Читать книгу "Плацдарм непокоренных - Богдан Сушинский"

— А ведь это, кажись, Звонарь, — напряг зрение Андрей. — Неужели действительно он? О котором мы, грешные вояки, снова на полутора суток забыли. Только раз вспомнил: жив он там еще, или уже отвоевался? Так Мальчевский, чуткая душа, поспешил успокоить: «Да жив он, жив, крокодил мангазейский! Шнапса ворованного надудлился и спит под камнями, как у паршивой кумы под забором!».

— Может, и он, — безразлично согласился Арзамасцев. — Еще один из тех, что родине шибко задолжали… И похоже, что с плохой вестью.

— Заседание философского клуба будем считать закрытым, ефрейтор, — проговорил Беркут, выползая из-под брони. — Много их там, Звонарь?!

— Около роты! — это действительно был он. — Хутор обходят!

— Под прикрытием огненного вала, значит? Тактика, конечно, правильная. Арзамасцев, помоги ему. Я сейчас.

2

Буквально под градом осколков Андрей взобрался на броню танка, открыл люк, но, прежде чем нырнуть в него, осмотрел открывающийся отсюда участок плато. Немцы наступали двумя эшелонами. Первый, еще под прикрытием артиллерийского огня, прорвался через заслон между хутором и возвышенностью, за которой начинались каменоломни. Второй тоже двигался широким фронтом, почти во всю ширину косы.

Танк стоял в низине, так что башня едва выступала над плато. Но еще в первый день обороны капитан установил, что эта машина с пятью снарядами к орудию вполне боеспособна и в просветах между скалами может ударить даже прямой наводкой. Удобно было вести отсюда огонь и по левому берегу реки. Но оттуда их пока не тревожили. До сих пор немцы все еще побаивались выходить на лед. Именно для «ледового побоища» он пока и приберегал эти боеприпасы.

— К бою! — скомандовал Беркут уже под прикрытием дверцы люка, которая приняла на себя несколько пуль, больно ударив его в плечо. — Лейтенант, поднять бойцов из штольни!

Он не знал, оказался ли среди тех, кто суетился наверху, на карнизе штольни, лейтенант или нет. Но кто-то же должен был услышать его.

Тем временем вступили в перестрелку посты группы заслона, выставленные по ближней гряде. Это уже в какой-то степени спасало ситуацию. Быстро освоившись в танке, Андрей довернул башню, чтобы ствол пулемета попал в просвет, и проверил оружие. Кажется, он успел вовремя. Атакующие уже подошли к тому месту, где начинался распадок, и быстро накапливались в нем. При этом немцы совершенно не обращали внимания на завешанную рыбацкой сетью и залепленную снегом башню танка, считая машину давно вышедшей из строя.

Выждав еще несколько минут, Беркут подпустил вермахтовцев метров на двадцать и лишь тогда ударил по ним, по выступам скал, которые сразу же осыпали их каменными осколками; по тем нескольким фигурам, что еще только подступали к распадку. Затем, повернув башню так, чтобы видеть в смотровую щель часть другого распадка, он навел ствол орудия по верхней части огромной гранитной глыбы, венчавшей лощину, словно купол храма, и вновь подождал, пока у подножия ее накопится как можно больше наступающих.

Андрей видел их серые согнутые тени, ныряющими в распадок, однако ни снарядом, ни пулями достать не мог.

Единственный выход — ударить по вершине глыбы, усеяв приют немцев адским градом из камня и металла, точно таким же, каким они только что посевали русских.

— Артиллерист из меня, конечно, неважный, — пробормотал он, посылая снаряд в казенник. — Сюда бы Крамарчука, тот бы с вами поговорил, как полагается, со всей душевностью. Но его нет, так что вы уж извините.

Когда дым, грохот и султан взрыва улеглись, Беркут увидел, что фасад глыбы совершенно изменился, та часть ее, которая нависала над низиной, рухнула вниз, очевидно, искалечив и похоронив всех, кто под ней находился. Он подождал еще несколько секунд. Нет, никто не поднимался.

«Очень часто судьба боя зависит от того, окажется ли в нужную минуту какой-нибудь перепуганный солдатик на краю полуобвалившегося окопа, в котором никого из его защитников в живых не осталось, — вспомнилась ему мрачная присказка их преподавателя по тактике обороны. — Одного-единственного перепутанного солдатика со своей трехлинейкой. Которого иногда так не хватает».

— Что, выкурили тебя, Звонарь? — добродушно спросил он, оставив танк и присоединившись к Звонарю и Арзамасцеву.

— Да не то чтобы совсем…

Встреченные с трех сторон огнем, немцы очень быстро поняли, что в штольнях снарядами красноармейцев не достанешь, и начали пятиться за первый вал, на окраину плато. Правда, от двух домов хутора, которые капитан мог видеть отсюда, остались лишь руины. Но и они опять огрызались автоматным огнем. Дело в том, что, как только начался артналет, защитники попрятались в выдолбленных в камне подвалах, служивших теперь надежным убежищем. И никаких потерь не понесли.

— Выкурили-таки, выкурили.

— Это я к хлопцам на хутор забежал — погреться, покурить. А назад не успел. Чуть германцу в пасть не угодил, хорошо, что догадался спрыгнуть в ложбину.

— В любом случае возвращаться к воротам уже поздно, поэтому оставайся здесь. Впрочем, с хутора тоже пора отойти. Еще одна такая атака, и они зажмут нас возле штолен. Тогда каждый боец будет на счету.

— И зажмут, — согласился Звонарь. — Лед на реке уже вон какой. К утру оттуда попрут. Но драться здесь все же можно. Лучше позиций не найти.

— Слышал, ефрейтор, — обратился Беркут к Арзамасцеву, — а ты говоришь: долг солдатский нам не ведом. Пока мы вместе, несколько дней еще продержимся. И врага продержим.

— А не продержали бы — так что, фронт рухнул бы?! Или, может, только на наших штыках он и держится?!

— Все может быть, — рассудительно покачал головой Беркут. — Может, только на наших и держится. Так что гордитесь.

— Или молитесь, — проворчал ефрейтор.

— Разговоры прекратить, слушайте приказ: остаетесь пока здесь и внимательно следите за распадком, вдруг кто-то из вермахтовцев оживет. Я же сбегаю на хутор, посмотрю, что там делается. Старшим остается ефрейтор Арзамасцев.

Но, уже уходя от бойцов, капитан услышал, как Арзамасцев негромко спросил Звонаря:

— Думаешь, по такому льду действительно можно пройти от берега до берега?

— Если за день не пригреет, да под луну чуть сильнее прихватит, — хоть танком езжай, — подогрел его дезертирское настроение рядовой.

3

Беркут знал, что рано или поздно приказ этот из штаба дивизии последует: нужны были сведения об огневых точках на правом берегу, вообще о ситуации на правобережном участке, подступающем к Каменоречью.

— Кого пошлем? — обратился капитан к Глодову, как только прочел поданную ему радистом радиограмму.

— В принципе сформировать группу несложно. А вот, чтобы в составе ее оказался человек, хоть немного знающий деревню и окрестности.

— Среди бойцов есть местные?