюфаундленда, поскольку «ему требовался отдых».

В действительности мало кто знал, что на яхте президент не задержался, а практически тотчас же пересел на крейсер, чтобы подальше от чужих глаз встретиться с премьер-министром Великобритании и чуть ли не всем его штабом. Причиной подобной спешки было перехваченное и расшифрованное японское сообщение о необходимости «принять все меры, чтобы обезопасить уязвимые границы наших южных морей». С этой целью предполагалось нанести немедленный удар по Соединенным Штатам, действующим словно «хитрый дракон, который притворяется спящим». О том, к каким последствиям мог привести подобный удар, окажись он неожиданным, хорошо понимали и президент США, и его британский партнер. Однако в данной обстановке ни тот ни другой никаких решительных действий предпринять не могли: все силы Британии были направлены на войну против Гитлера, а США не воевали вообще!

Интересно, что практически в это же время на другом конце Европы, на севере Италии, в городе Мантуя, диктатор Бенито Муссолини произносил напутственную речь перед дивизией чернорубашечников, отправлявшихся воевать в далекую Россию. «Расстановка наших сил на сегодня полностью завершена, – утверждал дуче, свирепо выпячивая подбородок. – На одной стороне Рим, Берлин, Токио, на другой – Лондон, Вашингтон и Москва. В любом случае это наши противники, борьба против которых должна вестись не на жизнь, а на смерть! И у нас нет ни малейших сомнений насчет исхода этой войны. Мы победим, поскольку история учит, что люди, идеализирующие прошлое, должны идти впереди людей, идеализирующих будущее!»

Что же касалось самой России, то здесь для подобных ораторских упражнений ни сил, ни времени просто не оставалось. Советские войска ожесточенно сражались под Ельней, и нужно было срочно остановить немецкие танки, которые находились всего лишь на расстоянии одной заправки топливом от Ленинграда.

Вполне реальной становилась и катастрофа в районе Киева. Но хотя Москва и находилась под угрозой захвата, бодрости там никто не терял. Напротив, москвичи только что получили сообщение, что враг остановлен под Ельней, и это известие отчасти компенсировало тревожные новости с других участков фронта.

По сообщению Совинформбюро, переданному по радио и напечатанному во всех газетах, 4 августа 1941 года советскими войсками было сбито 42 немецких самолета и уничтожено 15 танков. Чрезвычайно большими эти цифры никому не казались, поэтому люди им верили… Некоторые люди сообщения Совинформбюро о гитлеровских потерях на советско-германском фронте вырезали и наклеивали в школьные тетрадки и альбомы для рисования. Выходило, что только за июнь месяц немцы потеряли 296 самолетов и 360 танков, а за июль – уже 1577 и 918 соответственно[1].

В Кремле шло очередное заседание Государственного комитета обороны под председательством Сталина. Один за другим к затемненным стенам Кремля подъезжали длинные черные автомобили, и люди, известные в СССР всем и каждому по портретам в газетах и журналах, торопливо шли в конференц-зал.

Реальные новости были неутешительны: говорили о том, что большинство дивизий на фронте обескровлено, целые армии окружены, что многие мосты при отступлении взорваны слишком поспешно, тогда как другие достались врагу в целости и сохранности, что героизм советских бойцов и командиров в боях носит массовый характер, но далеко не всеобщий. Многие подразделения легко поддаются растерянности и панике и не могут осуществлять планомерный отход. Многие бросают оружие и бегут, срывают знаки различия, сдаются в плен и становятся изменниками Родины. Другие встают на путь дезертирства, членовредительства. Попытки старших командиров установить порядок успеха часто не имеют. Другие прибегают к рукоприкладству и самочинным расстрелам, что тоже далеко не всегда идет на пользу дела. Горячий спор вызвала директива начальника политуправления Западного фронта за номером 00205 от 29 июля, в которой отмечались случаи ничем не оправданных расстрелов бойцов и командиров, не говоря уже о рукоприкладстве, не давших никаких положительных результатов! Многие бойцы и командиры до сих пор не умели отличать свою технику от немецкой, и это несмотря на то, что только за первый месяц войны в войска поступили сотни тысяч всевозможных листовок и памяток, в том числе указывающие приемы ее уничтожения. Начальник политуправления Северо-Западного фронта, например, рапортовал, что только за июнь таких листовок было издано и разослано в части 50 тысяч экземпляров, и тем не менее враг стоял у ворот Ленинграда!