Читать книгу "Приманка для мужчин - Тэми Хоуг"

По другую сторону, за полем, начиналась стройка, к которой вела посыпанная гравием узкая дорога. Здесь, как писали в газетах, вскоре должен был вырасти самый крупный к югу от Миннеаполиса и Сент-Пола туристический центр. Как все-таки странно, подумала Элизабет: туристы, специально приезжающие наблюдать простой, лишенный всяких удобств быт сектантов, будут останавливаться в суперсовременном, роскошном отеле в двух шагах от этих ферм. Здорово придумано. Отель, да еще теннисные корты и площадка для гольфа. Поговаривали даже, что Стилл-Крик перегородят запрудой, разведут там рыбу и устроят лодочную станцию.

Но пока посреди поля торчал только огромный уродливый железобетонный скелет будущего отеля «Тихая заводь». В каком-то из старых номеров «Клэрион» Элизабет видела проект готового здания и с уверенностью могла сказать, что оно будет большим и вопиюще безвкусным, как, впрочем, и тот, кто его строит, — Джералд Джарвис. Этот архитектурный стиль она определила как «бордель раннефранцузский» — чудовищная смесь английской готики, французского модерна и мавританских узорных арок, столь же неуместная здесь, как казино «Тадж-Махал».

Ярко-желтый «Линкольн» Джарвиса стоял рядом с проржавевшим белым фургоном, где помещалась контора. Элизабет раздраженно вздохнула. По части изощренного свинства Джералд Джарвис мог дать кому угодно сто очков вперед. Он вышел из самых низов, нажив состояние на строительстве скоростных дорог, и постепенно утвердился в туристическом бизнесе настолько, чтобы начать собственное крупное дело — сооружение «Тихой заводи». Путь от нищеты к богатству убедил его лишь в том, что побеждает всегда сильнейший, и это одно дает ему право помыкать каждым, кого он сочтет ниже себя по доходам или происхождению, а таковыми Джарвис считал почти всех в Стилл-Крик.

Многие мужчины в городе, насколько было известно Элизабет, смотрели на нее как на легкую добычу на том основании, что она имела несчастье дважды побывать замужем, но только у Джералда Джарвиса хватило наглости сказать это открытым текстом ей в лицо и тут же без церемоний предложить ей стать его любовницей. Джарвис был последним, кроме Брока, кого Элизабет хотелось просить о помощи, но вдали уже урчал гром, и свинцовые тучи спустились чуть ниже. Элизабет свернула с шоссе на гравийную дорожку и решительно заковыляла к стройке. Кто знает, когда теперь она сможет позволить себе новую шелковую блузку от Армани.

На стройке было так тихо, что Элизабет стало немного не по себе. Рабочий день давно закончился, и все уже разошлись. Молотки и пилы молчали. Казалось, сама природа затаила дыхание, потрясенная варварством, с которым люди обошлись с великолепным лугом. Огромный котлован зиял как открытая рана; на жирном, перепаханном бульдозерами черноземе тут и там пестрели следы присутствия человека — смятые жестянки из-под пива, обертки от еды, разноцветные бумажки, кем-то оброненная кожаная перчатка.

Элизабет постучала в дверь конторы, но никто не ответил.

— Мистер Джарвис? — позвала она, осторожно спускаясь по обшарпанным металлическим ступенькам, сама не зная, чего боится больше: тишины или его ответа. — Мистер Джарвис?

Ее голос разнесся над пустым лугом и затих.

Сокрушенно вздохнув, Элизабет побрела к желтому «Линкольну». Каблуки босоножек то и дело проваливались в толстый слой гравия. Она еще раз внимательно обвела взглядом стройку. Может, Джарвис уехал куда-нибудь с подрядчиком или бригадиром? Или просто отошел в кусты по нужде…

Перспектива застать Джералда Джарвиса со спущенными штанами совсем не радовала, и Элизабет сочла за благо остаться у машины. Джарвис был мужчина крупный, раздобревший от сидячей жизни и пристрастия к жирной пище. Когда-то, должно быть, он выглядел крепышом и здоровяком, но годы и лишние калории превратили его в безобразную гору мяса. Если в его шортах и было что-нибудь заслуживающее внимания, огромное брюхо надежно скрывало это от случайных взглядов.

Почти убедив себя, что лучше промокнуть под проливным дождем и погибнуть от молнии, чем просить Джарвиса об одолжении, Элизабет хотела уже повернуться и идти обратно, как вдруг у нее екнуло в груди: в машине за рулем сидел человек.

— Господи Иисусе! — хватаясь за сердце, ахнула она, отступила на шаг назад, потом ринулась вперед. — Бесстыжий сукин сын!

В ушах у нее гулко стучала кровь. Непослушными от страха и ярости пальцами она рванула на себя ручку передней двери.

— Подумать только! Я тут торчу как дура, ору во всю мочь, а ты, скотина, сидишь себе в машине и пялишься на мою задницу! Честное слово, Джералд Джарвис, если бы не мои любимые босоножки от Феррагамо…

Остаток тирады застрял у нее в глотке. Во рту стало горько от ужаса. Дверца «Линкольна» распахнулась, и Джералд Джарвис тяжело сполз к ее ногам на белый гравий дорожки с перерезанным от уха до уха горлом.

ГЛАВА 2

— …Ммм… да… вот здесь, да, так хорошо… Дэн… Дэн Янсен провел полуоткрытыми губами по голому животу своей партнерши вверх, к правой груди, пощекотал языком сосок, оставив на коже влажный след, блеснувший в приглушенном свете торшера в углу спальни, затем медленно забрал в рот коричневый сосок.

Он любил вкус тела Энн Маркхэм, хоть и не одобрял ее политических ухищрений. От ее откровенной расчетливости его просто коробило, и вообще, как профессионалы, они относились друг к другу довольно настороженно. Быть может, именно поэтому они оказались идеальными партнерами в постели: никто специально не добивался внимания другого и не ждал ничего, кроме хорошего секса и соблюдения внешних приличий.

Об этом они честно договорились с самого начала. Энн имела серьезные виды на кресло главного прокурора штата в Сент-Поле; Дэн собирался прожить до старости вольным холостяком. И его, и Энн личная жизнь была предметом пристального внимания общественности; по роду деятельности ни он, ни она не могли давать пищу сплетням или связывать себя серьезными обещаниями. Так что, по мнению Дэна, с Энн он нашел то, что искал, — эмоционально необременительное взаимовыгодное партнерство.

Однажды он уже имел дело с женщиной, превыше всего ценившей его положение, и одного раза оказалось более чем достаточно. Как бы ни привлекали его тихие домашние радости, он слишком хорошо помнил, как больно ему было, когда Трисси решила сменить его на более перспективного мужа, и не хотел повторения.

Он отдал ей сердце, когда был еще слишком молод, чтобы думать о последствиях и понимать, что любовь не вечна. Слишком молод, чтобы осознавать, что не всю жизнь он будет играть в футбол, купаться во всеобщем обожании и беззаветной преданности красотки-жены. А потом полетела к черту коленная чашечка, а вместе с нею — спортивная карьера, и Трисси без лишних сантиментов, без тени сожаления вернула ему его сердце. Дэн вернулся домой, в Стилл-Крик, усвоив горький урок: путь настоящей любви опасен, неверен и усыпан останками бедолаг, принесших себя ей в жертву. Идти по этому пути ему больше не хотелось.

Он объяснял это тем, что терпеть не может проигрывать — ни в футболе, ни в любви; что поражение ему как кость в горле. И вообще, жить одному проще во всех отношениях. Не надо оправдывать ничьих ожиданий, кроме своих собственных; не надо соответствовать чужим представлениям об успехе, удачах и неудачах, благосостоянии и социальной значимости. Самому ему вполне хватало, должности шерифа округа Тайлер, где почти никогда ничего не случается, так что можно брать отгул за отгулом отправляться на рыбалку когда захочется. Он был доволен своей спокойной, хорошо налаженной жизнью, своей маленькой фермой в окрестностях Стилл-Крик, своими отношениями с Энн.