Читать книгу "Патология общественной жизни - Оноре де Бальзак"

Если мы поднимемся по социальной лестнице, которую трудящиеся люди одолевают, раскачиваясь, словно юнга на снастях большого корабля, еще на несколько ступенек, взору нашему предстанут врач, кюре, адвокат, нотариус, мелкий чиновник, крупный торговец, небогатый помещик, старший офицер и проч.

Люди эти суть чудесно отлаженные механизмы, у которых насосы, цепи, маятники и все тщательно подогнанные, отшлифованные, смазанные винтики скрыты под должным образом расшитыми чехлами. Однако жизнь их — жизнь белки в колесе; мысли их далеки от мыслей свободного творца. Эти господа ежедневно совершают положенное число оборотов, сверяясь с записями в календаре. Записные книжки заменяют беднягам тех цепных псов[6], которые в свое время донимали их в коллеже, и постоянно напоминают им, что они рабы самого капризного и неблагодарного из тиранов.

Достигнув возраста, когда можно уйти на покой, они полностью утрачивают чувство фешенебельности[7]; элегантность им заказана. Они выезжают на прогулку в коляске с шаткой подножкой, которая рано или поздно с треском разваливается, как у знаменитого Порталя[8]. Они по сей день питают страсть к кашемиру; жены их обвешивают себя брильянтами, но за роскошью у них всегда различимы бережливость и прижимистость, а над привратницкой непременно висит табличка: «Обращайтесь к привратнику». Если эти люди и представляют собою цифры, то никак не крупнее единицы.

Для выскочек, принадлежащих к этому разряду, верх успеха — получение титула барона, а верх элегантности — ливрейный лакей на запятках и ложа в Комической Опере.

На сем список людей трудящихся кончается. Крупный чиновник, прелат, генерал, крупный землевладелец, министр, слуга[9]и государь входят в категорию бездельников; они живут элегантной жизнью.

Закончив это безрадостное анатомирование общества, философ проникается таким отвращением к предрассудкам, из-за которых люди шарахаются друг от друга, словно от ядовитых змей, что начинает уговаривать самого себя: народ не выбирают, а принимают как он есть...

Приведенный обзор общества в целом поможет читателю понять наши первые афоризмы, звучащие следующим образом:

I. Цель цивилизованной жизни — досуг.

II. Абсолютный досуг порождает сплин.

III. Элегантная жизнь в широком смысле слова есть искусство одухотворять досуг.

IV. Человек, привыкший к труду, не в силах постичь, что такое элегантная жизнь.

V. Вывод. Чтобы стать элегантным, надо обрести право наслаждаться досугом, минуя труд: иными словами, выиграть крупную сумму в лотерею, родиться сыном миллионера, князем или счастливчиком, который, ничего не делая, занимает несколько должностей сразу.

§ 2. О жизни богемной

Художник — исключение: для него праздность — это работа, а работа — отдых; он то элегантен, то небрежен в одежде; он добровольно надевает робу пахаря, но знает толк во фраках, которые носят щеголи; он не подчиняется законам, но устанавливает их. Чем бы он ни занимался: бездельничал или притворялся, будто бездельничает, в то же самое время обдумывая шедевр, тащился в скверном экипаже, запряженном одной-единственной лошадью, или мчался в коляске, запряженной четверней; сколько бы у него ни было денег: двадцать пять сантимов или груды золота, — он всегда остается носителем великой идеи и властителем дум общества.

Когда г-н Пиль пришел к г-ну виконту де Шатобриану[10], тот принял его в кабинете, обставленном дубовой мебелью: министр, обладающий несметными сокровищами, внезапно убедился, что мебели с золотой и серебряной инкрустацией, загромождающей английские гостиные, не под силу соперничать с этой простотой.

Художник всегда велик. У него особая элегантность и особая судьба, потому что за каждым его движением стоят его ум и его слава. Сколько художников, столько судеб, столько новых идей. Мода над художниками не властна: эти необузданные существа все перекраивают на свой лад. Если они берутся за урода, то для того, чтобы его преобразить.

Из этого учения вытекает афоризм европейского значения:

VI. Художник живет, как хочет, или... как может.

§ 3. О жизни элегантной

Грош цена будет нашему трактату, если мы не дадим в нем определения элегантной жизни. Трактат без дефиниции все равно что полковник без ног: далеко он не уйдет. Дать определение — значит ограничить тему: так ограничим же ее.

Определения

Элегантная жизнь есть совершенство внешнего убранства жизни;

или:

искусство по-умному тратить деньги;

или:

наука, которая учит нас делать все не так, как другие, оставаясь при этом похожими на других;

или еще лучше:

изящество во всем, что находится в нас и вокруг нас;

логичнее же всего было бы сказать вот как:

умение с пользой для своей репутации распоряжаться своим состоянием.

По мнению нашего почтенного друга А-Я[11], элегантность есть

благородство, которое человек сообщает вещам.

По мнению П.-Т. Смита[12],